Мир сошел с ума, похоже, еще до того, как Алекс Крейн поехал крышей и пришел за мной. Потому, что спускаясь вслед за хозяйкой дома на нижний ярус огромного загородного особняка, я все еще думала, что мы будем выбирать бутылку коллекционного вина. Или, может, место, где тихо и незаметно похоронить Алекса, если я не выдержу и прибью его. Да, я смирилась с неизбежным. Иначе не посмела бы так шутить сама с собой.

И знаете, я подозревала, что жена мэра тоже ненормальная. Я не думала просто, насколько…

Мы миновали винный погреб и какой-то склад, остановились у ничем не примечательной двери. Юлька насмешливо сдвинула брови.

— Готова? Или попробуешь угадать, что там?

— Попробую угадать, — наверное, так будет с большинством людей за час до Армагеддона: кто-то будет ждать смерти рыдая, а кто-то использует это время для веселья попытки прожить последние часы ярко. — Твой Дима не полетел ни на какой саммит. Ты закрыла его в подвале и вешаешь лапшу на уши всему городу.

— Ты не представляешь, сколько раз мне реально хотелось это сделать. Особенно в этой комнате. Но город бы потерял из виду нас обоих.

У меня не было никаких предположений, что там может быть. Ну, не будем же мы брать в расчет самый фантастический вариант в виде комнаты боли из фильма… та твою же мать.

Я не отшатнулась назад только из любопытства. Правда, рассмеялась — в свете нервных потрясений это был просто венец всему. Вошла в обширную комнату в серых тонах, со свисающими с потолка цепями и какой-то конструкцией непонятного назначения.

— Страшно? — весело поддела Юлька.

— Ага. Представила, как сюда случайно Ева зайдет. Или твой пасынок.

— Никто из них никогда сюда не зайдет. И даже не догадается о существовании этой комнаты. Ну, что чувствуешь?

Знала бы она, что я чувствую на самом деле и как меня напрягает то, что я совсем не хочу отсюда убежать.

— Понять хочу, кто сверху. Но, наверное, не готова слышать, как снимает с плеч груз власти твой муж.

— Не угадала. Я тебя не для откровений о нашей жизни сюда привела. — Юлька обошла мою застывшую фигуру и взялась руками за две цепи, свисающие с потолка. — А чтобы ты была морально готова к тому, что твой бывший любимый от тебя потребует.

Лучше бы она этого не говорила. Вся моя напускная храбрость тотчас же куда-то испарилась, будто и не было ее никогда. Я ощутила, как стены давят на плечи, а ноги рвутся унести свою обладательницу подальше.

Я ведь и держалась только потому, что запретила себе думать о том, что одержимый жаждой возмездия Крейн будет со мной вытворять. На что рассчитывала Юля, непонятно.

— Пойдем отсюда. Мне послезавтра хватит своих ужасов с головой.

— Ужасов? — Юлька сощурила глаза. — Ну, как посмотреть. И кому-то нужен курс молодого бойца.

— О нет, — кажется, Крейн уже разрушает все, что мне дорого, и на очереди женская дружба.

— Ну, ты можешь, конечно, трястись и плакать, когда тебе предъявят подобное…а можешь попробовать заранее и подготовиться. Что-то мне подсказывает, ты не будешь радовать Алекса своим страхом и обреченностью. Поначалу.

Ее туманные намеки оставались мне непонятны. Я вскинула голову и подошла к стене, пощупав странные плетки с множеством кожаных хвостиков.

— Трястись я точно не буду. И таким психом Алекс никогда не был… — осеклась, прогнав непрошенные воспоминания. — Он сказал, что прятал свою сущность наедине со мной. Я не хочу думать о том, что это значит.

Юлька подошла ко м не. Я была так взвинчена, что непроизвольно вздрогнула.

— Ну сними, чего ты боишься? Это совсем не больно.

Я одернула руку, будто плеть могла обжечь. Юлька сделала это сама. Сжала уверенным жестом и взмахнула, оставив н моей спине легкий пульсирующий след.

— Прекрати, — не выдержала я. — Пошли лучше выпьем.

— Допиться до бесчувствия — не метод, — Юлькины ладони сжали мои плечи, шепот стал глубже. Чувственнее. — Ты даже не вздрогнула от боли. И судя по всему, причинять ее тебе без надобности никто не собирается.

