– Какие силы мы имеем на юге Персии в месте возможной высадки английского десанта?

– Самые боеспособные части там – это охранные подразделения господина Манташева, плюс ополчение бахтиарских племен, которые должен будет объединить вождь самого сильного из них – шейх Хазала. Манташев его хорошо профинансировал, чтобы купить лояльность племён к своему предприятию, а мы, если что, подкинем оружия. Плюс к этому, под видом усиления охранной структуры господина Манташева отправим пару полков терцев или кубанцев. Всё зависит от обстановки в Турции, – Лавр замолк и вновь начал постукивать карандашом по столу.

Как я заметил ещё в Николаевской академии, это означало, что он в уме быстро прокручивает варианты решения проблемы.

– А там что происходит? – спросил я после нескольких секунд молчания.

– В Турции англичане чрезвычайно активизировались. На дипломатическом уровне решают вопрос о перекрытии турками Черного моря и проливов для русских судов и кораблей. Обещают наше Закавказье, если османы выступят на стороне британцев, – начал Корнилов, но я перебил его:

– И что Абдул-Хамид Второй?

– Как всегда, Тимофей Васильевич, ведет свою «политику обещаний», охотно даваемых, постоянно изменяемых и никогда не исполняемых. Он прекрасно помнит, как русские войска стояли в шаге от Константинополя, а сам он готовился бежать, если русские начнут штурм столицы Османской империи. Так что ввязываться в новые разборки между Лондоном и нами Абдул-Хамид не сильно рвется. Опасается. Вот если в нашем противостоянии начнёт выявляться явный победитель, и им будет Британия – тогда да. Тогда он может и решиться на активные действия. Да и с армией у него проблемы. Там свили гнездо младотурки. Но, – Лавр тяжело вздохнул, – к сожалению, с ними у нас нет контакта, точнее, он не получился. Так что пришлось, по плану графа Воронцова-Дашкова, работать с дашнаками. В Турецкой Армении в Сасуне, Олту, Сарыкамыше, Кагисмане и Игдыре созданы отряды-дружины под командованием наших офицеров и унтер-офицеров. Но есть проблемы. Первая – малочисленность этих отрядов. Вторая – слабая вооруженность, несмотря на наши поставки оружия. Третья – в этих дружинах федаинов сильное влияние националистов и социал-демократов. Туда их много прибыло из Закавказья. Из последних особую активностью проявляют Камо и Коба.

«Товарищи Тер-Петросян и Джугашвили решили проявить себя в борьбе за независимость Турецкой Армении. Приятная новость», – подумал я про себя, а вслух произнёс:

– На успех восстания мы изначально не рассчитывали. Главное нанести как можно больше вреда и ущерба туркам и англичанам, отвлечь силы от российских рубежей. Так что будем считать, что и в Турции дела идут по плану. Меня, честно говоря, Лавр Георгиевич, сейчас, с учетом последней информации, Финляндское княжество и Прибалтийские губернии больше волнуют.

– А что там происходит? Про волнения в Финляндии я слышал, а что в Прибалтике?

– В княжестве активно формируют боевые отряды финнов-националистов, так называемые шюцкоры. Генерал Бобриков информирует государя о стремительном росте их количества за последние два месяца, а также о возросшем объеме поставок контрабандного оружия. Участились протестные митинги в столице и крупных городах княжества. Уже доходило до возведения баррикад и боевых столкновений с казаками и воинскими подразделениями. Все напоминает наши действия в Ирландии. Боюсь, если в княжестве вспыхнет восстание и финны объявят о создании независимого государства, то его быстро признают Англия и Франция. Заключат какой-нибудь договор и введут свои войска. Британия такого точно не упустит, – я замолчал, прокручивая в голове возможные варианты развития событий.

– Думаете, и Франция решится поддержать британцев в этой войне? – прервал мои раздумья Лавр.

– Как вы знаете, Лавр Георгиевич, в апреле этого года Великобритания и Франция подписали согласие, которое касалось в основном колониальных вопросов в Египте, Марокко, Сиаме, на Мадакаскаре, Гебридских островах и направлено в первую очередь против Германии. Но были там и секретные статьи, подписанные два месяца назад. Об их содержании до сих пор ничего неизвестно, но в Ревеле и Риге в последнее время появилось большое, я бы даже сказал, очень большое количество французских и английских отдыхающих с военной выправкой. В Либаве, кстати, тоже. А это основные наши порты на Балтике.

