Четыре столетия назад эти народы вновь создали мощное государство, завоевав Северный Китай. В начале семнадцатого века правитель чжурчжэней официальным указом переименовал свой народ, установив новое название – маньчжуры, и провозгласил воссоздание чжурчжэньского государства Цзинь, а себя объявил его ханом. В 1621 году Мукден, Ляоян и ещё семьдесят городов были захвачены маньчжурами, образовали территорию, которую сейчас и называют Маньчжурией.
На этом маньчжуры не остановились и за четверть века завоевали территорию, которая на современных картах именуется Империей Цин, или Китаем. Всё это время маньчжуры занимали привилегированное положение, образуя костяк армии и структуры государственного управления страны. Ханьцы стали занимать высокие должности в империи только со второй половины девятнадцатого века.
Будучи привилегированной группой, составлявшей большую часть войск империи, маньчжуры широко расселились по территории Китая, образуя национальные кварталы в крупных городах. И после военного переворота, совершённого генералами-ханьцами, во многих из них уже произошли антиманьчжурские погромы с множеством человеческих жертв.
И сейчас по всему Китаю всё чаще звучали призывы: «Маньчжуры, убирайтесь в свою Маньчжурию!» Это было ответом на то, что всё это время маньчжуры противостояли ханьской миграции в Маньчжурию, так как в их понимании она была домом маньчжурской династии.
Юань Шикай ещё в том письме, которое я с трудом смог доставить в Инкоу, а потом его переслали Николаю II, давал понять, что если не удастся произвести китайскую революцию Гуансюй по подобию революции Мэйдзи из-за противоречий между маньчжурами и ханьцами, то он готов отдать Маньчжурию при условии организации Маньчжурского государства во главе с императором Цзайтянем под протекторатом Российской империи. Тем более что по оценкам врачей китайскому императору из-за чахотки оставалось жить не более пяти лет.
А дальше русский император сможет посадить на трон любого претендента из маньчжурской аристократии, кто ему нужен и верен. Прямых-то наследников седьмого и восьмого императора Цин нет и не будет. Эти предложения диктатор Китая уже передал через генерала Вогака, который сменил на посту чрезвычайного посланника и полномочного министра в Пекине Павла Михайловича Лессара.
«Кстати, а почему бы этим претендентом не стать моему шурину дзянь-дзюню провинции Цзилинь Чан Шуню. Гирин – второй по значимости город Маньчжурии после Мукдена. За Шунем от двадцати до сорока тысяч подготовленных войск нового строя. Сестра говорила, что братья Чан происходят из древнего маньчжурского рода, ведущего свое начало ещё из клана Ваньянь, глава которого Агуда в начале двенадцатого века стал основателем чжурчжэньского государства Цзинь… – Я даже головой ошеломлённо помотал от пришедшей в голову идеи. – В этом случае русская сноха будет в строку. Надо будет более подробно изучить деятельность Чан Шуня и прикинуть вероятность такого расклада. А что?! Глядишь, лет через двадцать-тридцать новым императором Маньчжурии может стать и мой старший племянник Чан Шунь – полный тёзка своего дяди. Его и назвали в его честь. Сестра будет матерью, а я – родным дядей императора Маньчжурии. Охренеть и не встать, перспективка!»
В этот момент броненосец поймал очередную волну, и микроскопический душ вырвал меня из страны грёз. Усмехнувшись мечтам бывшего коммуниста, подполковника спецназа ГРУ, я вернулся к анализу сложившейся обстановки в Средней Азии. В Туркестан, где на границе с Афганистаном и Памиром отмечено большое скопление пехоты, кавалерии и артиллерии в приграничных районах. И это вызывало опасение, что Англия готова начать боевые действия на суше, причем не только с помощью «добровольцев», а используя свои регулярные войска в Британской Индии.
В связи с этим Туркестанский военный округ вот уже месяц как переведен в повышенную боевую готовность. Начались активные разведывательные мероприятия, в которых, конечно, участвовал и старый друг по Николаевской академии – уже подполковник Лавр Корнилов. Он сейчас должен быть где-то в Британской Индии или Афганистане.
