– Быстрее, братцы, быстрее! Копаем! Копаем! Брустверы восстанавливаем! Нам ещё один штурм продержаться, а потом будем уходить, – штабс-капитан Баштырев, пригнувшись, обходил позиции казаков и стрелков, которые они оборудовали на гребне перевала Шит-Рака.
Склон перед ними был завален в основном телами сипаев, которых от других воинов британской армии отличала то ли чалма, то ли тюрбан особой формы. Среди них яркими, красными островками выделялись тела британских офицеров и солдат.
Как выяснилось от захваченного вольноопределяющимися пленного, через перевал первыми наносили удар 24-й Пенджабский полк и 2-й Королевский Ливерпульский полк из Специального резерва, который перебросили из Бирмы. Последние были старыми знакомыми Галковского и Нехорошева. С бойцами этого полка они сталкивались во время англо-бурской войны и имели к ним определённые счёты.
Королевский полк подошел к перевалу уже после того, как Корнилов отослал в отряд казака-проводника с посланием. И это стало неприятной неожиданностью для отряда добровольцев. Как и то, что ожидался подход ещё двух полков с артиллерией. Англичане через Хорогское ущелье направляли серьезные силы.
Хотя какая разница, если по узкому склону на тебя полезет полк или два, или четыре. Больше сотни человек в плотной цепи по фронту англичане не смогут поставить. А стрелять сверху всегда удобнее и эффективнее. Хватило бы только патронов.
Примерно так выразился Галковский, когда отряд в сумерках занял гребень и начал оборудовать позиции, используя в основном камни, которых было в округе много. Кое-где удавалось и окопаться.
А с утра начался кошмар, который длился уже восемь часов. Первую атаку-разведку удалось отбить легко. Галковский и ещё с десяток метких стрелков из казаков просто выбили в первой наступающей цепи британских офицеров и «офицеров вице-короля», плюс унтер-офицерский состав. После этого солдаты, оставшиеся без командиров, дружной толпой отступили, смяв вторую и третью цепь, не приблизившись к позициям отряда ближе пятисот шагов.
Противник решил вторую атаку совершить после артиллерийской подготовки и выставил в ряд обе батареи горных десятифунтовок. Для этого хорошо подходила местность где-то в полутора верстах от русских позиций. Только англичане не учли, что в отряде есть два «преторианца», предусмотревших такой ход и устроивших на склоне горы огневую позицию на фланге, с которой эта площадка прекрасно простреливалась.
Галковский и Нехорошев дождались, когда орудия выстроились, а обслуга приступила к заряжанию, после чего открыли огонь. Слышно было, конечно, только рокот «максима», из которого Николай буквально в две пулемётные ленты скосил расчеты противника. Михаил также приложил к этому руку из винтовки с оптикой. Несколько минут, и противник лишился артиллерии. Точнее, тех, кто мог стрелять из орудий. После этого вольноопределяющиеся под плотным огнем противника отошли-отползли на гребень к основным силам, умудрившись не потерять при этом пулемёт.
А вот минут через пятнадцать после этого начался ад. Кто-то из британских командиров додумался расположить батальон Королевского полка в версте от гребня в трехшереножный строй, в котором шеренги лежали, а для того, чтобы стрелять, по очереди вставали на колено и давали слитный залп по фронту гребня, где засели русские.
Под прикрытием такой огневой завесы в атаку по склону вновь пошли густые цепи сипаев. Вновь застучали сначала редкие выстрелы снайперов, потом зарокотали станковые пулемёты. Но в этот раз сипаи не остановились, а побежали вперед. В бой вступили стрелки и казаки. Выкосили первую цепь, затем вторую, третья встала и покатилась назад.
Баштырев видел, как английский офицер, пытаясь остановить бегство солдат, застрелил трех своих стрелков, после чего сам упал с пробитой головой. То ли наши отличились, то ли кто-то из сипаев освободил себе проход таким образом.
