Видья Ваджхур сидела, уставившись в мутное оконное стекло. Комната отеля выходила на серую выщербленную стену из аэрогеля, но Видья не замечала, на что она смотрит.
Она потерпела крах. Ее работа, четкие планы, проекты – все было напрасно. Полный крах. Седжал, конечно, жив, существует где-то там, на планете под названием Беллерофон. Но его продали, использовали, поглотили трущобы. Это со всей очевидностью ясно из его слов, это ясно по тяжелой пригоршне монет, лежащей сейчас в ее кармане.
Ее сын – проститутка.
Эти жуткие слова огненными язвами горели в ее сознании. Именно поэтому она отказалась лететь с монахами на Беллерофон. Видье нужно было побыть какое-то время вдали от Седжала. После того как она услышала страшные слова, при каждом взгляде на Седжала Видья могла думать только об одном. Перед ее мысленным взором вставала картина, как он лежит в постели с… женщинами? С мужчинами? С теми и другими вместе?
Она не хотела знать. Возможно, потом, после разлуки, она так сильно соскучится, что эти видения оставят ее в покое. Теперь же она просто не смогла бы смотреть на сына.
Видья постаралась отвлечься. В комнате было душно и пахло пылью, а она не смогла открыть окно. Сквозь тонкие перегородки слышались разговоры из соседних комнат. На стене был установлен допотопный компьютерный терминал, который, слегка поупиравшись, соблаговолил-таки выдать на экран программу новостей. Видья бегло пролистывала сообщения в поисках информации о Седжале и Братстве Детей Ирфан. Пока ничего. Видья позволила себе легкий вздох облегчения.
Простившись с Седжалом, Видья отправилась домой, но добралась только до ближайшего к их кварталу поста охраны. Инай, охранник, предупредил Видью, что дома ее дожидаются двое из Единства.
Ругая себя за то, что не подумала об этом раньше, Видья вошла в многоквартирный дом на другой стороне улицы и стала ждать в фойе. Не прошло и двух часов, как двое охранников Единства оставили свой пост у нее дома и ушли. У Видьи упало сердце. Раз они уходят, значит, знают, где именно находится Седжал. Неизвестно только, поймали его или же ему удалось бежать. Стараясь отогнать от себя первую вероятность, Видья бросилась в свою квартиру и прошла в комнату Седжала. Вот она, слабая доска в шкафу – все, как он говорил. Видья потянула и вытащила из тайника небольшой тряпичный сверток. Тяжелый от монет.
Видья не стала терять время на то, чтобы пересчитать деньги или подумать, откуда они взялись. Она быстро бросила в большую сумку кое-что из одежды, туалетные принадлежности, еще какие-то вещи – и ушла. Удивленному часовому у стены она сказала, что не знает, когда вернется и вернется ли вообще. И поспешила прочь, стремясь убежать от своего поражения.
В душной комнате отеля Видья отключила терминал. Если бы Седжала и монахов схватили или убили, во всех новостях только об этом и говорилось бы, чтобы каждый смог еще раз убедиться, насколько тщетны любые попытки обмануть власти Единства. Отсутствие новостей означает, что им удалось бежать.
Видья отдавала себе отчет в том, что сама она, возможно, никогда больше не сможет вернуться в свое прежнее жилье. Власти Единства пожелают ее допросить, будут пытаться выведать у нее сведения о Седжале. У Видьи не было ни малейшего желания вновь позволить властям вмешиваться в ее жизнь.
Глубоко вздохнув, Видья высыпала монеты на кровать и пересчитала. Больше двух тысяч кешей. Целое состояние. Заработок шлюхи. Внезапно Видью охватило желание вышвырнуть эти деньги в окно, не иметь с ними ничего общего. Но вмешался голос разума. Ей надо на что-то жить. Если расходовать эту сумму аккуратно, она сможет прокормиться на эти деньги примерно две недели, и еще останется приличная сумма на взятку, чтобы попытаться выбраться со Ржи.
Но сначала она хотела бы получить ответы на некоторые вопросы.
Порывшись в своей сумке, Видья выудила широкий шарф, который умело обернула вокруг головы, так что получился свободный капюшон. Конспирация самая минимальная, но вряд ли Единство станет так уж усердно ее искать. Седжал сбежал, это ясно всем, а значит, нет необходимости прочесывать улицы. Саму Видью, скорее всего, приказано арестовать, но сомнительно, чтобы ради нее охрана стала устраивать обыски в домах и тщательно патрулировать улицы. Надо лишь по возможности скрывать лицо и платить наличными за покупки, тогда все будет в порядке.
