— Ну да, — понимающе хмыкнул Кичандаш, — не переживай, я всё понимаю. И мы когда-то были рысаками, прыгали перед своими девчонками. Ладно, здесь я могу тебе помочь, — сказал Кичандаш.

— Чем это, интересно, — недоверчиво обернулся я.

— Ещё один трюк магии крови, — Кичандаш, положив голову на ладони, мечтательно посмотрел вдаль, явно вспоминая о чём-то приятном, — раньше, в очень далёкие времена, когда магия слёз ещё окончательно не пропала, а магия крови была не только средством власти безумных фанатиков, адепты последней были очень востребованы магами земли, которые учились превращаться. Ведь если напортачить при обращении, то можно было запросто застрять где-то посередине и в конечном итоге сойти с ума. Поэтому юные оборотни старались заручиться не только поддержкой наставника, но и мага крови, чтобы при необходимости он помог телу либо завершить трансформацию, либо обратить её. Я перенял от своих наставников эти навыки и успешно использовал их для того, чтобы научить нескольких из моих соплеменников оборачиваться, дважды предотвратив самые печальные последствия. Так что снять твой барьер для меня — пара пустяков. С твоего позволения, — он подошёл ко мне и поднял руку.

Меньше всего мне хотелось, чтобы этот ящер начал производить какие то манипуляции со мной при помощи магии крови. Но время в самом деле было дорого. Не знаю, что об этом и думать…

— Дэмиен, ты что, меня боишься? — спросил Кичандаш, от которого не укрылось мое смятение, — впрочем, правильно делаешь, что боишься, — внезапно продолжил он, — сказать по совести — после всей этой истории я бы очень хотел заполучить тебя в ученики. Ты слишком сильный — и при этом слишком неопытный, чтобы так это оставлять. Магия слёз меня тоже сильно не смущает — мне и без магии крови удалось бы передать тебе много мудрости. Но первым делом, когда ты попадёшь ко мне в руки, я устрою тебе хорошую такую порку… качественную, — злорадно добавил он, потирая ладони, — розог сто. А то и полторы сотни. Чтобы шкура неделю болела. Тогда, может быть, и ум в голове начнёт появляться.

— Если ты думаешь, что поднял этим уровень доверия к себе — то ты сильно ошибаешься, — мрачно сказал я, подсознательно понимая, что в долгосрочной перспективе эта угроза более, чем реальна.

— Но сейчас, — поднял палец Кичандаш, — ты нужен в Авиале, чтобы помочь защитить его. Защитить весь Старый Свет, в том числе моё племя и мою семью. При всех этих условиях — глупо сейчас меня бояться.

— Ну хорошо. Убедил, — я снял куртку. Кичандаш осторожно положил ладонь на мою грудь и скомандовал:

— Закрой глаза.

Я повиновался. Это было очень странное ощущение. Сначала Кичандаш как будто вслушивался в мой пульс. Затем из его руки стала поступать энергия, заставлявшая моё сердце биться вслед за его… командами? Позывами? Приказами? Не знаю. Но внезапно я ощутил, что часть моей духовной оболочки, отвечавшая за трансформацию и быстро терявшая энергию после каждого преображения, вновь полна сил. Не теряя времени, я тут же начал принимать человеческий облик. И через несколько секунд все закончилось…

Всё это время я сидела молча и слушала во все уши. Тихо благодаря при этом небеса, что успела познакомиться с Демьяном. И я столько всего узнала, что голова шла кругом. А этому Кичандашу Демьян, похоже, не очень-то и рад. Впрочем, судя по тому, что он рассказывал мне, этот ящер — маг крови и палач. При этом меня поразила выдержка Демьяна: я бы ни за что не позволила этому существу проводить со мной какие бы то ни было манипуляции при помощи магии крови.

А Демьян тем временем спешно собирался. Вытряхнув из сумок всю еду, он бегло объяснял Кичандашу, что в какой банке находится, как это открывать и как готовить. Я поднялась и тоже стала собираться. Меньше всего мне хотелось сейчас ехать на скутере по трассе, особенно после того, как меня оглушили, а потом кое-как привели в чувство. Но Демьян очень настаивал на том, чтобы мы отправились в путь как можно быстрее. И мне следовало уступить ему, особенно с учётом того, какие смелые мысли начали возникать в моей голове.

