Несмотря на то что все были одеты в партикулярные платья, соответствующие августовской жаре с сильными дождями, осанка, жесты выдавали в присутствующих морскую офицерскую кость. На ученых похожи они были мало.
– С учетом всего сказанного считаю, что дальнейшее наше нахождение в Нагасаки теряет смысл, и отряду боевых пловцов с отрядом миноносок необходимо переходить ко второй части плана. Поэтому приказываю шхуне «Марсель» и крейсеру «Рион» в боевом порядке следовать в Бохайский пролив к островам уезда Пэнлай. Здесь наши боевые действия заканчиваются. На точке рандеву пополним запасы воды, топлива, боеприпасы, мины, и дальше вас ждут Красное и Аравийское моря. С Богом, господа!
С рассветом прошли остров Чеджудо, где к нам на расстоянии в три-четыре мили пристроился «Рион». Наша шхуна шла как бы головным дозором, используя в полном объеме французский, нейтральный для обеих воюющих сторон, флаг. В таком строю прошли почти весь день, не встретив никого.
– Прямо по курсу дымы.
Информация, пришедшая с поста наблюдения, заставила вахтенного офицера сыграть тревогу.
Я в это время находился на мостике, чтобы хоть как-то скрасить скуку. Надо было чем-то занять себя. Да и погода была из той оперы, где шепчется или поется: «Займи, но выпей».
Небольшая рябь на водной поверхности, висящая в воздухе водяная взвесь и около плюс тридцати по Цельсию. Липкая духота, от которой, кажется, нет спасения. Находиться одному в каюте в такой обстановке было выше моих сил, вот и торчал на мостике, изредка перебрасываясь ленивыми фразами с офицерами, несущими вахту.
Однако одна фраза с поста наблюдения, и обстановка на корабле резко изменилась. Зазвучали боцманские дудки, раздался топот ног по палубе. Народ быстро занял свои места по боевому расписанию. Слаженная работа экипажа, и через десяток минут стало понятно, что мы попали, как говорят поляки, в очередную дупу.
Навстречу нам шел японский бронепалубный крейсер «Касаги», в кильватере которого двигалось наше госпитальное судно «Ангара».
– Что будем делать, Тимофей Васильевич? – поинтересовался у меня Кононов.
– Мы сможем от него уйти?
– Вряд ли. По техническим характеристикам «Касаги» может выдать двадцать два с половиной узла. Мы – максимум двадцать при попутном ветре. Так что нет.
– Тогда идем навстречу, а Колчаку передайте, чтобы он по широкой дуге обходил крейсер, чтобы зайти ему в тыл. Есть у меня предчувствие, что японцы захотят нас досмотреть. А дальше либо вариант «Б», либо вариант «В».
– Как мне кажется, будет вариант «В», а то и «Г», – мрачно произнес Ризнич.
– Все возможно, Иван Иванович. Проведите дополнительный инструктаж противоабордажной команды и определитесь, кто из пловцов будет задействован.
– Все будет зависеть от того, как поведут себя японцы и на каком расстоянии встанет крейсер.
– Иван Иванович…
– Извините, Тимофей Васильевич. Просто все настолько не определенно, – Ризнич, столкнувшись со мной взглядом, замолчал, а потом резко принял стойку смирно и произнес: – Слушаюсь, господин полковник, провести инструктаж и отобрать боевых пловцов. Разрешите идти?!
– Выполняйте приказ, – я чуть на автомате не кинул руку к «пустой голове». Да и четкий поворот кругом Ризнича в английском костюме для тропиков выглядел несколько комичным.
Если кратко, то для ситуации досмотра нашего судна японцами было разработано несколько вариантов нашего поведения. Вариант «А» означал, что после досмотра нашей шхуны призовой партией японцев, во время которого у противника не возникло никаких сомнений о нашей принадлежности к французскому научному обществу, и в случае если японский корабль не представляет для нас интереса, то просто расходимся сторонами.
Вариант «Б» предусматривал ситуацию, когда призовая команда прибыла с корабля, представляющего интерес для нас, как тот же бронепалубный крейсер «Касаги». В этом случае корабль противника, пока идет осмотр нашей шхуны, минируется. В случае, когда призовая команда, не обнаружив ничего, убирается назад, взрыватель у мин выставляется на максимальное значение. Это план «Б».
