— Ты меня совсем-то уж за ворюгу не держи, — обиделся отец, — Всё чин по чину. С ним у нас договорчик оформлен, и везде он упомянут в авторах, в том числе и в платёжных ведомостях. Или ты считаешь, что идею перевести в чертежи и металл ничего не стоит?

— Ладно тебе. Разбушевался. Кому станки-то понадобились? — примирительно заулыбался я.

— Я с Бочкарёвым познакомился, Эллином Петровичем. Он нынче директор института редкоземельной промышленности. Этого самого. Гиредмета. Классный мужик! Между прочим, он один из создателей промышленной технологии получения поли- и монокристаллов кремния. Есть у них шикарная идея по выращиванию монокристаллических материалов на стержне затравки. Вот для них-то, для этих стерженьков, наши станочки и необходимы, как воздух. Сразу пару заказали. И для "Ангстрема" попозже заказ согласуют, ещё штук на пять.

— Неплохо. На следующей неделе мне обещали закончить с монтажом и чисткой помещений. Полностью запуститься не сможем, нам ещё не подвели дополнительный кабель, — подосадовал я, а потом вкратце рассказал, что ещё нового произошло в Свердловске за время его командировки.

— Думаешь, с электричеством будут трудности?

— Нет. Я куратора подключил, а то он застоялся что-то.

— Ты поосторожней с ним, — неопределенно покрутил перед собой батя ладонью, — КГБ, как никак.

— Это для тебя он КГБ, а для меня — ученик, — словно мимоходом заметил я, в очередной раз высовываясь из-за грузовика для попытки обгона. Дорога из Кольцово пока старенькая, извилистая и узкая, до постройки Россельбана ещё время не пришло.

Куратор присутствовал при прохождении стенда десятком местных милиционеров, а когда никто из них не показал результата, он решил попробовать сам. К всеобщему удивлению стрелка прибора отозвалась на его первую же попытку. Теперь у меня три ученика: два студента-медика и капитан КГБ, — Что ещё интересного в столице?

— Образцы радиаторов привёз, немного микросхем новых, экранчик для планшета, американский журнал "Электронике", — начал перечислять батя, загибая пальцы.

— О, экран! Какой? — тут же отозвался я.

— Жидкокристалический, чёрно-белый, диагональ четырнадцать сантиметров.

— А разрешение какое?

— Сто шестьдесят на сто двадцать пикселей.

— Неплохо. Откуда такое чудо взялось? — удивился я.

— Телевизор японский москвичи пробовали скопировать. Шарп ещё в прошлом году их начал выпускать. Но ничего не получилось. Как только экраны появились, так на них вояки сразу лапу наложили. Нам один из отбракованных достался. Вроде говорили, что получше выбрать старались. А ты чего этой дорогой поехал? — огляделся отец, когда я на очередном перекрёстке резко изменил направление, сворачивая с основной дороги.

— Пробка там впереди. Кстати, не без нашей помощи. Помнишь, асфальтоукладчик рисовали? Вот он и работает.

— Надо же. До снега изготовить успели.

— Успеешь тут, когда горком с обкомом каждую неделю напоминают по очереди. Ты бы видел, сколько народа вокруг него собирается. И нашего, и приезжего. Всем интересно посмотреть, как за день километр шикарной дороги получается.

— Километр? Что-то мало. Мы на большее рассчитывали, — недовольно кривит отец лицо.

— Подготовительные работы задерживают. Не успевает бригада, и техники им не хватает. Так что асфальтоукладчик в день часов десять работает, а не круглосуточно.

— Понятно. Знакомая ситуация. "У нашей страны две беды — урожай и неурожай", — процитировал мне батя популярную при социализме шутку, — Стоило сделать производительную машину, как обнаружилось, что к ней нужны такие же мощные грейдеры и самосвалы. В Зеленограде примерно те же проблемы. Линии часто простаивают. Заводы у них не сказать, чтобы большие, а чистых материалов всё время не хватает. Тот же кремний в производство с колёс идёт. Мало его в стране, а за валюту покупать не дают. Москвичи говорят, что Донецк с Запорожьем могут решить проблему. Украинские заводы производят более половины всего кремния в СССР, но они завязаны на оборонные заказы, да и с глубокой очисткой мудрить не хотят. Для снижения хрупкости того же бронелиста, изготовления рессор и торсионов достаточно менее чистых сортов кремния.

