— Так можно скачать любую книгу?

— Не только книгу. Можно передать музыку, вести деловую переписку, записать новую игру. Количество возможностей пока ограничено лишь недостаточным количеством информации, существующей в электронном виде, — я налил себе минералки, давая возможность немцу переварить увиденное.

— А этот ваш телефон может работать в режиме обычного телефона? — после минутного размышления ткнул немец в наш аппарат, который пока не отличался особой компактностью. Полностью на микросхемы мы его перевести не успели, поэтому получился этакий полукилограммовый монстр. Хотя по нынешним временам и его все воспринимают, как чудо.

— Безусловно. Можете сами набрать кого-нибудь и поговорить, — предложил я, отсоединяя аппарат от провода и протягивая его немцу. Немец позвонил в своё же учреждение и пригласил к нам в зал своего зама и начальника департамента электроники. Выключив аппарат он внимательно осмотрел его со всех сторон и уважительно поцокал языком.

Оба приглашённых немца русским языком владели плохо. Затянувшуюся презентацию мы с Вальтером толмачили вдвоём. Я переводил нашей делегации высказывания немцев, а Вальтер Гансович с ходу включился в перевод на немецкий.

— Можно считать, что свою задачу мы выполнили. Сименс наверняка заинтересуется нашей продукцией и идеями. Пусть они теперь через своё лобби в правительстве пробивают дальнейшие вопросы по международной интеграции, а там, глядишь, и политики с дипломатами до чего-нибудь договорятся, — подвёл итог нашей встречи Дмитрий Юрьевич, когда мы после переговоров высыпали на улицу. Остальные участники только головой закивали, жадно смоля сигареты в ожидании микроавтобуса, который должен был отвезти нас обратно.

Непредвиденный всплеск активности начался с того самого, злополучного заседания Политбюро. Поняв, что смена власти сегодня не состоится, участники заседания уже совсем было собрались расходиться, но были остановлены Андроповым. Неожиданное выступление Юрия Владимировича было посвящено состоянию дел и перспективам по электронике в СССР. Итоговое решение "О чрезвычайных мерах по развитию радиоэлектроники в СССР" было единогласно принято членами Политбюро, опешившими от скорости смены повестки дня и цветущего внешнего вида руководителя страны. С опаской поглядывая друг на друга они, похоже, были очень рады, что это не их под конвоем вывели из зала, и были готовы голосовать по любому постороннему вопросу, лишь бы не возвращаться к тому, по которому они здесь собрались.

Опубликованное на следующий день решение Политбюро, сработало, словно спусковой крючок. Буквально через сутки Министерство радиопромышленности СССР напоминало разворошенный пчелиный улей.

Ещё бы! Два миллиарда рублей сверх запланированного финансирования им выделяет Правительство только на первый этап развития отрасли. От таких цифр хоть у кого голова закружится. Это же десятки новых заводов. Тысячи единиц новейшего оборудования. Правда, и результаты требуют почти моментальные. Но тут уж ничего не поделаешь. Придётся поднатужиться, резервы в бой ввести. А то, глядишь, и на трёхсменную работу перевести тех, кто нынче в полторы-две смены трудится.

Гораздо хуже то, что в основном деньги выделяют под производство новейших образцов изделий и товаров. Шутка ли, поднять за год в восемь раз выпуск цветных телевизоров? Тут для нынешних-то тех же кинескопов не хватает. А уж их производство в одночасье точно не организуешь. Понятно, что сколько-то кинескопов можно будет закупить у японцев, но до чего же валюту-то на них жалко тратить.

Никогда не доводилось бывать в парадной спальне императрицы? А мне удалось. Кабинет главного инженера ленинградского научно-исследовательского института "Электронстандарт" в ней и расположен. Расширяющийся институт разместили в бывшем дворце Павла первого. Перед институтом были поставлены задачи по исключению необоснованных разработок приборов, отличающихся друг от друга не по принципиальным параметрам. Пришлось ехать в Ленинград, везти им нашу документацию, да ещё и объяснять, что к чему. Иначе и за месяц не разберутся. Для нашей организации это важный этап. Не каждый день мы столбим себе место в свободных пока что нишах будущей товарной продукции.

