Действительно, зачем глупо рисковать, если есть возможность во время вероятного артиллерийского обстрела быть в надежном укрытии. Кто его знает, куда какой снаряд прилетит. Своего-то и не услышишь.

– Пока ехал сюда, увидел, что много народа из города в сторону сопок потянулось, – произнес я.

– А что простым жителям делать?! Защитные укрытия только на позициях да для офицеров штаба укрепрайона и крепости сделаны. Увидев, что можно погибнуть, теперь большинство точно будет исполнять инструкцию – покидать город на время его обстрела, – Стессель усмехнулся. – Когда японцы в первый раз открыли огонь по батареям, порту, народ вышел на улицу, кто-то даже на крыши залез, чтобы лучше видеть. Для них это было как представление. А вот когда в город пара двенадцатидюймовых снарядов прилетела да люди погибли, тогда-то и побежали из города. Хорошо, что основную массу населения эвакуировали. Остались только те, кто необходим для обороны крепости, и торговцы. Эти за выгоду готовы рисковать собственными жизнями.

– Кому война, а кому мать родна, – также улыбнувшись, произнес я.

– Это точно! Купчишки, что наши интенданты, про которых Суворов говорил, что всякого интенданта через три года исполнения должности можно расстреливать без суда. Всегда есть за что! Правда, с введением новых статей в уложение эти тыловые крысы побаиваться стали. У нас доставка в крепость всего необходимого идет даже с опережением графика.

В это время в кабинет, постучав, зашел адъютант генерала.

– Ваше превосходительство, получена радиотелеграмма от адмирала Скрыдлова: «Возвращаемся с победой. Встречайте», – радостно произнес он.

– Слава богу! Спасибо тебе, Господи! – генерал, встав, развернулся в красный угол, где располагался небольшой иконостас, и несколько раз перекрестился. – С нами Бог, и мы победили!

Мы с адъютантом с радостью также несколько раз осенили себя крестом.

– Подробности известны?! – повернувшись, с каким-то жадным интересом спросил Стессель.

– Никак нет, ваше превосходительство. Только три слова. Но с наблюдательных постов сообщили, что корабли, судя по дымам, идут медленно, не больше пяти узлов, и их значительно меньше, чем было в эскадре, когда она уходила в поход, – последние слова адъютант произнес виноватым тоном.

– Когда мы узнаем состав эскадры?!

– Часа через два при таком ходе уже можно будет понять, какие корабли возвращаются.

– Что же, будем ждать! – тяжело вздохнул генерал. – Если у вас есть какие-то дела, Тимофей Васильевич, то я вас больше не задерживаю.

– Спасибо, ваше превосходительство, дел действительно много. Разрешите идти?

– Идите, но чтобы вас везде сопровождали казаки. Никаких тайных игр у меня в крепости! – строгим тоном, но улыбаясь, скомандовал Анатолий Михайлович.

«Никаких, значит никаких», – подумал я, выходя из кабинета. Тем более для агентов через портье я передал о переносе встречи на восемь вечера. Поэтому направился в сопровождении казаков в порт, где стоял «Рион», готовясь к рейдерской деятельности в Красном море.

Колчака я не застал. Как оказалось, он с отрядом катеров проследовал с эскадренными миноносцами «Бдительным», «Бесстрашным» и «Лейтенантом Бураковым» навстречу нашей эскадре. Правда, о том, что это наша эскадра, когда выходили в море, они еще не знали.

Судя по докладу адъютанта, потрепали наших изрядно, хотя перевес сил в нашу сторону, на первый взгляд, был подавляющий. Как же, десять русских эскадренных броненосцев против шести у японцев! Только вот было несколько нюансов, о которых мне подробно рассказал великий князь Александр Михайлович.

Формально Россия имела на Дальнем Востоке по броненосцам перевес на четыре единицы, но в реальности у Японии это были шесть сильнейших в мире кораблей и к тому же современной постройки, которым «Сисой Великий» и «Наварин» проигрывали три узла скорости и по весу бортового залпа уступали.

