— Да, я вспомнил, о какой деревне ты говорила, — сказал Бальхиор, — одного из храмовников вызывали в это место, он нам потом рассказывал. Этого купца нашли связанным с большим количеством увечий на спине, которые тамошний костоправ объяснил, как если бы несчастного стегали раскалённым хлыстом. Вот оно, значит, как было. Ничего удивительного.

— В общем, — продолжила Матти так, будто её и не перебивали, — девочку ту мы забрали к себе. Впоследствии выяснилось, что у неё имелись способности к магии воды и к специализации исцеления, просто так странно себя проявила одна из её форм. Сейчас с ней все хорошо, она активно учится и, как ни странно, не теряет надежды однажды предложить свой дар людям…

А я невольно задумалась о том, какая разная у нас с этой девочкой сложилась судьба. В то время, как я тянула из людей всё хорошее: энергию, способности, воспоминания, саму жизнь, ей достался дар, что забирал совершенно обратное: недуги, болезни, увечья. Да, этой девочке очень повезло, что её забрали: пройди немного времени, и отец додумался бы торговать её даром. Долго она бы не протянула. И почему-то в голове возник еще один вопрос — а что случилось бы, если бы в моём мире я и эта девочка взялись бы за руки?

— Что ж, спасибо, Матти, — сказал Фрайсаш, — теперь, пожалуй, моя очередь вас немного развлечь…

Глава 7. Испытание.

Моему ожиданию всё не было конца. По моему собственному времяощущению я не провел в кресле и получаса. Во время полуожидания-полумедитации, если это так можно было назвать, я пытался выяснить, каким именно образом сюда попал. Однако, как только я потянулся к какой-то информации, возникло чувство, что конструкция этого места, дотоле занимавшая прочное положение, внезапно пришла в движение и стала недосягаемой. Плюнув, я принялся мерить комнату шагами…

Хотя время шло, и ожидание было невыносимо, я твёрдо решил не покидать комнаты до тех пор, пока меня не позовут. В противном случае я рискую опять увидеть то, что видеть мне не положено. И не факт, что мой, так сказать, статус снова позволит мне выйти сухим из воды. В конце концов, я лёг на кровать и решил попытаться хоть как-то успокоиться.

Давайте взвесим все факты: у нас в команде есть Фрайсаш, он просто обязан знать, что со мной произошло. Я был не один, так что о моём теле позаботятся, и ничего с ним не случится. Так же мы имеем фору как минимум в полтора месяца до вторжения — да, по меркам Авиала, где нет высокоскоростного транспорта, это не так уж и много. На крайний случай убедим Алаэрто понести меня и мага троллей на себе. Ничего страшного, что его заметят в таком обличье на землях людей: учитывая, что всему Старому Свету грозит тотальный геноцид, глупо было бы плакать по волосам, когда тебе вот-вот оттяпают голову. Все эти мысли позволили мне немного успокоиться и собраться. И как только я перестал себя изводить, двери комнаты открылись, и в неё вошли Кайто и тот надсмотрщик, ударивший меня хлыстом.

— Тебе пора, — торжественно сказали они. Я вскочил и с нетерпением пошёл за ними. Шли мы не очень долго, однако достаточно часто поворачивали. В конце концов, мы остановились перед дверью… очень знакомой дверью… но почему она мне так знакома? Я никак не могу вспомнить.

— Тебе туда, — сказал Кайто. Взявшись за ручку, я оглянулся на них. Ни следа эмоций. Что и неудивительно, ведь за нами сейчас наверняка наблюдают. Толкнув дверь, я оказался…

Да, честно говоря, и я сам толком не понял, где оказался. Огромная площадка, засыпанная песком. Мне надо здесь будет с кем-то драться? Чем же? Я попробовал призвать силу — и она пришла спустя какую-то микросекунду. Сравнение было такое, как если бы кукловод протянул своей марионетке на веревочке оружие в тот момент, когда оно ей понадобилось. Но никого не было. Я аккуратно пошёл, уверенный, что рано или поздно что-то да произойдет.

Странно. Я, конечно, не бывал в южных частях Авиала, но знал, как сильно увязаешь, гуляя по песку. Тем не менее, здесь я шёл легко, словно пружинил.

