– Можно послать новые миноноски, у них скорость больше, – произнес я.

– Скорость-то больше, а запас хода меньше, – Панферов поморщился, как от зубной боли. – Ладно, аппетит пропал. Да и в бой лучше идти с пустым животом. Продолжайте дальше без меня, Тимофей Васильевич, я в штаб на постановку задачи. Официант?!

Рассчитавшись, несмотря на мои протесты, за весь стол, кап-два покинул ресторан, я же налег на завтрак. Как говорится, война войной, а обед, точнее, завтрак, по распорядку. Жалко, что не успел спросить Панферова, по какой причине Руднев вышел из порта на полчаса раньше. Хотя какая теперь разница.

Вернувшись в номер, стал дожидаться своих агентов. Из более ранних отчетов наших бойцов невидимого фронта было известно, что в Японии в одна тысяча восемьсот девяносто восьмом году было организовано общество «Тоадобункай», что означало «Восточное общество единой культуры». Создано оно было для «улучшения испорченных войной японо-китайских отношений», и первыми шагами этого общества стало открытие школ японского языка в китайских городах Баодин, Нанкин, Сватоу и во многих других.

В действительности общество было отделом японской разведки, который активно занимался широкомасштабной вербовкой среди китайского населения для создания разведсети в Китае на случай войны с Россией. Одним из методов работы данного отдела было приглашение китайских студентов и служащих «погостить» в Японии. Также и большое количество японцев отправилось в Китай, где они под видом изучения китайского языка селились в китайских семьях и проводили «разъяснительную» работу.

Это сильно напомнило мне программы и гранты США, Англии, других стран НАТО в моем прошлом-будущем по языковой практике во время международного обмена студентами. Как там сказал Екклесиаст: «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем».

А тот же Сунь-Цзы еще в шестом веке до нашей эры утверждал, что «причиной победы просвещенных государей и мудрых генералов над противником всякий раз, как они предпринимают поход, являлось то, что они знали все наперед», то есть располагали упреждающей информацией о противнике. Эта истина породила другую: «Если бы знать всегда и заблаговременно намерения противника, то можно было бы заручиться превосходством даже при численно слабейшей армии».

В общем, к началу одна тысяча девятьсот третьего года большинство преподавателей западных наук в китайских школах были японцами.

Постоянно увеличивалось число и военных шпионов. Еще до начала боксерского восстания в Тяньцзинь прибыла группа японских военных инструкторов во главе с майором Аоки и капитаном Сиба.

После освобождения Пекина от восставших уже полковник Аоки «по просьбе» китайского генерала Натуна, начальника городской охраны Пекина, занялся организацией сил китайской полиции в столице. Вскоре почти все губернаторы «пригласили» японцев для реорганизации китайской полиции. Одновременно с этим в правительственном аппарате Китая шла замена неугодных японцам китайских чиновников сторонниками сближения с Японией. Такая же ситуация сложилась и в Корее.

В Маньчжурии дела нашей контрразведки также были не очень хороши, так как Маньчжурия долгое время находилась в тесных торговых отношениях с Японией. Большинство китайских фирм, имевших отделения во всех значительных городах Маньчжурии, были тесно связаны с японским государством.

В пограничной с Россией Монголии японская разведка в последние два года также развернула активную деятельность. Через многочисленных священнослужителей – лам, монгольских князей и старейшин – усиленно распространялась идея спасения Японией азиатских народов от «северных варваров» – русских.

Анализ действий японской разведки на территории России, Маньчжурии и других стран показал, что японские специалисты тайной войны разбили весь район предполагаемого русско-японского фронта, а также тыла царской армии вдоль линий железных дорог на секторы. Это облегчало японским разведчикам наблюдение за передвижением русских войск и обеспечивало японской разведке своевременное получение сведений.

