Марк кивнул:

— Контрольная группа и экспериментальная группа. Это вполне обоснованный подход.

— То, что он выяснил, было вполне просто, но смысл оказался просто поразительным. Позорно, что кому-то приходится пробираться через шестнадцать таблиц, чтобы получить лежащий в основе простой статистический факт.

— Какой факт? — спросила я.

— Полностью заполненные самолеты и поезда очень редко терпят крушения, — ответил Глен.

— Какое ДЕРЬМО! — почти взвизгнул Гарольд.

— Вовсе нет, — спокойно продолжил Глен. — Это и была теория Стаунтона, а компьютер только подтвердил ее. В случае железнодорожных крушений или авиакатастроф транспорт был заполнен только на 61 %. В случаях же, когда поездка заканчивалась нормально, численность пассажиров превосходила 76 % от полного объема. Эта разница на 15 %, вычисленная компьютером, очень существенна. Стаунтон подчеркивал, что, с точки зрения статистики, отклонение даже на 3 % может дать пищу для размышлений, и он абсолютно прав. Так вот, Стаунтон утверждал, что люди знали, какие именно самолеты и поезда потерпят крушения… что они бессознательно предвидели будущее. Скажем, у вашей тетушки Салли ужасно расстроился желудок как раз перед вылетом рейса № 61 из Чикаго в Сан-Диего. А когда самолет разбился в пустыне Невада, каждый скажет: «О, тетушка Салли, эта боль в желудке просто благословение Божие». Но до появления Джеймса Стаунтона никто даже не задумывался над тем фактом, что было еще человек тридцать с такими же болями в животе… или с головной болью… или просто с тем необычным ощущением в ногах, которое пытается подсказать голове, что нечто должно произойти.

— Я никогда не поверю в подобное, — качая головой, возразил Гарольд.

— Знаете, — продолжал Глен, — где-то через неделю после того, как я первый раз прочитал статью Стаунтона, самолет компании «Мажестик эйрлайнс» разбился в аэропорту Логана. Все находившиеся на борту погибли. Когда все немного утряслось, я позвонил в офис этой компании в Логан. Я представился репортером из «Манчестер юнионлидер» — небольшая ложь с благими намерениями. Сказал, что мы хотели бы написать небольшую статью об авиакатастрофе и попросил сообщить, сколько человек, купивших билет, не полетели этим рейсом. Человек, с которым я разговаривал, был удивлен, потому что весь персонал авиалинии и сам поговаривал об этом. Таковых оказалось шестнадцать. Шестнадцать не явившихся. Тогда я спросил, сколько опоздавших бывало в среднем на линии из Денвера в Бостон, и он ответил, что не больше трех.

— Трех, — зачарованно повторила Перион.

— Правильно. Но мой собеседник продолжал поражать меня, Он сказал также, что пятнадцать человек сообщило об отказе лететь этим рейсом, когда обычно общее число подобных отказов не превышает восьми. Итак, хотя заголовки всех газет кричали: «АВИАКАТАСТРОФА В ЛОГАНЕ УБИЛА 94 ЧЕЛОВЕКА», их также можно было прочитать и следующим образом: «31 ЧЕЛОВЕК ИЗБЕЖАЛ СМЕРТИ В КРУШЕНИИ».

Ну что ж… было еще очень много разговоров насчет психологических факторов, но они уведут нас далеко от сути наших снов и от того, исходят ли они от Великого Проповедника с небес или нет. Хочу записать еще одну фразу (это было уже после того, как Гарольд в полном возмущении ушел куда-то), когда Стью спросил Глена:

— Если мы все такие тонко предчувствующие, как же тогда получается, что мы не знаем, что любимый нами человек умер или что наш дом снесен торнадо, и так далее?

— Существуют факты именно такого плана, — ответил Глен, — но я вынужден признать, что они не являются общими… и их справедливость не так уж легко доказать с помощью компьютера. Это интересный вопрос. У меня есть даже собственная теория…

(Неужели у него есть теории на все случаи жизни, дневник?)

