— Он застрелил Билла Марксона! — резко выкрикнул — А второй убил миссис Сторм! Черт побери! Я убил второго! Он теперь самый мертвый из покойников! Я бы застрелил и этого подонка, если вы отойдете в сторонку!

— Успокойся, Поп, — сказал один из полицейских. — Веселье закончилось.

— Я застрелю его на месте! — выкрикнул тот, кого назвали Попом. — Я уложу его! — Затем он наклонился вперед, как дворецкий-англичанин, отвешивающий низкий поклон, и его вырвало прямо на ботинки.

— Эй, ребята, держите меня подальше от этого ублюдка, хорошо? — сказал Ллойд. — Он же сумасшедший.

— У тебя в руках было вот это, когда ты выходил из магазина, — сказал первый полицейский. Ствол автомата сверкнул на солнце, а затем обрушился на голову Ллойда Хенрейда, и Ллойд так и не пришел в себя до самого вечера в тюремном лазарете.

Старки стоял перед вторым монитором, внимательно разглядывая техника второго класса Фрэнка Д. Брюса. Когда он в последний раз видел Брюса, тот лежал лицом вниз в тарелке с супом. Никаких изменений, вот только тело раздулось. Нормальная ситуация, черт побери.

Задумчиво сцепив руки за спиной, словно генерал, инспектирующий войска, наподобие генерала Блэка Джека Першинга, героя его детства, Старки перешел к четвертому монитору, на экране которого ситуация изменилась к лучшему. Мертвый доктор Эммануэль Эзвик все так же лежал на полу, но зато центрифуга остановилась. Вчера вечером в 19. 40 из нее стали подниматься струйки дыма. В 19.55 жужжащий звук в лаборатории Эзвика превратился в нечто типа вжик-вжик-вжик, а потом перешел в более глубокий хруп! хруп! хруп!. В 21.07 центрифуга, издав последний звук, замерла. Кажется, это Ньютон сказал, что где-то за пределами самой дальней звезды, возможно, есть тело, находящееся в состоянии абсолютного покоя. Ньютон был абсолютно прав, он ошибся только в расстоянии, подумал Старки. Не нужно отправляться так далеко. Голубой Проект находился в состоянии абсолютного покоя. И Старки был очень рад этому. Центрифуга была последней иллюзией жизни, и задача, которую он попросил решить Стеффенса при помощи центрального компьютерного банка (Стеффенс посмотрел на него, как на сумасшедшего, да, Стеффенс подумал, что он действительно спятил), была такова: «Как долго будет вращаться эта центрифуга?» Ответ, который был получен через 6,6 секунды, гласил: «3 ГОДА, ВОЗМОЖНОСТЬ НЕПОЛАДКИ В СЛЕДУЮЩИЕ ДВЕ НЕДЕЛИ — 0,009 %, ВОЗМОЖНОСТЬ ВЫХОДА ИЗ СТРОЯ ПОДШИПНИКОВ — 38 %, ГЛАВНОГО МОТОРА — 16 %, ДРУГИЕ НЕПОЛАДКИ — 54 %». Это был очень умный компьютер. Старки попросил Стеффенса сделать еще один запрос компьютеру насчет Центрифуги Эзвика. Компьютер связался с инженерной системой банка данных и сообщил, что у центрифуги вышли из строя подшипники.

Вспоминая об этом, Старки подумал: «Любопытно, что звуком, издаваемым центрифугой на последнем издыхании, было хруп! хруп! хруп!». В это время тревожно зазвонил звонок переговорного устройства. Он подошел к нему и нажал на кнопку, отключающую сигнал.

— Да, Лен.

— Билли, я получил донесение от одной из четырех команд из городка Сайп-Спрингс, штат Техас. Это почти в четырехстах милях от Арнетта. Они говорят, что им необходимо поговорить с тобой; требуется срочно принять решение.

— В чем дело, Лен? — спокойно переспросил Старки. За последние десять часов он шестнадцать раз принял «успокоитель» и чувствовал себя вполне нормально. Никаких признаков эмоционального срыва.

— Пресса.

— О Господи, — тихо произнес Старки — Ладно, подключи их.

Раздались какие-то помехи на линии связи и невнятное бормотанье. Шум постепенно утих.

— … Лев, команда Лев, вы слышите, Голубая База? Прием? Раз… два… три… четыре… Это команда Лев…

— Слышу вас, команда Лев, — произнес Старки. — Это Голубая База Один.

