Она пыталась убедить себя, что изменилось лишь ее личное ощущение. Он-то всегда об этом знал, значит, его отношение к ней всегда было таким, какое она привыкла испытывать на себе.

Он любил ее как сестру.

Она чувствовала себя виноватой за то, что позволила бесстрастным научным фактам биологии и генетики так повлиять на тонкую природу ее собственных чувств и эмоций.

- Эй, - возбужденно воскликнул Джош. - Похоже, я нашел кое-что. Ну-ка взгляни!

Он передвинулся к ней, не вставая с пола, и протянул старую черно-белую фотографию.

Их родители стояли вместе с ее биологическими родителями.

Перед домом.

В одной этой фотографии было все, целиком и полностью, и она в оцепенении некоторое время молча разглядывала ее, воспринимая информацию. За домом виднелся лес - старые могучие секвойи, теряющиеся во мраке. Викторианский особняк - черные ставни, тусклые окна, покосившееся крыльцо... Даже по фотографии можно было почувствовать окружающую дом ту самую ауру недоброй загадочной силы, которую она так ясно помнила.

Перед домом, на грунтовой кольцеобразной дорожке, стояли ее родители.

Все четверо.

Те, которые ее вырастили, единственные родители, которых она знала, родители Джоша, улыбались, глядя в камеру; их пестрая, цветастая одежда выглядела яркой даже в черно-белом изображении. Слева от них на земле стоял большой дорожный чемодан. По другую сторону от чемодана, в официальных костюмах, с одинаковым официальным выражением лиц, располагались ее настоящие родители, биологические родители.

Первым делом она внимательно всмотрелась в лицо матери, потом - отца, затем - обратно. Теперь она могла сказать, что узнает эти лица, но они не вызвали никакой ответной реакции, не вызвали в душе никаких особых эмоций. Трудно сказать, чего она ожидала - какого-то катарсиса, всплеска глубоко затаенных чувств, может быть, но к столь отстраненной, объективистской собственной реакции она оказалась явно не готова. При виде этой фотографии все ее эмоции были связаны с другими родителями, с приемными родителями. Впервые за все время, прошедшее с того момента, как она узнала правду, Лори ощутила радость, что родители Джоша удочерили ее, радость от того, что ей не суждено было расти в обществе этой хладнокровной, зловещей, лишенной чувства юмора семейной пары.

Она взглянула на Джоша и в очередной раз поняла, что считает его своим родным, настоящим братом.

И снова сосредоточилась на фотографии. Вся картина была ей очень знакома; даже несмотря на отсутствие каких-то родственных чувств по отношению к мужчине и женщине, которые произвели ее на этот свет, неутолимое любопытство к своему прошлому и внезапно вспыхнувшая в последние дни, с того момента, когда она узнала про удочерение, жажда узнать самое себя ни в коей мере не сократились. Более того, это желание стало еще сильнее - желание понять, что с ней произошло, почему ее взяли приемные родители... почему ее родители были убиты ...было очень конкретным, почти физически ощутимым. Она уже не сомневалась, что все происшедшее в доме, все катаклизмы, которые привели к разрушению ее семьи, непосредственным образом связаны с ее нынешними снами и с этой девочкой.

Дон.

- Ты узнаешь это место? - спросила она, показывая на фото. - Можешь сказать, где это?

- Дом я помню, - кивнул Джош и помолчал. - А ты?

- Разве такое забудешь, - откликнулась она, почувствовав, как по коже побежали мурашки.

- Это пучина.

"Хватит с меня этих нью-эйджевских штучек", - хотела воскликнуть Лори, но почему-то удержалась.

- Конечно, мы не можем знать, что там произошло. Тем более я. Мне сколько тогда было? Года четыре? Но даже я могу сказать, от этого дома... исходила какая-то мощная сила.

- Хочешь сказать, в нем были привидения?

- Ты так запомнила? Она кивнула.

- Мне тоже так запомнилось, - произнес Джош, беря в руки фотографию.

- Ты знаешь, где это? - повторила она.

- Я был маленьким, - задумчиво начал он. - Помню, мы путешествовали по Калифорнии. Долго, около месяца.

Не помню, отпуск это был или мы просто болтались, ты же помнишь, как мать с отцом к этому относились, и почему-то оказались в этом маленьком городке, сохранившемся со времен золотой лихорадки, где-то в предгорье. Названия его я, конечно, не помню, но если взгляну на карту, может, и соображу, где он находится.

- А ведь тебе было всего четыре годика! - улыбнулась она, шутливо толкнув его локтем в бок. - Весьма впечатляюще!