А вот если каким-то чудом, несмотря на отличную маскировку всего оборудования военно-подводного назначения, японцам удается нас раскрыть, то наступает план «В».
Противоабордажная команда должна будет по-тихому убрать досмотровую команду, пловцы – установить взрыватель на время, чтобы им отойти на безопасное для здоровья расстояние или быстро вернуться на борт. После этого следует подрыв корабля противника. А дальше, чья удача больше.
План «Г» предусматривал во время осуществления плана «В» поддержку отряда миноносок и крейсера «Рион».
Во время подготовки этого похода все эти варианты отрабатывались неоднократно, не только в теории, но и на практике.
«Конечно, в этой ситуации предпочтительней был бы план Б. Но отдавать японцам госпиталь „Ангару“ не хочется», – подумал я, проводив взглядом спину Ризнича.
– Нервничает Иван Иванович, – заступился за своего подчиненного командир боевых пловцов.
– Анатолий Алексеевич, все мы нервничаем. С маскировкой помещений и оборудования все в порядке?
– Если что-то найдут, то это будет чудо.
– Кто будет за главного и немного повернутого ученого-ихтиолога, а кто – за гидрографа?
– Как и планировали. «Господа ученые» уже ушли в каюту гримироваться и переодеваться.
– Тогда остается только ждать.
Минут через пятнадцать сигнальный прожектор крейсера «Касаги» просемафорил лечь в дрейф и принять на борт досмотровую команду. Этот приказ к исполнению подкрепило носовое восьмидюймовое орудие крейсера, которое было быстро наведено на шхуну. Да и парочка стодвадцатимиллиметровых пушек ненавязчиво изменили свое положение, уставившись своими стволами на нас. Один залп на таком расстоянии, и от «Марселя» останется только куча щепок на волнах. Несколько утрированно, но результат после нескольких залпов точно будет таким.
Спустив паруса, отрабатывая двигателем, легли в дрейф. Меньше чем в кабельтове напротив нас встал крейсер, от которого отделились два вельбота и направились к нам. Наша «Ангара», но уже под японским флагом легла в дрейф кабельтовых в трех.
Вскоре по поданному нами забортному трапу на палубу поднялся японский офицер в сопровождении пяти вооруженных винтовками матросов.
– Лейтенант Сираиси, господа, – козырнув, представился на сносном французском японский офицер.
«Мать моя женщина, роди меня обратно! Вот это я попал! Это же лейтенант, с которым я штурмовал форты Таку три года назад. Потомок кланов Накатоми и Сираиси. Хорошо хоть в первые ряды встречающих не вылез. Надо потихоньку с палубы смотаться в свою каюту и грима добавить. А то, боюсь, он меня узнает», – с этими мыслями начал аккуратно передвигаться за спинами команды в сторону трапа к каютам.
Не успел спуститься на один пролет, как меня догнал наш славный капитан.
– Антон Сергеевич, а вы-то куда? Кто гостя встречает?
– Анатолий Алексеевич. Меня этот Сираиси, осьминога ему в клюз, знает как офицера Добровольного флота. Я с ним пересекался во время восстания ихэтуаней. Наш «Орел» раненых после битвы за Тяньцзинь вывозил, – раздраженно произнес Палецкий. – А вы, Тимофей Васильевич, чего прячетесь?
– А я, Антон Сергеевич, с Сираиси-сан форты Таку вместе захватывал, да и потом общались. Вот ведь судьба-злодейка, устроила нечаянную встречу! Пойду внешность более радикально менять. У меня там хороший рыжий парик с усами затесались. А свои придется сбрить. Еще очочки добавим…
– С трудом могу вас представить рыжим и в очках, Тимофей Васильевич. А мне что делать?!
– Пойдемте ко мне в каюту. У меня реквизита много.
Пока мы с капитаном корабля меняли свой внешний вид, японцы поднялись на мостик, где Сираиси ознакомился с судовыми журналами, выслушал наших «ученых» о том, какой большой вклад должна внести наша экспедиция в развитие науки. После чего повели офицера знакомиться с собранной коллекцией представителей подводного мира Желтого моря, начиная от моллюсков и ракообразных и заканчивая неплохим чучелом рыбы-меч, действительно выловленной по дороге в Индийском океане.