Сунув в карман энергетический кнут, Видья вышла из гостиницы и с наслаждением вдохнула прохладный ночной воздух. Соленый ветерок доносил слабый запах планктона. Внезапно ее охватило сильное чувство, что раньше так уже было, дежа вю… На мгновение она вернулась на семнадцать лет назад, когда ее маленькая дочь и муж только что пропали, а она должна была срочно найти человека, который помог бы ей защитить новое дитя, зародившееся в ее чреве. Чтобы оно не сгинуло бесследно, не стало Немым. И в этом она тоже потерпела крах. Но это было тогда. Прошло почти восемнадцать лет. Все это время Видья, сражаясь с бюрократами и чиновниками, создавала свой квартал. Она многому научилась, они приобрела новые навыки, которых раньше не имела, она теперь легче ладит с людьми. Сначала она должна найти того генного инженера, который работал с Седжалом. В те времена Видья была слишком молодой, слишком ему благодарной, и потому не стала задавать особых вопросов. Но те времена прошли.
Расправив плечи, Видья смело шагнула в ночь.
На кухонный стол с грохотом упал планшет для записей. Безразличный к такой грубости, экран по-прежнему светился спокойным, ровным светом. По гладкому пластику монотонно бежали темные буквы сообщения. Прасад Ваджхур сцепил под подбородком смуглые руки. Он знал, что этот день настанет. Это было неизбежно. Но какая-то часть его сознания, тем не менее, всегда старалась отодвинуть страшную мысль в надежде, что все как-нибудь образуется. Теперь же он упрекал себя в том, что раньше, когда у него было время, не захотел все тщательно обдумать.
Не обращая больше внимания на планшет, Прасад поднялся, вышел из крохотной кухни в такую же маленькую гостиную и по коридору направился к спальням. В его распоряжении была квартирка из двух спален с небольшой общей комнатой – роскошные апартаменты по меркам базы, где пространство имело первостепенную ценность. Но таковы были его условия. Он за свою жизнь навидался тесных каморок.
Аккуратно отворив дверь в первую спальню, он стал вглядываться в темноту. Под одеялами свернулась калачиком фигура, слышалось сонное дыхание. Волосы чернее ночи рассыпались по подушке и свешивались с края постели. Вдоль стен стояли аквариумы всевозможных размеров, внутри которых рыбы всех цветов радуги неспешно шевелили плавниками, неподвижно зависали в толще воды или же вдруг бросались из стороны в сторону. В комнате слышалось мерное гудение фильтров и мягкое бульканье воды.
Под рукой Прасада дверь тихонько скрипнула. Он замер, потом махнул рукой и улыбнулся. Можно расколотить дюжину керамических плиток, а Катсу все равно будет спать. Значит, ее сон нормален. Когда же она отправляется в Мечту, можно даже устроить небольшой взрыв, она не обратит внимания. Некоторых Немых можно принудительно вернуть из Мечты, применив хороший физический стимулятор, – но только не его Катсу. Уже в сотый раз он задумался, стоит ли поговорить с ней об этом. В последние несколько месяцев Катсу стала проводить в Мечте все больше и больше времени. Он не знал, с чем именно это связано, и очень тревожился.
Прасад закрыл дверь, вернулся в гостиную и стал смотреть в одно из маленьких круглых окон. В это время суток за окном сплошная тьма. Прасад нажал на кнопку у самого стекла, и яркий луч прожектора осветил небольшое пространство снаружи. С полдюжины разноцветных фруктовых рыбок в страхе замерли, смешно растопорщив плавники. Через секунду они бросились в темную глубину. Прасад, не отрываясь, смотрел на заросли красных водорослей и колонии моллюсков, обрамлявших окно и простиравшихся по океанскому дну, насколько хватало света прожектора. База располагалась под скалой, поросшей водорослями, немногочисленные окна были искусно скрыты от посторонних глаз. В жилом отсеке, принадлежавшем Прасаду и Катсу, имелось целых три окна, и уже сам этот факт свидетельствовал о том, насколько высокое положение занимал Прасад в данном проекте.
