— Объясни, что случилось, — мысленно спросила я Алрея, но в ответ лишь услышала: «Позже. Но, ради всего святого, держись от него подальше».

Сходив без нужды в уборную, я вернулась и тотчас оказалась приглашённой на танец молодым человеком с нахальным огоньком в глазах.

— Дэцимус, сын главы города Визарито, — представился он, небрежно беря мою ладонь в свою и начиная новый танец, — должен признать, приятно видеть новое лицо, да ещё такое миленькое, — он лукаво подмигнул, полагая, что после этих слов я должна была растаять, как шоколадка на солнышке. Вежливо улыбнувшись, я продолжила танец.

— Никогда я ещё не встречал такой девушки, как ты, — сладко шептал он мне на ухо. Его рука тем временем с моей спины осторожно поползла вниз. Моей первой мыслью было залепить ему хорошую пощёчину, однако я сдержалась, понимая, что, во-первых, это будет страшно грубо и, во-вторых, это может только добавить ему славы. Вместо этого я решила проучить его, надавив на самое больное. Задвигавшись в танце быстрее и вынудив его прервать поползновения рук в нежелательном направлении, я потихоньку начала выкачивать его жизненные силы. Должна признать, их оказалось довольно много. А чтобы он ничего не заподозрил, я восторженно смотрела ему в глаза, как будто ожидая долгожданного поцелуя. Прошло еще полминуты, и я почувствовала, как его объятие, в котором мы танцевали, начало слабеть. Ещё двадцать секунд, и он, не вписавшись в очередное танцевальное па, внезапно грохнулся на пятую точку. Все вокруг расхохотались, а я, наклонившись, чтобы помочь ему встать, тихонько прошептала:

— Боюсь, вы себя переоценили, господин Дэцимус.

Побурев, как рак, он нетвёрдой походкой зашагал к столу. Не прошло и десяти секунд, как бал продолжился своим чередом…

Мой мозг был выжат, как губка. Я успел познакомиться с женой губернатора Иандервельса — крупного торгового города на дальнем юге Старого Света, с дочерью главного казначея (она невероятно дрожала, так что мне на середине танца пришлось прерваться, пока она от страха не упала в обморок), и ещё с десятком барышень из сливок высшего общества. Я танцевал, наверное, уже пятнадцатый танец за сегодня. И терпение моё было на исходе, и лишь тот факт, что моим партнером была одна из советниц, позволял мне сохранять самообладание.

— Вы невероятно хорошо держитесь для того, кто первый раз помещает такое мероприятие, — одобрительно сказала она, утягивая меня в одно за другим па Танца Пламени, — таисианы очень выносливы, что и говорить.

— Если этот чёртов оркестр не прекратит играть, — сказал я, злой и голодный, — то мне придётся им помочь.

— Право слово, дорогой Дэмиен, — Советница улыбнулась, но в её глазах мелькнула опасливость, — не стоит портить такой необычный бал такими некрасивыми вещами. И смиритесь: те, в честь кого устраиваются подобные мероприятия, вынуждены оказывать внимание всем без исключения. Таковы правила игры…

— Я с удовольствием окажу остальным внимание, когда мне хотя бы на несколько минут позволят перевести дух, — устало ответил я, покорно двигаясь вслед за ней.

— Ну что ж, в таком случае, пока вы ещё находитесь около меня, — она резко приблизилась, прижав меня к себе рукой, которой удерживала мое плечо, и прошептала мне в ухо, — чего же вы хотите за свои услуги? За то, что убедите тролля магии земли помочь нам?

Я опешил. Значит, вот так решаются подобные вопросы. Никаких переговорных столов, споров, дебатов, голосований? Всё это лишь показная мишура, а судьбы людей, городов, стран решают танцующие и шепчущие друг другу на ухо пары?

— Посольство для таисианов в Столице, — выдохнул я ей в ответ. Следующие несколько секунд мы танцевали молча. Надо признать, в отличие от дочери казначея ей явно нравилось находиться со мной в физическом контакте: она цепко держала мои ладони, с интересом рассматривая их и временами шевеля пальцами, словно желая ощутить чешуйки на моих руках на ощупь…или это мне уже мерещится после часа непрерывных танцев…

— Что ж, я вас поняла, — сказала она, завершая танец и делая положенный книксен, — я извещу Совет о вашем желании. Вас скоро позовут.

