– Не исключено, Алексей Ефимович, не исключено. Японская разведка активно работает с революционной средой, финансируя деятельность различных партий. Большие суммы уходят на закупку оружия, взрывчатки и средства их доставки контрабандой в Россию. По имеющимся данным готовятся вооруженные выступления в Царстве Польском, в Великом княжестве Финляндском, на Кавказе. Ожидается новая волна террористических атак. Про попытку взорвать док во Владивостоке вы, конечно, слышали?

– Слышал, Тимофей Васильевич. С «Ангары» привели двух японцев-шпионов и остальных их соотечественников. Пленных временно разместили в тюрьме. Места для их содержания у нас пока нет, но вопрос решается в экстренном порядке. Офицер, который сопровождал эту группу, и рассказал о последних событиях, начиная с Владивостока. Только я так и не понял, а кто хотел совершить диверсию?

– К сожалению, я ответить на этот вопрос также не могу, Алексей Ефимович. Проведенная ревизия дока, которую организовал полковник Иванов, подтвердила информацию анонимки. И затвор, и насосная станция были заминированы. Причем заряды были заложены очень грамотно. При минимальном количестве взрывчатки ущерб был бы максимальный, так как были бы выведены из строя механизмы затвора и насосы. Поэтому я думаю, что минирование осуществили японцы с хорошим военно-инженерным образованием и опытом. У революционеров пока таких специалистов нет.

– И, слава богу, что нет, Тимофей Васильевич, – капитан размашисто перекрестился. – Это что же было бы, если бы заряды рванули.

– По словам полковника Иванова, запасных механизмов затвора и насосов во Владивостоке нет. Новый заказ в Штатах выполнили бы не раньше, чем через полгода, а ремонт обошелся бы не меньше, чем в полмиллиона рублей золотом. А представьте, если бы таким же образом заминировали важные механизмы корабля или заложили бы заряды рядом с боеприпасами в местах их хранения?!

– Да каким образом, Тимофей Васильевич?

– Да хотя бы во время ремонта. Или вы думаете, что наши корабли вернутся целыми и невредимыми? А кто их будет ремонтировать? У вас или у ротмистра Микеладзе есть досье на каждого рабочего, который будет привлечен к ремонту кораблей и достройке дока крепости, или работающих на других объектах крепости?! Вот поэтому я и поинтересовался информацией по революционерам. Одиночки и небольшая группа террористов – это самые опасные для нас враги. Особенно если они правильно обучены. А в Англии их есть кому обучать, Алексей Ефимович, – с некоторым раздражением в голосе закончил я, вспомнив события, во время которых погибла моя смелая птичка.

Эта потеря до сих пор отзывалась в памяти глухой тоской и укором самому себе за то, что не смог ее сохранить и уберечь.

– А почему одиночки и малые группы?

– Потому что они оставляют мало следов и контактов, по которым их можно отследить. И, как правило, это профессионалы своего дела.

– Извините, Тимофей Васильевич, у вас есть какая-то информация?

– К сожалению, нет. Поэтому необходимо разработать профилактические мероприятия, направленные на снижение риска возможных диверсий в адмиралтействе, на кораблях, фортах, оборонительных позициях, в самом городе, да и Дальний не забыть.

– Господи! Тимофей Васильевич, да где людей для этого найти?! У меня в штате всего четыре человека! У князя в подчинении всего десять унтеров, хотя еще пять положено и два заместителя в офицерском звании, но их нет.

– Алексей Ефимович, ваша задача – организовать мероприятия с привлечением войсковых подразделений, морских экипажей, служащих адмиралтейства и проконтролировать их исполнение. Так что давайте прикинем, что можно сделать, составим план, распишем силы и средства, подготовим проект приказа, а завтра попробуем подписать его у генерала Стесселя. Анатолий Михайлович находится в благодушном состоянии после удачного боя, думаю, что он не откажет в такой мелочи, – я ободряюще улыбнулся Едрихину. – У вас, считай, весь гарнизон укрепрайона и экипажи кораблей есть для борьбы с диверсиями и террором. Надо только правильно все организовать.

