— Безусловно пора Управлению по материально-техническому снабжению начать контролировать свою основную деятельность — снабжение. Это не только их право, но и их обязанность. Об этом нам говорят решения партии и правительства, — тут я потряс над собой красной книжицей решений последнего съезда партии, знакомой каждому руководителю, — Давайте посмотрим, чем мы, директора предприятий, можем им помочь в такой замечательной инициативе. Приведу пример: — Сегодня в стране выпускается полтора десятка моделей телевизоров. В каждом из них более пятисот составляющих. Детали, кинескопы, корпуса и прочее. Через год-полтора в стране будет пятьдесят моделей телевизоров, и многие из них будут цветные. Никакое управление не осилит такой объём номенклатуры только по одному виду товара, а их тысячи, и с каждым днём это число увеличивается.

— Про телевизоры вы тоже в решениях партии вычитали? — с места вмешался начальникУМТС, явно желая сбить меня столку.

— Нет, про них мне сказал Косыгин Алексей Николаевич, — охотно отозвался я на провокацию.

— Прямо таки вам сказал? — излился ехидством мой оппонент.

— Не совсем, — взял я паузу, ожидая его реакции. Есть! Начальник УМТС расплылся в гаденькой ухмылке. Теперь можно и продолжить, — Со мной ещё академик Капица был. Кстати, мы не так давно беседовали, — я вытащил не совсем обычную закладку из книги с решениями двадцать пятого съезда, и посмотрел дату на обороте небольшой фотографии, — Точно. Пятого октября. Меньше месяца назад говорили.

— Разрешите взглянуть, — с улыбкой обратился ко мне Юрий Степанович, инструктор обкома партии по промышленности.

Я передал фотографию в президиум, где она пошла по рукам.

— А вы продолжайте, очень интересно и правильно говорите, — ободрил он меня, чуть заметно подмигнув.

— Собственно, у меня всё. Я предлагаю поддержать инициативу нашего Управления и поручить им контроль за своевременным снабжением наших заводов пятьюстами стратегически важными позициями. Такими как сталь, алюминий, уголь, медь и так далее. Я считаю, что наши управленцы правы. Хватит шуршать бумажками. Пора засучить рукава и начать выполнять свои прямые обязанности. Спасибо за внимание.

— А что. Я думаю, за такое предложение можно и проголосовать, понимаешь. Директорский корпус у нас сегодня прилично представлен. Список позиций, за снабжение которыми Управление будет отвечать и их контролировать, мы для них подготовим. Голосуем, товарищи, — услышал я голос Ельцина, когда возвращался на своё место в зале.

— Ну как же так. У нас нет даже специалистов, — проблеял начальник УМТС, еле услышанный мной из-за поднявшегося в зал шума.

— А вы тех привлеките, кого хотели над нами поставить, — злорадно посоветовал ему кто-то из директоров.

Двух остальных докладчиков, зачитывающих сообщения по подготовке к зиме, никто толком не слушал. В зале активно обсуждали новые веяния. Большинство директоров сомневалось, что от государственных снабженцев будет хоть какая-то польза.

А у меня очередной личный рекорд — такого количества рукопожатий в день от директоров заводов я ещё ни разу не удостаивался. Точную цифру не скажу. Сбился со счёта на третьем десятке.

— Савельев, зайди ко мне, — бросил на ходу Юрий Степанович, выходя из зала вслед за Ельциным. Ох, зря я тут задержался, бежать надо было.

Впрочем, теперь уже поздно сожалеть. "Партия сказала: надо! Комсомол ответил: есть!" Под эти невесёлые мысли я поплёлся к начальству "на ковёр".

— Ну и зачем ты вылез? — сходу взял быка за рога., э-э, меня в оборот Юрий Степанович.

— А зачем меня было вызывать? — хмуро поинтересовался я.

— Думали, ты основных оппонентов поддержишь. Посидишь, так сказать, на скамейке запасных.

— Что-то я их не увидел, ваших основных.

— Придержали, когда ты записался на выступление, — лукаво прищурился хозяин кабинета.

— Могли бы и предупредить заранее.

— Вот ещё. Так даже лучше получилось. У нас предполагался менее радикальный вариант. А теперь "унтер офицерская вдова сама себя высекла".

— У нас говорят в таких случаях, что инициатива поимела инициатора, — немного оттаял я, поняв, что распекать меня сегодня никто не собирается.