Производство полупроводникового "чистого" кремния — процесс сложный, с большими затратами электроэнергии. Быстро без целевого финансирования увеличить его выпуск вряд ли удастся. Значит, опять мне предстоит писать свои записки и искать союзников среди учёных. Академия Наук в какой-то степени отражает социальный срез общества. Есть в ней и махровые консерваторы, и "заснувшие", и "активисты". Поначалу учёные меня воспринимали плохо. Возраст неподходящий, нет ни авторитета, ни научной степени. Набирать сторонников приходилось поштучно. Одним предлагал прикладную тему вместе с рабочей группой, другим оплачивал вознаграждение за консультацию, третьим что-то подсказывал, стараясь не давать готовых решений, понемногу приобретая славу "палочки-выручалочки", но основная масса союзников появилась после моего знакомства с Келдышем и взлёта "космического фонарика". Одиночке в мире науки не выжить. И пусть меня за глаза называют "совсем неправильным учёным", лёд в отношении меня треснул и недоброжелатели заметно поутихли.

— Притормози-ка, — вдруг встрепенулся отец, показывая пальцем на киоск. Он шустро вытащил из портфеля два полиэтиленовых пакета, и вложив из один в другой, пошёл к приветливо распахнутому оконцу, — Ну надо же. В центре за пивом очереди неимоверные, а тут свободно продают. А давай сегодня в баню сходим? Веничек купим, — вернулся он с завязанными пакетами, которые внимательно изучил на предмет протечки.

— Можно и сходить, — отозвался я, машинально отметив ещё одну тему для прогрессорства. Пиво нынче существует в двух видах: либо налитое в стеклянные бутылки, либо разливное. И никак иначе. Стеклянные бутылки в нашем городе в дефиците, да и пивных киосков не густо. Мучаются мужики. Страдают, можно сказать. Пластиковые бутылки может и не лучший вариант, но изготовить их можно быстро, много и по цене недорого получается. Опять же лишняя единица товара на прилавках добавиться. Или всё-таки пиво противоречит светлому облику социализма?

Мда… Что-то за прошедший год подрастерял я тот здоровый цинизм, который у меня был в первые месяцы попадания. Сам пру, как умалишённый, и другим спокойно жить не даю. На отца вон с неодобрением смотрю, который в субботний день после бани пивка решил жахнуть. А ведь он у меня обычный человек и ему тоже иногда надо передохнуть, сбросить напряжение, ощутить небольшие житейские радости. Решено. Сегодня все дела сворачиваем и идём в баню.

— Всем привет. Савельевых сегодня не будет. Павел попросил меня провести встречу с рабочими группами, но если что, то он будет на связи. Переносной телефон у него с собой, — Дима заметно волновался. Первый раз ему доверили самостоятельно провести совещание с руководителями рабочих групп.

— Что за соревнования? Он же говорил, что они только через месяц.

— А что, давайте сами попробуем…

— Эх, а я хотел ему кое-что новое предложить… — загомонили собравшиеся.

— Потише, — постучал Дмитрий ручкой по столу, — Отвечу по порядку. Павел с утра поехал на финал и награждение в спортинтернат. Повёз призы и деньги. Может быть успеет вернуться часа через полтора. С чем сами не разберёмся, те вопросы отложим до его возвращения. Кто начнёт?

— Могу я. Мне как раз сегодня пораньше уйти надо, — предложил парень лет двадцати пяти, выкладывая на стол картонную коробку, — Кнопочный телефон мы доработали. Все замечания по клавиатуре учтены. Аппарат получил более современный корпус из ударопрочной пластмассы.

— Неплохо, — Дмитрий пощёлкал клавишами набора на модели телефона, — Кто клавиатуру делал?

— Готовую использовали. От ленинградского калькулятора. А что, не нравится?

— Название завода случайно не помнишь? — задумчиво тыкал Дима по клавишам.