- Я не реализую свой потенциал.

- Ну и что было дальше?

- Мы пробыли в городе дня два, а потом поехали в гости к этим людям. Может, они были друзьями отца с матерью, а может, кто-то в городе им про них рассказал. Этого я не помню. Помню только, что мы вскоре уже катили по узкой лесной извилистой дороге, мы искали людей, которые продают одеяла из ягнячьей шерсти. По дороге попалась стоянка, там продавали соки и фрукты, и отец купил мне черносмородиновый сок. Это я четко помню. А следующая картинка - мы уже стоим перед этим гигантским домом непонятно где. - Он ткнул пальцем в фотографию. - Перед этим домом. Сейчас мне кажется, - продолжал он, наморщив лоб, - что они все-таки были друзьями. Словно они давно откуда-то знают друг друга, потому что они поздоровались, как давние приятели.

- Вы там остались?

- Да, на несколько дней.

- Почему же я ничего об этом не помню? - в изумлении покачала головой Лори.

- Самое смешное, что я тоже тебя не помню. Ну, то есть, наверное, ты тоже была там, но я помню только эту странную старую пару... - он бросил на нее беглый взгляд, - извини, не хотел тебя обидеть, и этот какой-то подавляющий дом. Теперь-то я понимаю, что этот дом был пучиной, но в те времена он меня просто напугал.

- Значит, ты меня совершенно не помнишь?

Он отрицательно покачал головой.

Интересно, а что за человек еще жил с ними, мелькнула мысль. Друг ее отца. Она напряглась, стараясь вспомнить, как его звали. Она видела его лицо, слышала его голос, но не могла с уверенностью...

Биллингтон.

Точно!

- А еще кого-нибудь помнишь? - спросила Лори.

- Нет, - протянул Джош, - кажется, нет.

- А кто же снимал?

- Не помню, - ответил он, вглядываясь в снимок. Человек, наверное.

- А его фамилия была не Биллингтон или что-то в этом роде?

- Не помню.

- Но пока вы там жили, ты видел еще кого-нибудь? - Она облизнула внезапно пересохшие губы. - Девочки никакой не было?

- Девочка из твоих снов? - моментально уловил Джош.

- Кажется, ее звали Дон, - неуверенно кивнула она.

- Та же самая, с которой ты столкнулась в переулке?

- Думаю, да. - Голые руки покрылись гусиной кожей.

- Почему ты не сказала об этом раньше?

- Я раньше не знала. Оно как-то само возвращается, очень медленно. И я не могу вспомнить и половины из того, что ты рассказываешь. А ведь ты был меня младше. - Она помолчала. - Может, последствия травмы.

- Травма?

- Мне кажется, родители были убиты. Повисла пауза.

- Мне почему-то тоже так кажется, - согласился Джош.

- Ты все-таки не помнишь никого, кроме моих родителей?

- К сожалению, - покачал он головой. - Но я хочу подробнее узнать про эту девочку. Дон. Когда ты столкнулась с ней в переулке и когда она тебе снилась, она выглядела как... тогда?

- Абсолютно не изменившейся.

- Думаешь, ее тоже убили?

- Не знаю. Скорее, нет.

- Думаешь, ты встретилась с призраком?

- Нет.

- Галлюцинация?

- Нет.

Оба помолчали.

- Так что происходило, пока вы там жили? Что еще ты помнишь?

Джош пожевал нижнюю губу - явный признак глубокой задумчивости, эту привычку он сохранил с детства.

- Помню, меня что-то напугало. Помню длинный коридор. Темное дерево, красный бархат. Как в викторианском борделе. Помню, никак не мог заснуть, потому что все время слышались какие-то голоса. Легкое постукивание. Словно кто-то стучался ко мне в дверь, пытаясь войти. Помню, мне показалось, что твои родители не очень-то счастливы нас видеть. Словно мы приехали в неудачное время. Или между ними произошла ссора, но они из-за гостей вынуждены делать вид, что все в порядке. - Он встретился с ней взглядом. - А еще помню, что твой папаша жутко рассердился на меня за то, что я опоздал к завтраку. Я устал, мать с отцом решили дать мне поспать подольше, а твой папаша впал в ярость. Они уже все начали чуть ли не кричать друг на друга, я почувствовал себя виноватым. Я как раз в это время спускался по лестнице, услышал, как они кричат, и заплакал. Мать с отцом кинулись меня утешать, а твой сказал что-то вроде "так ему и надо". Отец твой напугал меня. Он мне не понравился.