– Диверсии?

– И поддержка высадки десанта под прикрытием флота. Возможно, англо-французского. Потом из Финляндии и Прибалтики удар по Санкт-Петербургу, который не только столица, но и ключевой промышленный центр Российской империи. Дальше наступление на Москву вдоль железки. Балтийский флот без помощи кайзерлихмарине против британцев, а тем более вместе с французами, не устоит, – я, взяв со стола карандаш, который отложил Корнилов, начал, как Лавр, постукивать им по столешнице.

Корнилов тоже молчал, глядя на меня.

– Вот такие невеселые дела, Лавр Георгиевич. В Варшаве ещё начались волнения. В общем, обкладывают нас наглы со всех сторон. Хорошо хоть с Японией на время развязались.

– А что кайзер? – поинтересовался Корнилов.

– Кайзер два дня назад прибыл в Танжер. На торжественной встрече, устроенной марокканскими властями в его честь, произнес речь с резкой критикой англо-французского договора по Марокко. Говорил о свободной торговле в султанате, равенстве прав всех государств в Марокко, заявил, что он, Вильгельм Второй, желает иметь дело с марокканским султаном как с независимым государем. В конце пообещал султану свою поддержку и предложил заключить оборонительный союз.

– Гхм… – Корнилов подавился то ли воздухом, то ли слюной.

– Да, Лавр Георгиевич. Это можно считать чуть ли не объявлением войны Франции.

– Ой, какая каша заваривается, Тимофей Васильевич. Если Германию поддержит Австро-Венгрия и Италия, то считай, в военный конфликт втянутся все ведущие государства Европы, – Лавр повертел головой, будто бы ему жал ворот кителя.

– Мировая война на пороге, Лавр. И главные события будут развиваться не здесь. Поэтому хочу еще раз задать вопрос: я-то зачем здесь лично понадобился?

– Лойя-джирга хочет видеть личного представителя Белого царя, чтобы окончательно встать на сторону Исмаил-хана. Я для них незначительная фигура. Встреча назначена в Кундузе уже через неделю. Я же не поведу туда генерал-губернатора Субботича или генералов из штаба. У них возраст и положение не то, чтобы по горам скакать. Вот я и подумал, что в рамках контроля операции «Карусель» мы с тобой на встречу и сходим. Про тебя и старейшины, и вожди слышали.

Я стоял и молчал. Такого ответа я точно не ожидал. Но больше всего меня добило слово «Кундуз». Именно в окрестностях этого города во время проведения операции по перехвату каравана я получил осколком по голове и пулю в плечо. Шрамы на голове и по всему телу зачесались, сознание будто бы стало куда-то проваливаться, а перед глазами вспыхнуло яркое афганское солнце.

Афганское солнце. Не думал, не гадал я, что окажусь в Афганистане на самой настоящей войне. После окончания Псковской учебки по распределению «добровольно» попал служить в 1-й батальон 345-го гвардейского отдельного парашютно-десантного полка, который дислоцировался в Фергане. Остальной личный состав полка находился в Афгане.

Не прослужил и недели, как на меня положил глаз майор Борис Тукенович Керимбаев, который специально ездил по частям и гарнизонам ТуркВО и САВО, отбирая самых отчаянных и дерзких сорвиголов в формируемый с января 1981 года 177-й отдельный отряд спецназа ГРУ. Керимбаева больше всего привлекла моя внешность. Как потом шутили ребята в отряде, в афганской одежде меня было не отличить от пуштуна. Плюс к этому отличное знание английского языка, немного немецкого, ну и то, что я Псковскую учебку закончил с отличием, да ещё КМС по биатлону и с СВД хорошо знаком.

Так я попал в Капчагай на ещё один полугодичный учебный ад. Обучение было не просто интенсивным, а очень тяжелым, даже для меня. Ежедневные кроссы по двадцать-тридцать километров, полигоны, стрельбы, рукопашный бой, прыжки с вертолетов и самолетов, обучение минному делу и диверсионным операциям. Ежедневный труд до седьмого пота, тысячу раз «толкнуть землю»[46] в течение дня – обычное дело.