В Ленинграде у меня по плану ещё и посещение ведущего ленинградского радиозавода.

25 июня 1963 г. приказом председателя Госкомитета по электронной техники А. И. Шокина в создаваемом в Зеленограде Центре микроэлектроники (ЦМ) был образован НИИ-336, получивший одновременно открытое наименование "Научно-исследовательский институт Точной технологии" (НИИТТ). Как и весь ЦМ-НИИТТ предназначен был стать отраслевым инновационным центром. Его основными задачами были создание принципиально новых тогда изделий — гибридных интегральных микросхем (ГИС), разработка и отладка на опытном производстве технологий их производства и передача для массового тиражирования на серийные заводы страны.

При НИИТТ и был образован опытный завод Ангстрем.

— БЦВМ — бортовая цифровая вычислительная машина выпускается на наших микросхемах с 1968 года. Именно на них выполнена ЭВМ, осуществлявшая автоматическое управление полетом космического аппарата, совершившего облет Луны с возвращением спускаемого аппарата на Землю. Машина одноадресная, параллельного действия. Структура и архитектура специальные с минимально необходимым набором команд. Состоит из трех функционально автономных вычислительных устройств с независимыми входами и выходами, связанных между собой каналами для обмена информацией и синхронизации. Вес тридцать четыре килограмма, потребляемая мощность — семьдесят пять ватт, — с чувством законной гордости рассказывал мне Николай Соловьёв, один из разработчиков "космической" ЭВМ, к которому меня направил Келдыш, — В 1973 году были разработаны и освоены в массовом производстве пять специализированных БИС и на их основе выпущен первый в стране, а соответственно второй в мире, микрокалькулятор "Электроника Б3-04". Два года назад наш Специализированный вычислительный центр разработал первый в стране унифицированный микропроцессорный комплект БИС, серии 532. Ангстремовская схема динамической памяти 4КБ поступила в массовое производство в 1975 году, и сейчас подготовлена к производству память на 16КБ. Хочу заметить, что себестоимость наших микросхем в полтора раза ниже, чем у американских аналогов.

Да, ленинградцам есть, чем похвастаться. Те же микросхемы памяти — это уровень. Стабильность получения таких схем в мировой практике рассматривается, как признак владения технологией. Трудно себе представить, но крошечная микросхема уже вовсю вытесняет огромные блоки ферритовых запоминающих устройств.

В отличии от Соловьёва, мне полным комплектом своих достижений похвалиться не удалось. Нет ещё в Питере телефонных станций, с которыми работает наш телефон. Хотя планшет привёл его в изумление, и плеер он оценил по достоинству. Зато про "космический фонарик" меня собралось послушать с десяток человек. Ждут его в Ленинграде. После Москвы они следующие на очереди. Особенно инженеров интересовала точность юстировки и работа системы координации. Оба блока родились у них на заводе.

— Как не красив Ленинград, а дома лучше, — вслух вырвалось у меня, когда я прилетел в Свердловск.

Город на Неве проводил меня пронизывающим ветром, бесконечным моросящим дождём, срывающимся в мокрый снег, и низким пасмурным небом.

А у нас — красота!

Солнышко светит, снежок под ногами скрипит. Термометр хоть и показывает минус пятнадцать, но нет того ощущения холода, промозглости и дискомфорта, который я испытывал в Ленинграде.

Эх, не быть мне питерцем. Не мой там климат. Завяну в цвете лет. Подхихикивая над собственными воспоминаниями, я как конь копытом рыл ногой бетон аэродрома, дожидаясь автобуса. Где-то там, в насквозь уже знакомом здании аэропорта, меня встречает жена.

Красивая, желанная, любимая.