В следующую по возрасту серию броненосцев типа «Полтава» кроме головной «Полтавы» вошли «Петропавловск» и «Севастополь»; ни по вооружению, ни по бронированию они практически не уступали более крупным «Фудзи» и «Ясиме». Да и новейшие японские броненосцы, разумеется, уже достаточно ощутимо выигрывая в бронировании, имели в бортовом залпе лишь на одну шестидюймовку больше. Но вот по скорости и эта серия проигрывала один-два узла японцам.

Еще три русских броненосца принадлежали к классу «Пересвет», а именно «Пересвет», «Ослябя» и «Победа». По водоизмещению это были самые крупные броненосцы Тихоокеанской эскадры. Они имели весьма внушительный вид, но, к сожалению, идея, легшая в основу проекта этих броненосцев, была сформулирована до обострения отношений с Японией и предусматривала в качестве наиболее вероятного противника Англию.

В силу этого обстоятельства они являлись не броненосцами в чистом виде, а броненосцами-крейсерами, то есть кораблями, способными в случае необходимости отделиться от главных сил и вести борьбу на морских коммуникациях. Такие операции требовали хорошей мореходности и большой дальности плавания. Достичь их можно было, лишь чем-то пожертвовав. И этим «чем-то» стало вооружение и бронирование.

Вместо стандартных для броненосцев того времени двенадцатидюймовых орудий главного калибра эти три корабля имели десятидюймовки. Их броневой пояс, хотя и достаточно толстый, имел меньшую, чем на японских броненосцах, площадь. Причем оконечности корабля вообще не имели вертикальной броневой защиты.

Требование высокой мореходности означало высокий борт, а автономности – значительные внутренние объемы, чтобы принять большой запас угля.

Помню, великий князь Александр Михайлович показывал мне картинку, на которой в масштабе было исполнено контурное изображение «Пересвета» и наложенный на него силуэт «Микасы» – самого крупного японского броненосца. Так вот, по размерам у «Пересвета» значительно больше высота надводного борта в носовой части, что делает его прекрасной мишенью, при этом вес его брони около двадцати процентов от нормального водоизмещения, тогда как у «Микасы» этот показатель более двадцати пяти, а у «Хацусэ» достигает тридцати двух процентов!

Такая же ситуация и с бортовым залпом: у «Пересвета» этот показатель равен 1107 килограммов, если принимать в расчет шестидюймовые орудия и выше, а у «Микасы» – 1862 килограмма.

При этом сказанное не означает, что «Пересветы» плохие корабли. Отнюдь нет! Англичане для противодействия им были вынуждены построить шесть броненосцев класса «Дункан», несущих броневой пояс лишь в сто семьдесят восемь миллиметров. Это тоньше, чем на самих «Пересветах», и примерно соответствует толщине пояса на японских броненосных крейсерах. Зато «Дунканы» развивали ход в девятнадцать узлов!

Можно сказать, что «Пересветы» просто попали не на тот театр военных действий, для которого их создавали. И хотя мы относим их к эскадренным броненосцам, необходимо понимать, что по факту они наполовину броненосцы, наполовину броненосные крейсера.

Оставшиеся «Цесаревич» и «Ретвизан» пусть были на одну-две тысячи тонн легче, чем четверка новейших японских броненосцев, но по остальным характеристикам они практически ничем им не уступали.

Вот так обстояли дела с броненосцами. Как бы и преимущество в четыре корабля, но при этом эскадра идет со скоростью самого медленного корабля, а «Наварин» и «Сисой Великий» больше пятнадцати узлов не могли дать, и это нивелировало наше превосходство над японскими броненосцами.

А если взять шесть японских броненосных крейсеров, у которых наиболее выраженно преобладали эскадренные качества и которые не столь уж и значительно уступали нашим броненосцам-крейсерам типа «Пересвет», то наше превосходство сжималось как шагреневая кожа. Тем более наши броненосные крейсера по приказу адмирала Алексеева были сведены во Владивостокский отряд и в бою с эскадрой адмирала Того участвовать не могли.

Поэтому прихода эскадры вся крепость ждала с нетерпением и в то же время с каким-то страхом. Потери были – про «Сисоя Великого», «Владимира Мономаха», «Адмирала Корнилова», «Варяга» и «Боярина» уже было известно. А это почти две с половиной тысячи погибших, из которых больше ста офицеров. И теперь оставалось гадать, кто еще погиб! Кому не повезло!