Да… я тоже крепко задумалась над тем, что мне делать. Когда мы неслись обратно, я думала без остановки. Что, если мне попроситься с ними в Авиал? Я не заблуждалась по поводу того, что там будет рай на земле, но тем не менее это место, где многие обладают сверхъестественными способностями, там жили разные расы. Моя инаковость не будет восприниматься с такой агрессией, с какой будет восприниматься тут. А семья… бабушка умерла. Последний год я ухаживала за ней, но её время пришло. Печально, но надо было жить дальше. Папа же стал на ночь куда-то уходить. Я догадывалась, что у него появилась другая женщина. Ведь ему, несмотря на более, чем солидный возраст в 45 лет, всё равно хочется чувствовать себя мужчиной, чувствовать себя кем-то любимым. Я уже выросла и вполне сама могу о себе позаботиться. А он… возможно, он ещё успеет создать другую семью. Вот только в намерения Демьяна брать меня с собой явно не входит. Над этим надо будет поработать отдельно.

Глава 4. Прощание.

Первое, что я сделал, вернувшись домой — это рассказал всё родителям. О Маше, о Кичандаше, о необходимости вернуться. Сначала они выслушали меня с пониманием. Я очень боялся, что меня станут упрекать за потраченные усилия на университет, на военную кафедру, но они меня успокоили, сказав, что всё понимают. После этого мама посмотрела на меня и спросила в упор:

— Ты собираешься остаться там навсегда?

— Скорее всего, — уклончиво ответил я. Моя мама всегда умела смотреть, куда надо.

— Дёма, скажи об этом прямо, — упрямо повторила мама, — ты можешь сколько угодно прятать свои истинные чувства — но я же твоя мать, я вижу, как ты мучаешься. О да, ты прекрасно справляешься, очень многие, даже не зная другой жизни, не смогли бы лучше. Кроме того, каждая мать должна помнить, в чём состоит истинный смысл материнства. А заключается он в том, что когда птенец вырастает, он покидает гнездо… возможно, навсегда. И к этому всегда надо быть готовым. Так что же, ты уходишь навсегда?

— Да… — прошептал я, виновато опуская взгляд. И в самом деле, кого я обманываю? Разве можно забыть бурную, динамичную жизнь в Авиале? Разве могу я просто так взять и похоронить всё то, чем он меня одарил? Я вернулся, я сообщил своим родным и близким о том, что я жив и здоров, со мной всё в порядке, но теперь…

Это было самым тяжёлым моментом. Дядя, выругавшись сквозь зубы, накинул на себя куртку и ушел курить на улицу. Мама же ушла к себе в спальню и закрылась на щеколду. Я виновато подошёл к двери.

— Мам…

— Прошу тебя, Дема, дай мне побыть одной! — сказала она из-за двери.

Я в отчаянии опустился на пол рядом. Мне нечего было сказать. Да, от меня зависело множество жизней, но что это значит для родителей, которые навсегда потеряют из-за этого своего сына? Которые даже никогда не узнают, жив ли он, всё ли у него хорошо. И я, скорее всего, тоже больше никогда их не увижу.

— Я мог бы остаться, мам, — сказал я, поднимаясь, — но, даже если забыть, как ты была только что права насчёт меня, представь, как бы я себя ненавидел за то, что мог помочь другим, и не помог. Из-за своего эгоизма.

Всё, довольно. Это только железо куют, пока горячо. Пусть успокоятся и переварят это. Я ушёл в свою комнату, и, не раздеваясь, упал и почти мгновенно уснул.

Воскресенье тоже прошло весьма мрачно. Я ходил прощаться к обеим своим бабушкам. И это было ещё хуже, потому как они обе были рады тому, что я вернулся живой и невредимый, так сейчас они были огорчены. Однако мой отец, живущий отдельно, меня поддержал.

— Понимаю я тебя прекрасно, Дёмка. Наша страна не для счастливых граждан построена. С нашими властями и нашей долбанной бюрократией счастливы мы не будем никогда. Как здесь жить молодой семье? Куда рожать детей, если государство кладёт на тебя х…р, по телевизору в промежутках между новостями об очередных убийствах показывают мультики, такие страшные, что у нормального советского ребёнка потом было бы нервное расстройство. А как сейчас развращается наша молодежь! Лень, секс, ладно бы это — непроходимая тупость! и больше ничего не надо! Ступай, Дёма, ступай, хоть не увидишь самого страшного, что тут будет твориться. Знаешь, — добавил он, подумав, — я порой ловлю себя на мысли, что лучше бы ты не спасал наш мир. Пусть бы этот карательный отряд спалил нас всех к чёртовой матери, да пепел развеял по ветру. Потому что пали мы — ниже некуда…