Главный штаб и пытался выполнять все вышеперечисленные функции, но из-за ведомственных волокит между главными управлениями военного ведомства все это происходило, мягко говоря, не совсем эффективно. А к войне надо было готовиться, и готовиться быстро.

Взяв за основу рекомендации начальника Главного штаба генерала Николая Николаевича Обручева еще от одна тысяча восемьсот девяносто четвертого года, попробовали превратить Главный штаб в Главное управление Генерального штаба как орган оперативно-стратегического управления армией. На это управление возложили работу высшего стратегического порядка относительно распределения войск по театрам войны, образования армий, составления планов их сосредоточения и первоначальных действий, подготовки полевого управления в пограничных округах, организации сбора сведений о неприятеле и прочее, прочее, прочее.

Не знаю, как будет дальше, но работа по подготовке к войне с Японией значительно ускорилась. А теперь посмотрим, как этот орган будет управлять боевыми действиями.

Разведочное отделение при ГУ ГШ было обязано императором докладывать полученную информацию и в Аналитический центр. Взамен и мы делились с ними полученными сведениями. Двенадцать выпускников первого курса, образовавших костяк легальной разведки и контрразведки нашего центра, тесно сотрудничали с представителями полковника Лаврова, которых также было пока очень мало. К одному из «лавровцев» я сейчас и направлялся за информацией.

– Не помешаю, Алексей Ефимович? – спросил я, открывая дверь в кабинет Едрихина.

– Проходите, проходите, господин полковник, рад вас видеть, – моргая красными от недосыпа глазами, вскочив со стула, произнес капитан.

– Без чинов, Алексей Ефимович, – пожав руку, я сел на предложенный стул. – Рассказывайте, как обстоят дела в крепости с разведкой и борьбой со шпионажем.

– Благодаря вашим агентам и помощи людей Тифонтая, можно сказать, что неплохо, – Едрихин тяжело опустился на стул, сев не на свое место, а напротив. – В общей сложности задержано восемнадцать человек, по которым была информация, что они работают на японскую разведку. Шестеро из них японцы, четверо легальные, а двое маскировались под китайцев.

– Что-нибудь интересное есть?

– Да нет, наверное, – произнес капитан и сам же улыбнулся такому словосочетанию. – Извините, Тимофей Васильевич, пятые сутки на ногах. Поспать удается, дай бог, часа два в день. В общем, ничего неожиданного нет. Все, как и предполагали. Фотографы, содержатели публичных домов, торговцы, горничные, садовники. Сбор информации по крепости, кораблям, офицерам.

– Как взаимодействие с коллегами?

– Порт-Артурская крепостная жандармская команда сформирована меньше года назад, ее начальник ротмистр князь Александр Платонович Микеладзе прибыл в крепость всего лишь как три месяца. Штат команды полностью не укомплектован, но князь предпринял все усилия, чтобы выполнять свои обязанности в полном объеме. У меня с ним сложились хорошие рабочие взаимоотношения.

– По революционерам что-нибудь есть? – задал я вопрос, подумав про себя, что в том своем мире попадалась мне статья какого-то историка, выдвинувшего гипотезу, что эскадренный броненосец «Петропавловск» подорвался не на мине, а был заминирован эсерами во время ремонта.

Аргументацию автор статьи приводил слабую, но вероятность таких действий со стороны пламенных революционеров довольно большая. Тем более, уже было установлено, что, готовясь к войне с Россией, Япония сделала ставку не только на свой флот и армию, но и на проведение секретной операции по дестабилизации Российской империи изнутри. Помочь в этом, по мнению японцев, призваны были российские революционные и оппозиционные силы. По полученным разведданным, за последний год Япония потратила на это почти один миллион иен, или один миллион полноценных российских золотых рублей.

В середине тысяча девятьсот второго года в России начался революционный террор. Лондон на своей территории сплотил всех революционеров. Туда переехали Ульянов, Аксельрод, Засулич, Мартов, Плеханов, Парвус, Чернов, Савинков и прочие. Раздробленное революционное движение начало объединяться под крылом английского правительства, используя английские, а с ноября месяца прошлого года и японские деньги.

Среди получателей японских «грантов», то есть тех, кто готов был заняться организацией массового вооруженного восстания в России, были эсеры, а также партии польских, финских и кавказских националистов, которые мечтали о развале империи.

Эти данные были получены после знакомства и ряда встреч японского полковника Акаси Мотодзиро с финским «активистом» Конни Циллиакусом, рядом с которым оказался человек, «барабанящий» куратору из охранного отделения. Так военный атташе в Петербурге попал в плотную разработку не только охранного отделения, но и Аналитического центра, и контрразведки.

Постепенно выяснили, что Мотодзиро Акаси окончил военный колледж и академию в Токио, служил на Тайване и в Китае, занимал пост японского военного представителя во Франции. Во время японо-китайской войны состоял при Генеральном императорском штабе японской армии.

Акаси оказался незаурядной личностью. Художник и поэт, человек, обладавший большой силой убеждения и даже некоторыми экстрасенсорными способностями, он блестяще справлялся со своими обязанностями и поставленными задачами. Поэтому общество «Черного дракона» лоббировало назначение Акаси на должность военного агента в России и, более того, добилось, чтобы он получил статус «странствующего атташе», то есть имел возможность разъезжать как официальное лицо по разным европейским странам, где проживало много эмигрировавших из России противников самодержавия.

В течение полугода Акаси установил прочные связи с представителями российских либералов, эсеров, социал-демократов, бундовцев, финляндских, польских и кавказских националистических группировок.

Не испытывая ни малейших симпатий к сторонникам социалистической идеи и не являясь поборником российского национально-освободительного движения, японский шпион-разведчик преследовал весьма простую прагматическую цель: накалить внутриполитическую обстановку в России и заставить вести войну на два фронта – с врагом внешним и внутренним.

Акаси хорошо платил за предоставленную информацию, оказывал материальное содействие российским оппозиционерам и революционерам в организации и проведении активных действий внутри страны.

Точные данные, кому, в каком количестве и с какой целью предназначались японские деньги, мы получили от «барабанщика» из окружения Циллиакуса, который смог скопировать отчет финна для Акаси о потраченных деньгах. Суммы были приличные и в основном шли на закупку оружия.

Кроме эсеров в качестве получателей крупных сумм фигурировали и Грузинская партия социалистов-федералистов-революционеров, Польская социалистическая партия и Финляндская партия активного сопротивления.

В общем, подполковник Акаси работал усердно, с огоньком, собирая сведения, ничем не пренебрегая. Был неоднократно отмечен в посещении германского и французского посольств, даже со шведско-норвежским военным агентом Карлом Гейгером Лейенгювудом встречался. Думаю, останься английское посольство в Петербурге, то там точно был бы постоянным гостем.

Благодаря Акаси выяснили, что в столице, оказывается, много японцев проживает, а некоторые из них даже православие приняли и на русских девушках женились, оставаясь при этом, вернее всего, представителями японской разведки. Предполагаю, что с началом боевых действий все они будут арестованы. Ну, на кого материал нормальный удалось собрать.

В качестве доказательств также послужит перехват телеграфной переписки японских дипломатов из Европы в Токио через Париж и Шанхай, который удалось организовать представителям МИДа и ребятам Лаврова. За полгода было дешифровано около двухсот секретных телеграмм будущего, точнее, уже настоящего, противника.

– А у нас должны появиться революционеры? – прервал вопросом мои воспоминания Едрихин.