Слова, произнесенные хриплым полушепотом, запустили внизу живота первобытный танец всех моих взбесившихся бабочек одним махом. Юлька сделала шаг вперед, прижавшись всем телом к моей спине. Ее губы практически касались мочки моего уха.

— Ему нужна власть. И твое подчинение. Не боль. И, наверное, совсем не жажда тебя сломать… Чувствуешь?

Комната качнулась перед глазами. Я лишь нерешительно вырвала руки из скользящих ладоней подруги. Неправильно. Неуместно. Черт…

Ее язык задел мою шею. Колени подкосились, мир едва не рухнул в пропасть цвета глаза Алекса Крейна. И когда Беспалова с обманчивой лаской погрузила ладонь в мои волосы, чтобы потом натянуть их — так. Как это не столь давно делал Алекс — у меня перестало биться сердце.

Жаркие спирали крутили каждую мышцу напряженного тела в каком-то безумном и сладостном вихре. Настолько ярком, что я в тот миг забыла, кто за моей спиной. И не факт, что вспомнила бы, только запах Юлькиных духов не давал погрузиться в параллельную реальность.

— А ноги дрожат… сказать еще, что с тобой происходит?

Она была похожа на дьявола. Такого вот шикарного искусителя, бьющего по всем болевым точкам с точностью снайпера. Я не нашлась, что ей ответить. Опомнилась только тогда, когда Юлька начала давить на мое плечо, опуская на колени.

— Перестань. Я к этому не готова.

— Я могу задрать твою юбку и показать, насколько готова. И я сейчас не о себе говорю.

— Все равно, прекрати. — в ушах шумело, а сердце одержимо стучало. — У меня желание сбежать от всего этого только усилилось. И я хочу выпить.

Беспалова убрала ладонь. А я ощутила, как щеки залило краской.

— Представь, что было, если бы ты при этом смотрела на себя в зеркало. Прямо в глаза. Надеюсь, твой Алекс не настолько садист. Тебе реально лучше плетью, и до ссадин. Можно сбежать от самой себя и погасить огонь.

Я собрала свою волю в кулак и повернулась к подруге:

— Почему ты думаешь, что он потребует от меня… именно этого?

— Свои своих вычисляют издалека, — туманно отозвалась Юлька. — А сейчас тебе действительно лучше выпить. Захочешь встретить врага, вооруженная знаниями — милости прошу в любой из оставшихся тебе дней…

Он никогда не стал бы выбирать методы в новой битве за свой рай, из которого его так цинично и жестоко изгнали. Причем не по канонам — вырывая вместе с плотью белые крылья, уже постепенно набирающие серый окрас, нет. Изгнали, при этом улыбнувшись в лицо, словно опасаясь играть с падшим ангелом в более рискованные игры. Просто закрыли врата.

Рай Александра Крейна долгое время был сосредоточен лишь в ней одной. Той, кто однажды забрала его сердце и душу одним своим невинным, слегка испуганным, но в то же время дерзким взглядом.

…Она была чужой на этом празднике больших денег, бизнеса, прожженного цинизма повидавших многое хозяев жизни, глав администрации, бизнесменов и иной элиты. Марина Самохвалова никогда бы не оказалась в подобном месте, если бы ей не выпала «почетная» возможность сопровождать на мероприятии ректора своего университета. Ей и еще одной яркой блондинке — для контраста.

Сразу видно было, что девочку роль такого эскорта напрягает. Зная законы джунглей некоторых вузов, несложно было понять, что выбора-то у нее и не было. В отличие от блондинки, стреляющей глазами и то и дело теребящей волосы в попытке привлечь внимание состоятельных гостей вечера, Марина практически не улыбалась. Держала спину ровно, смотрела как будто сквозь присутствующих — не было ей дела до перспектив, до голодных взглядов, смотревших на красивых студенток, как на добычу. Все, чего она хотела — поскорее отбыть это мероприятие и уехать домой.

Стандартная схема: пустоголовая дура и миловидная отличница, призванные подчеркнуть статус хозяина храма науки. Алексу не надо было заглядывать в ведомость, чтобы понять, кто есть кто. Сильных и целеустремленных людей он чувствовал кожей. Считывал по едва уловимым движениям, взглядам.