Таким сектором обычно руководил офицер японской разведки или один из агентов-шпионов, окончивших перед войной школы шпионажа в городах Чинчжоу (Корея), Инкоу и Цзинъ-Чжоу (Маньчжурия). Он контролировал всю разведывательно-шпионскую работу на участке, производил расчеты со шпионами, сортировал и проверял сообщаемые ими сведения и передавал эти сведения дальше.

Японские шпионские группы располагали значительными денежными средствами для шпионско-диверсионной работы и для приобретения помещений, которые приближали их к массе населения. Как правило, приобретались небольшие мелочные лавчонки, преимущественно булочные, которые посещались всеми слоями населения. В эти лавочки в числе других покупателей приходили солдаты и офицеры русской армии, из разговоров которых, иногда неосторожных, можно было узнать очень многое, не говоря уже о том, что офицерские и солдатские погоны давали возможность определить, какие новые части русских появились в этом районе.

С учетом всего этого основной целью агентов Аналитического центра было выявление таких групп, особенно их руководителей-резидентов. Работа была очень опасной, учитывая совсем небольшой опыт агентов. Программа курсов давала определенные знания, но в большей степени в области разведки, так как именно для этого курсы и создавались.

Из первого потока только пятеро стали нелегалами. Трое отправились в САСШ, где двое должны были подстегнуть ирландское протестное движение с целью доведения его до вооруженного восстания на их родине. Еще один уже создал аналог МММ – финансовую пирамиду LEF, зарабатывая деньги для ИРА и на нужды внешней разведки.

Еще по одному курсанту уехали в Германию и Францию. Больше десятка курсантов разъехались по дипломатическим миссиям в разные страны, а двенадцать выпускников курса с самыми низкими показателями образовали костяк контрразведки Аналитического центра. Половина из них убыла больше года назад в Харбин. Старший этой группы должен был передать обусловленное с Тифонтаем послание от меня и получить от купца всю собранную тем информацию.

Из этой шестерки на настоящий момент при невыясненных обстоятельствах в Маньчжурии пропало два человека, Маклер-Артемьев, можно сказать, при мне потерял три пальца и две фаланги, а также приличное количество кожи. И мы оба чудом остались живы.

Крот и Хасан с самого начала работали в Порт-Артуре, первый – под «крышей» моего старого знакомого Арсения Георгиевича Таралы, один – изображая приказчика ТД «Чурин и К^о», а другой – английского негоцианта.

Хасан Сандрович Бароев имел ярко выраженную кавказскую внешность с уклоном в персидские корни. Прекрасно говорил на английском, фарси и дари. Первоначально планировалось отправить его нелегалом в Индию или Афганистан, но парень правдиво признался, что боится не справиться с полученным заданием. Поэтому уже больше года тренировался в роли английского торговца-оптовика в Дальнем и Порт-Артуре.

Благодаря Тифонтаю эта парочка набрала себе помощников из китайцев и корейцев, у которых к японцам были претензии из-за убитых родственников во время японо-китайской войны, и очень неплохо поработала, о чем говорят результаты. Сегодня должен состояться суд над тремя офицерами японского Генерального и Морского штабов, которые были резидентами в крепости по своим направлениям.

В этот момент мои размышления прервал стук в дверь, после чего она открылась, и на пороге возник коридорный.

– Ваше высокоблагородие, прибыли казаки. Вас срочно требует к себе генерал Стессель.

– Ваше превосходительство, по вашему приказанию прибыл.

– Проходите, Тимофей Васильевич, садитесь. Пока еще не установили, что за корабли идут к нам, я приказал, чтобы вы прибыли сюда. Не дай бог, если японцы опять пожаловали, то вам лучше вместе со мной в укрытии для штаба находиться. В прошлый раз потерь хоть и было немного от их стрельбы, но они были. И в город пять снарядов прилетело. Шесть убитых, девять раненых, поэтому, как говорится, береженого Бог бережет, – Стессель перекрестился, да и я вслед за ним.