В общем, отбили и вторую атаку, но при этом понесли первые потери. Пятеро убитых и шестеро раненых. Стрельба залпами целого батальона по небольшому фронту обороны дала плоды. Некоторые пули, выпущенные, как говорится, в ту степь, по теории вероятности находили жертвы. А ответный огонь не был достаточно эффективным. Даже из пулемёта и винтовки с оптическим прицелом тяжело было попасть в лежащую на земле в версте от тебя фигуру. Да и патроны не бесконечны. В отличие от британцев, у которых их, судя по всему, было много. Батальон в красных мундирах продолжали долбить редкими залпами целый час, пока готовилась следующая атака.
Третий штурм англичане начали с артиллерийской подготовки, в которой участвовало четыре орудия. Судя по точности стрельбы, расчеты были составлены из тех, кто хоть как-то был знаком с основами эксплуатации орудий.
Потом к артиллеристам присоединились королевские стрелки, а сипаи вновь пошли в атаку. В этот раз ещё бы чуть-чуть, и дело дошло бы до рукопашной, так как офицеры в третьей цепи, которая подобралась уже на сто шагов, орали: «Fix bayonets! Advance! At the double!»[41]
Но тут сработали гостинцы в виде растяжек. Новых гранат в Памирский отряд выдали немного, всего сто штук, из которых отряду добровольцев отдали половину. А как ставить растяжки на земле, на деревьях и при других случаях, в своё время обучили неразлучных Николая и Михаила, которые с офицерами специально для этого ездили в штаб Туркестанского округа несколько месяцев назад.
Взрывы первой линии растяжек, расставленных через каждые пять-шесть метров, буквально разорвали в клочья третью цепь. И эта картина заставила остановиться четвертую и пятую линию вражеской пехоты. А потом сипаи развернулись и побежали. Когда на твоих глазах за несколько минут гибнет триста человек, причём некоторых буквально разрывает на куски, то любой храбрости и напору приходит предел.
После третьего штурма прошло более двух часов, пока англичане не пошли в следующую атаку. За это время за гребень спустили еще десяток убитых и столько же раненых. Один из фельдшеров отряда оказывал раненым первую помощь, а четверка коноводов готовила для них конные носилки. Убитых повезут, просто перекинув через спину лошади, привязав к седлу. Конной тяги должно было хватить на всех, так как в Хороге взяли много заводных.
Во время четвертой атаки англичане дошли до второй линии растяжек и только после этого обратились в бегство. Хотя некоторые все же добрались до позиций казаков, где завязались схватки между шашкой и штыком на винтовке. Как правило, выигрывала шашка, но только за счет мастерства казаков.
В этом бою погиб подпоручик Григорьев Кирилл Александрович, к которому Баштырев испытывал отцовские чувства. Молодой офицер, как и Владимир Валентинович, был из учительской семьи, в службу вступил нижним чином в 1898 году. Через год поступил в Тифлисское пехотное юнкерское училище, которое окончил в 1902 году по 1-му разряду и для дальнейшего прохождения службы прибыл в Памирский отряд.
Тело Григорьева лежало на краю оборудованной стрелковой позиции, накрытое накидкой чадар, которую отдал Нехорошев. На подпоручика во время последнего штурма выскочил обезумевший сипай, но даже в своём безумии индус оказался более подготовленным бойцом. Кириллу бы выстрелить из револьвера, там ещё оставалось два патрона, Баштырев потом специально проверил, но молодой подпоручик достал саблю и проиграл, получив штык в грудь. Хорошо, хоть умер мгновенно, сипай попал точно в сердце.
Баштырев добрался до правого фланга, где позиции для себя оборудовали «преторианцы». Без этих двоих последняя атака могла бы закончиться для противника успехом, их просто смяли бы сипаи, пройдя по собственным трупам. Противник ворвался бы везде на позиции казаков и стрелков, разорвав их на части из-за численного превосходства. Но фланговый огонь из двух пулемётов плюс растяжки не дали британцам, точнее британским индусам, занять перевал.
Сейчас Нехорошев, легко раненный в руку и ногу, уже перевязался и, пока была передышка, набивал ленты к «максиму». Вид у него был такой, как будто он побывал в аду: большую часть лица покрывала настоящая корка из грязи, запекшейся крови и осевших пороховых газов. Его экспериментальная форма во многих местах была порвана и испачкана грязью вперемешку с кровью. Галковский в соседней ячейке, протиравший от пыли «мадсен», выглядел не лучше. Хорошо, хоть ранен он был легко, в предплечье.