Весь процесс подготовки южных рубежей к войне осложнялся тем, что полтора месяца назад умер генерал-губернатор и командующий войсками Туркестанского военного округа генерал-лейтенант Иванов. Николай Александрович всю свою жизнь провел в боевых действиях в Средней Азии и как никто другой знал эти земли и людей, живущих на ней. Начинал ещё хорунжим в русско-кокандской войне. За штурм Ташкента в 1865 году получил орден Георгия IV степени.
Следующими были штурмы крепостей Заамин, Джизака, Ура-Тюбе, Каршинская экспедиция, захват города Китаба, Хивинский поход, по окончании которого Иванов был назначен начальником Амударьинского отдела, образованного из покорённых хивинских земель, и приложил много старания к замирению этого района. Потом был начальником Зеравшанского округа и военным губернатором Ферганской области. Множество полученных ранений и контузий привели к тому, что в 1889 году Николай Александрович попросился в отставку по состоянию здоровья.
Через десять лет его как специалиста по Средней Азии Александр III лично вновь пригласил на службу. Присвоив звание генерал-лейтенант, император назначил Николая Александровича помощником туркестанского генерал-губернатора генерал-лейтенанта Духовского по управлению военной и гражданской частью края. Вскоре Иванов сменил Сергея Михайловича на месте генерал-губернатора.
И вот этого человека не стало, а обстановка в Туркестане накалялась всё больше и больше. Активизировались контрабандисты со стороны Афганистана, Памира и Британской Индии. Увеличилось количество английских разведчиков под личинами путешественников по Туркестану, разные там зоологи, географы и прочие исследователи природы с явно военной выправкой.
Что там говорить, когда сегодняшний вице-король Индии барон Керзон, являясь членом Британского парламента, с 1887 по 1895 год совершил длительные поездки по Центральной Азии, посетив Персию, Афганистан, Памир и Русский Туркестан. Их итогом стали книги «Russia in Central Asia in 1889 and the Anglo-Russian question» и «Persia and the Persian question». Очень, кстати, занятное чтиво, показывающее отношение англичан к данному региону, считая его входящим в зону прямых интересов Британии.
В сложившейся обстановке Лессара отправили в Туркестан, так как он был одним из самых подкованных дипломатов по «Большой игре» Англии и России в Средней и Центральной Азии и имел определенный вес не только среди британских дипломатов, но и в английском обществе.
Когда Россия заняла Памир до Гиндукушского хребта, наступил момент для памирского разграничения с Англией, и Лессар был назначен советником посольства в Лондоне при русском бароне Стаале. Егору Егоровичу было уже далеко за семьдесят. Пожилой, слабого здоровья и озабоченный семейными делами, Стааль с радостью переложил всю работу по разграничению русско-английских сфер влияния на Памире на Лессара. Британцы оценили профессионализм, компетентность и деловую хватку Павла Михайловича в разрешении этого вопроса и в последующих делах.
В этот момент мои размышления прервал вестовой:
– Ваше превосходительство, великий князь Михаил Александрович просит подойти вас в кают-компанию, – козырнув, бодро отрапортовал матрос, кажется, в звании сигнального квартирмейстера.
Тяжело было в званиях нижних морских чинов разобраться «сапогу», с учетом всех этих сигнальных, гимнастов. Представьте себе боцманмат-гимнаст или гимнаст-сигнальщик. А всё зависит от того, сколько лычек, какого они цвета и в каком порядке размещены на погонах. В Советском Союзе с этим было куда проще.
– Спасибо, братец. Веди коротким путем, – ответил я и направился за вестовым, который, развернувшись, пошёл по палубе, будто бы она и не качалась.
Через несколько минут, приведя форму в порядок, я был в кают-компании броненосца, где за обеденным столом на десять человек находились Михаил Александрович, Сандро и барон Розен. Так называемый «малый совет».