— Неплохо. Запомню. Ты отношения с Косыгиным не испортишь? Так-то ты серьёзный козырь в ход пустил, если понимаешь, о чём я говорю.

— Понимаю. Нет, не испорчу. Почти уверен, что он и сам был бы рад, если бы Госплан делом занялся, а не тем, чем сейчас.

— Откуда мысли?

— Оттуда, — кивнул я на фотографию, которую инструктор мне только что вернул, — Мелькнуло в разговоре, что не дали ему планирование в достойный вид привести. Не тот пока у нас уровень техники, чтобы такими объёмами информации можно было оперативно ворочать.

— Мысли про Госплан при себе держи. Мощно их поддерживают в Москве. Мы и то не рискнули на прямую конфронтацию. Да и на тебе они ещё отоспятся.

— Это вряд ли. У меня "толкач" не по их зубам.

— Я его знаю?

— У-у, ещё как знаете. Борис Николаевич мне лично обещал, что как только мы "космический фонарик" запустим, то он сам с моими вопросами по всем заводам проедет. "Фонарик" полетел. Третьи сутки светит. Список вопросов и предприятий для Ельцина готовим.

— И много их? — не смог сдержать ухмылку Юрий Степанович.

— Не так, чтобы очень. Вчера всего лишь пятый лист закончили. Но пишем с обеих сторон.

На следующий день заметка об инициативе УМТС по Свердловской области появилась в "Уральском рабочем", а через день её перепечатали в "Известиях".

Раннее субботнее утро я встречал в здании аэропорта. Самолёт из Москвы задерживался, и лишь после часа бесцельного хождения из зала в зал, я услышал объявление о том, что он совершил посадку. С собой отец пёр незнакомый новый чемодан. Очень тяжёлый. Вес я по достоинству оценил, когда перехватил его у бати и потащил к автомобилю.

— Кирпичей в Москве прикупил? — поинтересовался я у отца, забрасывая чемодан в багажник машины.

— Взятку дали, — хохотнул он в ответ, усаживаясь на пассажирское место.

— О как. Коньяком брал? Хотя нет, вроде не звенело в чемодане ничего и не булькало. Значит колбасой…

— Ну вот ещё… Руководители моего уровня на такие мелочи не размениваются, — отшучивается отец, оттягивая момент признания. Это у нас с ним игра такая. С детства он любит сына помучить нетерпеливым ожиданием, если что-то необычное раздобудет.

— Та-ак. Ты у нас должен был побывать в Зеленограде, и постараться встретиться с руководством Гиредмета, — начал я рассуждать вслух, выруливая на трассу, — Для микросхем вес чемоданчика явно велик. Значит, раздобыл что-то из сырья.

— Горячо. Очень горячо, — подсказал отец, используя нашу методику, когда я что-то угадывал, а он наводил меня на правильный ответ словами: "холодно, тепло, ещё теплее".

— В Гиредмете ты собирался узнать про оборудование для производства кремния. И похоже, разжился образцами. Там у тебя кремний, — поглядывая на батю, выдал я очевидный ответ, ориентируясь по расплывающейся на его лице улыбке.

— Чистейший поликристаллический кремний, — поправил меня отец, многозначительно помахав указательным пальцем, устремлённым куда-то ввысь, — Двадцать пять килограммов. Я хоть и сомневаюсь, что у тебя с затворами транзисторов что-то стоящее получится, но тут нам на все эксперименты с избытком хватит.

— Обязательно получится. От биполярных транзисторов уже давно пора уходить на полевые. Схемы на них масштабировать можно без проблем. Ты лучше расскажи, за что ты кремниевую взятку получил? Продал буржуинам рецепт самогона?

— Договор подписал. На два отрезных станка нашей конструкции. Ты всё-таки про КМОП технологии ещё раз подумай хорошенько. Понятно, что под них топологию не надо рассчитывать каждый раз заново, но очень уж медленные они. Биполярникам здорово уступают.

— Нашей конструкции? Мне помнится, что это идея технолога из Зеленогорска, который у нас тут почти всё лето проторчал, — удивился я той простоте, с которой отец приписал нашей организации чужую идею отрезного станка. Про будущее микросхем мы с ним поговорим позже, когда испытания новых затворов проведём.[13]