— Задача записана в Книге Непредвиденных Обстоятельств под кодом «Цветочный Горшок», — взволнованно произнес молодой тонкий голосок. — Повторяю, «Цветочный Горшок».

— Я знаю, что значит этот проклятый «Цветочный Горшок», — ответил Старки, — В чем там у вас дело?

Тонкий голосок, доносившийся из Сайп-Спрингса, безостановочно трещал почти целых пять минут. Сама по себе ситуация не была слишком серьезной, подумал Старки, потому что компьютер два дня назад предупредил его о возможности возникновения подобной ситуации (в той или иной форме) к концу июня. Восемьдесят восемь процентов такой возможности. Специфические особенности не играли большой роли. Если у предмета две штанины и пояс, то это брюки. И какая разница, какого они цвета.

Доктор из Сайп-Спрингса, сопоставив факты, опубликовала заявление в хьюстонских газетах, связав то, что случилось в Сайп-Спрингсе, с тем, что произошло в Арнетте, Вероне, Коммерс-Сити и в городке Поллистон, штат Канзас. Это были те самые городки, в которых проблема пандемии обострилась: ситуация ухудшалась настолько быстро, что туда пришлось послать войска для обеспечения строгого карантина. Компьютер выдал список еще двадцати пяти небольших городов в десяти штатах, где уже были отмечены случаи заболевания.

Ситуация в Сайп-Спрингсе не имела большого значения, потому что она не была уникальной. Уникальный шанс у них был в Арнетте — вернее, мог быть; но они упустили его. Важным же было то, что о «ситуации» будет напечатано не только в военных докладах; будет, если Старки не предпримет определенных шагов. Он не решил еще, стоит ли ему делать что-нибудь или нет. Но когда тонкий голосок перестал говорить, Старки понял, что принял решение. Возможно, он принял его уже двадцать лет назад.

В своем решении он исходил из того, что было важным. А то, что было важным, не имело отношения к факту наличия заболевания и к тому факту, что в структуре Центра вирусологии в Атланте была пробита брешь и вся профилактическая операция принесла менее весомые, чем ожидалось, результаты в Стовингтоне, штат Вермонт; и не к тому факту, что Голубой Проект распространяется под видом обычной простуды.

— Важно то…

— Повторите, Голубая База Один, — взволнованно произнес голосок. — Мы не записали.

Важным было то, что эта ужасная авария произошла. Молниеносно Старки перенесся на двадцать два года назад, в 1968 год. Он играл в покер в офицерском клубе в Сан-Диего, когда услышал о лейтенанте Келли и о том, что произошло в той вьетнамской деревушке Майлай-Фо. Двое из его тогдашних партнеров по игре теперь заседали в Объединенном комитете начальников штабов. Покер был забыт, абсолютно забыт в спорах о том, что же теперь будет с вооруженными силами — не с каким-то одним видом, а со всеми военными — в свете создавшейся в Вашингтоне атмосферы преследования прессой, этой «четвертой властью». И один из участников дискуссии, человек, который теперь напрямую общается с несчастным червем, скрывающимся под мундиром Главнокомандующего с 20 января 1959 года, аккуратно положил свою карту на зеленое сукно стола и сказал:«Джентльмены, печальное событие уже произошло. А когда свершается прискорбный инцидент, в который вовлечена одна из ветвей Военно-воздушных сил США, мы не докапываемся до истоков этой аварии, а скорее думаем о том, как лучше выгородить эту ветвь. Служба — отец и мать для нас. И если вы обнаруживаете, что вашу мать изнасиловали или вашего отца избили и обобрали, вы, прежде чем позвонить в полицию или начать розыски, прикрываете их наготу. Потому что вы любите их». Ни до, ни после Старки никогда не слышал, чтобы кто-то сказал лучше.

Он повернул ключ в замке нижнего ящика своего письменного стола и достал оттуда тонкую голубую папку, запечатанную красной лентой. На папке была надпись: «ПРИ РАЗРЫВЕ ЛЕНТЫ НЕМЕДЛЕННО СООБЩИТЬ ВСЕМ СЕКРЕТНЫМ ПОДРАЗДЕЛЕНИЯМ». Старки разорвал ленту.

— Вы на связи, Голубая База Один? — продолжал спрашивать голосок. — Мы не записали. Повторите.

— Я на связи, Лев, — ответил Старки. Он открыл последнюю страницу и теперь пробегал пальцем колонку, обозначенную как СЕКРЕТНЫЕ ЭКСТРЕННЫЕ КОНТРМЕРЫ.