— … имеющая отношение к эволюции. Знаете, когда-то люди — или их предки — были хвостаты, а тело их покрывал густой волосяной покров, да и органы чувств у них были развиты лучше, чем у современных представителей рода человеческого. Теперь вопрос: почему же мы лишились всего этого? Быстренько, Стью! Это твой шанс выбиться в отличники.

И Стью ответил:

— По той же самой причине, по которой теперь, разъезжая на машинах, мы не надеваем защитные очки и шлемы. Приходит время, и мы перерастаем определенные вещи. Мы доходим до той черты, когда больше не нуждаемся в этом.

— Абсолютно верно, — подтвердил Глен. — Тогда какой смысл иметь психологическое чутье, если мы не можем использовать его практически? Какой прок может быть от того, если вы, сидя за работой в своем офисе, вдруг почувствуете, что вашу жену сбила машина, когда она возвращалась из магазина? Ведь кто-то может позвонить и сообщить вам об этом, правильно? Эта чувствительность отмерла давным-давно, если мы вообще хоть когда-то обладали ею. Она исчезла. Так же, как наши хвосты и волосяной покров. Что интересует меня в этих снах, так это то, что они предсказывают предстоящую борьбу. Кажется, мы видим смутные образы главного героя… и антигероя. Как бы рекламу, если вам так больше нравится. Если это так, то это похоже на то, будто мы смотрим на самолет, которым нам предстоит лететь… и у нас начинаются колики в животе. Возможно, нам предподнесено средство, с помощью которого мы можем определить форму нашего будущего. Нечто типа свободной воли четвертого измерения: шанс выбрать события заранее.

— Но мы не знаем, что означают эта сны, — вставила я.

— Да, не знаем. Но можем понять. Не знаю, обозначают ли эти маленькие проблески психических способностей нашу богоизбранность; существует огромное количество людей, которые верят в чудо ясновидения, но ясновидение не является для них доказательством существования Бога, и я один из них; но я считаю, что эти сны являются некой конструктивной силой, несмотря на их способность пугать нас. У меня есть некоторые мысли по поводу веронала. Принимать его — все равно, что выпить пентобисмол от болей в желудке, а потом все равно сесть в самолет, — закончил Глен.

Не забыть: Спад деловой активности, дефицит, модель «форд-гловер», которая может проехать шестьдесят миль по шоссе на одном галлоне бензина. Удивительная машина. Это все; я заканчиваю записи. Если я не сокращу свои отступления, этот дневник будет таким же длинным, как и «Унесенные ветром», еще до того, как появится Одинокий Странник (только, пожалуйста, не на белом коне по кличке Зильбер). О да, еще одна вещь, которую Не Забыть. Эдгар Кейтц. Нельзя забывать о нем. Уж он-то определенно предвидел свое будущее во снах.

16 июля 1990 г.

Только пару строк, то, что касается снов (см. запись двухдневной давности). Первое. Глен Бейтмен был очень бледен и молчалив последние два дня, а сегодня вечером я заметала, что он принял двойную дозу веронала. Подозреваю, что он припрятал свои последние две дозы снотворного, и ему приснится ОЧЕНЬ плохой сон. Это беспокоит меня. Мне бы хотелось поговорить с ним об этом, но я не знаю как.

Второе. Это мои собственные сны. Мне ничего не снилось до прошлой ночи (ночи после нашей беседы); спала, как младенец, а проснувшись, ничего не помнила. Вчера же мне впервые снилась пожилая женщина. Ничего не могу добавить к тому, что уже было сказано, кроме того, что она просто излучала ДОБРОТУ и ЛАСКУ. Думаю, теперь я понимаю, почему Стью так решительно настроен ехать в Небраску и не принимает во внимание весь сарказм Гарольда. Сегодня утром я проснулась абсолютно обновленной и отдохнувшей, с мыслью, что, если нам удастся хотя бы добраться до этой матушки Абигайль, все будет хорошо. Надеюсь, она действительно живет там. (Кстати, я вполне уверена, что городок называется Хемингфорд Хоум.)

Не забыть: матушка Абигайль!

Случившееся произошло очень быстро. Было четверть одиннадцатого утра 30 июля, и они были в пути всего около часа. Ехали очень медленно, потому что с вечера шли сильные дожди, и дорога все еще была скользкой.