В конце концов, я упёрся в какое-то препятствие. За неимением других вариантов я посчитал, что это было стекло. Двинувшись в сторону, я прошёл еще некоторое расстояние, пока дошел с другой стороны до той самой двери, через которую я и попал сюда.

Во мне снова начал закипать гнев. Да сколько можно этих издевательств?! Сколько времени можно было сэкономить вместо всех этих бестолковых манипуляций. Злость охватывала меня всё с большей силой… и я понял, что мне надо было делать.

Весь собранный гнев излился через силу, которой я придал жгучее желание разнести это место по кусочкам. И затем… хлопок ладонями, от которого по земле пошла трещина, добралась до стекла, которое я не смог пройти… и пошла дальше. И через доли секунды стекло с оглушительным звоном лопнуло.

Осколки не полетели на землю, но рассыпались стеклянной пылью. После чего как будто сдернули завесу. Вокруг площадки были трибуны, и на них сидели десятки, сотни таисианов, сейчас оживлённо переговаривавшихся.

Мне снова взяло зло. Оказывается, пока я бродил здесь, то параллельно был посмешищем для весьма широкой аудитории. Ах, вот так! Миру грозит беда, тысячи их сородичей могут погибнуть, а им хлеба и зрелищ подавай! Я занес руки для нового хлопка.

«Постой! — воззвал ко мне мой внутренний голос — Но ведь так нельзя! Сила, даруемая гневом, зла, ядовита, опустошительна! От того, кто ей пользуется, в конце остается лишь пустая оболочка! Опомнись!»

Но я подавил в себе этот голос разума. Не так-то просто загнать на задворки сознания все те вещи, что здесь произошли с тобой, учитывая, что здесь ты и есть собственное сознание. Воспоминания от унизительного приема Тойди и Кайто, от бича надсмотрщика — казалось бы, уже подавленные — вдруг снова вспыхнули, и я послал новый хлопок.

От меня в четыре стороны пошли новые трещины. Добравшись до трибун, они не остановились, а двинулись ещё дальше. Трибуны раскололись, таисианы на них закричали, забегали, куда-то ринулись.

Ну, давай, остался всего один раз! Покажи им, как ты силен! Покажи им, что с тобой нельзя играть, как с куклой на верёвочках! Добей их, придя сюда, они отказались от части своих способностей и надолго запомнят этот урок. Я занёс ладони для последнего хлопка, должного обрушить все это место в бездну, прочь, всех, никого не щадя и…

…- Что, снова заблудился и не знаешь, что тебе делать, Бродяга? — спросила лежащая обнажённая девушка, чью наготу всё же прикрывали струящиеся потоки красной и чёрной энергии, — Что ж, позволю себе напомнить тебе, что главной целью зла, как такового — провоцировать пустоту на появление добра. Без видимого зла не будет видимого добра, всё вокруг будет серо, уныло и безжизненно. Но для того, чтобы идти этим путем, нужны воля, сила и боль… много боли. Не у каждого достанет этих качеств, чтобы пройти сей путь до конца. Тем более, что награда за него будет только одна… смерть. Твоя смерть будет наградой для всех остальных, для малодушных трусов и дураков, которые в момент опасности пугливо бросятся к пяткам добра… а потом будут мясо, песни, пляски… целый Карнавал над твоим бездыханным телом! Так что оставь меня в покое и выбери себе другой путь, Бродяга… Силы Гнева — точно не для тебя!..

И я опомнился. Да что же я делаю?! Ведь это тот крючок, на который я попался Молчаливым Сестрам, тот, на который меня едва не подцепила Хранительница… Так почему это произошло?! Так почему сейчас со мной происходит то же самое?!

— Нет! — сказал я на всю площадку, не усмиряя в себе гнев, ибо это было совершенно невозможно, но давая ему выход в виде радужного пламени, сияния, безвредного и безопасного.

— Браво, мой юный подопечный, браво, — сказал мне знакомый голос сзади. Обернувшись, я увидел Аорташа, сидящего на своём любимом пьедестале. Таисиан-альбинос смотрел на меня своим обычным лукавым взглядом. Я был всё ещё слишком взвинчен, чтобы поприветствовать его как подобает, поэтому ограничился коротким, рваным кивком, — ах, прекрасно тебя понимаю, после всего, что здесь произошло, никто бы и не стал требовать от тебя безупречных манер.