Она удалилась в сторону остальных Советников, я же, наконец двинулся к наполовину опустевшему столу. Когда же меня снова кто-то окликнул по имени, я развернулся и настолько злым взглядом посмотрел на нарушительницу моего спокойствия, что она была вынуждена тут же отлучиться по неожиданно возникшему срочному делу. От моего внимания не укрылось, что ещё минимум с десяток дам ждут своей очереди, но после фиаско последней решили на время оставить меня в покое. С наслаждением плюхнувшись на обитый бархатом стул и благодарно кивнув Эдне, наполнившей мне бокал морсом, я набросился на еду. Не сразу до меня дошло, что возле меня сидит Августа, с непроницаемым лицом наблюдая, как Аскольд танцует с дочерью казначея.

— Вы танцевали с Советницей, — сказала она. Это был не вопрос, это было утверждение. Я с набитым бутербродами ртом угукнул. — Вы назвали ей цену своей помощи, — опять утверждение. Я снова угукнул, продолжая интенсивно работать челюстями. — Ах, Дэмиен, если бы кто-то ещё посмел вести так себя с королевой, его бы больше никогда не пригласили на подобное торжество.

— Буду счастлив больше никогда не оказаться на подобном мероприятии, — сделав титаническое усилие и разом заглотив всю еду, возмущённо ответил я, — даже отбиваться от варваров на Архипелаге Тигрового Глаза было не так утомительно.

— Вы ожидали чего-то иного, — Августа удивлённо приподняла брови, в её же вопросительном тоне скользнула тень неудовольствия, — так знайте же: то, что мы делаем — это тоже работа. В некотором роде более, гораздо более утомительная, чем труд пахаря, кузнеца, торговца… они имеют гораздо больше свободы, чем сами того осознают. Тот же, кто попал в круговорот политических интриг, остаётся тут навсегда. Неважно, насколько тебе больно, насколько ты устал, насколько тебе все опротивело, насколько ты всех ненавидишь или презираешь… одно случайное движение бровью, неверный взгляд, не вовремя брошенное слово могут стоить жизни. Тебе и всему твоему роду, — после чего тихо добавила, — это тюрьма, самая настоящая. И от того, что прутья в этой клетке золочёные, клеткой она быть не перестаёт.

— Ваше величество, вы, безусловно, говорите интересные и правильные вещи, но прошу вас, — взмолился я, — дайте же мне перекусить. Меня ещё десятое барышень ждет, и вряд ли кто-то из них позволит мне уйти, не станцевав с ними…

— Разумеется, — королева, закрыла глаза, точно выругав себя за вспышку слабости, после чего посмотрела на меня в упор, — и помните, Дэмиен: я в их числе. Как бы сегодня не был высок ваш ранг, отказа танцевать с королевой вам не простят.

— Прошу прощения, — почтительно сказали сзади. Обернувшись, я увидел ещё одного служащего в такой же синей ливрее, как и та, в которой был слуга, сообщивший утром Миа о задержке её вопроса. Кстати, не помешало бы уточнить у Совета и её вопрос, раз уж я буду с ними разговаривать…

Я получала от бала настоящее наслаждение. Наконец-то освобождённая от оков своих способностей, чудесных образом изменившихся, я танцевала и танцевала, и каждое касание, каждая секунда, проведённая с партнером в танце, была невероятным подарком судьбы. Пару раз мне на глаза попадался Дэмиен, и вид у него был, мягко говоря, неважный. Впрочем, понять его можно: все без исключения желали с ним танцевать, и так же все наверняка засыпали его вопросами. Не укрылось от меня и то, как он, скажем прямо, отшил следующую девушку, прежде чем сесть за стол. Бедняжка пронеслась мимо меня, едва сдерживая слёзы. Почувствовав угрызения совести, я сердито воззрилась на Дэмиена, но он, ни на что не обращая внимания, накинулся на еду. Он, кажется, даже не отдавал себе отчёта в том, что рядом с ним сидела королева. Увидев мелькнувшую рыжую гриву волос, я догадалась, что девушка умчалась в уборную. Я, ежеминутно извиняясь и отказывая кавалерам в танце, ссылаясь на ту же уборную, проследовала за ней.