– Вам легко говорить, Тимофей Васильевич. Вы здесь как посланник и флигель-адъютант императора с инспекционной поездкой. Вам, может быть, и не откажут, а мне все межведомственные вопросы приходится решать через полковника Лаврова. Зато с меня, бедного капитана, все требуют результатов, информации, – как-то обиженно произнес начальник разведки и контрразведки крепости.

– Так пользуйтесь моментом, господин капитан. Я весь в вашем распоряжении. Пока не придет эскадра, буду находиться в крепости и готов помочь всем, чем смогу.

Выслушав слова благодарности Едрихина, начали с ним набрасывать первоочередные мероприятия противостояния вероятным попыткам диверсий и терактов в Порт-Артуре и Дальнем. Только увлеклись, как в коридоре возник шум, и после стука в дверь на пороге кабинета застыл старший унтер, который произнес:

– Ваше высокоблагородие, там двое прибыли из тех, о которых знать не положено, и третьего с собой притащили с мешком на голове. Заводить?

– Заводи, Пахомыч, заводи… Вот такой контингент у меня для борьбы с японскими шпионами, – невесело проговорил капитан, когда унтер вышел из кабинета. – И этот еще нормальный, с боевым опытом, по-китайски понимает и что-то пролопотать может.

– А кто это те, о которых знать не положено? – заинтересованно спросил я.

– Это ваши агенты, Тимофей Васильевич. Меня как-то Пахомыч спросил, кто это? Я ему и ответил, что об этом знать не положено никому, кроме меня. Вот он с тех пор так их и называет, – на усталом лице капитана появилась улыбка.

В этот момент дверь в кабинет открылась, и в него ввалились агенты центра Хасан и Крот, тащившие под руки человека невысокого роста в отличном английском костюме, туфлях, но с мешком на голове.

– Господин полковник?! – удивленно произнес Крот, получивший эту кличку от фамилии Кротов. – Вы здесь?!

– Здесь, Крот, и уже на почте маячок оставил. Думал завтра с вами встретиться. Но раз уж так произошло, рассказывай, что это за клиент с мешком на голове. Кого поймали? Неужто японского шпиона?

– Никак нет, господин полковник. Эта рыбка куда крупнее, чем какой-то японский шпион, который только и может, что сообщить о составе эскадры, да где какие батареи стоят. Об этом японцы уже давно знают. Мы заловили крупную щуку, которая все больше террором балуется, – с этими словами агент стащил с задержанного мешок, а я не выдержал и присвистнул от удивления.

– Здравствуйте, Борис Викторович, вот уже не думал, что встречусь с вами в Порт-Артуре. Какими судьбами здесь оказался один из руководителей Боевой организации партии эсеров? – поинтересовался я у Савинкова, рассматривая его недовольное выражение лица, загнутые, набриолиненные усы и растрепанную шевелюру.

– Здравствуйте, Тимофей Васильевич, если позволите обращаться к вам по имени и отчеству. Признаться, и я удивлен нашей встрече чуть ли не на краю земли, – Савинков попытался выпрямиться, но связанные сзади руки и «поддержка» с обеих сторон двух агентов не позволили это ему сделать.

– Что же вы, господа, так не вежливы с нашим гостем. Предоставьте ему стул, руки развязывать не надо, и краткий доклад.

Усадив основателя и руководителя боевой организации на указанный мною стул, коллежский секретарь Кротов, приняв стойку смирно, доложил:

– Господин полковник, сегодня рано утром в порт Дальний прибыл пароход под английским флагом, на котором приплыло сорок восемь пассажиров. Когда они проходили регистрацию в таможне, агент Хасан опознал Савинкова Бориса Викторовича – одного из террористов-эсеров.

– Так точно, господин полковник! По этим усикам и опознал, несмотря на то что и париком с очками господин Савинков воспользовался, да и паспорт британский имел на имя Чарли Гильберта. Но вот усики свои ему бы лучше поменять надо было.

Я посмотрел на лидера эсеров-боевиков и понял, что меня смущало в его виде с самого начала – длинная шевелюра. Последний раз, когда я его видел, как и на фото, что у нас имелись, тот был с короткой стрижкой и большими залысинами. Прикинув мысленно еще и очки с роговой оправой на лицо Савинкова, подумал, что тоже признал бы его только по его щегольским усикам.