Джордж думал, что сойдет с ума.
Он начал бегать десять лет назад по совету своего лечащего врача. Он не играл в теннис или гандбол, платил детям (своим, конечно) за стрижку газона перед домом и обычно ездил на машине в угловой магазин, если Гарриет посылала его за хлебом. «Вы набираете лишний вес, — сказал ему доктор Уорнер. — Ведете малоподвижный образ жизни. Это вредно для вашего сердца. Попытайтесь бегать».
Поэтому он купил себе спортивный костюм и бегал трусцой каждый вечер, сначала на короткие дистанции, постепенно увеличивая расстояния. На первых порах он чувствовал себя неловко, уверенный, что соседи стучат пальцем по лбу и закатывают глаза, а затем двое мужчин, которым он махал рукой, пробегая мимо, когда они поливали свои газоны, спросили у него разрешения присоединиться к его вечерним пробежкам — возможно, коллектив подразумевал некую безопасность. К тому времени к Джорджу уже присоединились двое его старших сыновей. Пробежки стали чем-то вроде близкого соседства и оставались таковыми, несмотря на то что люди встречались и, побегав, расходились.
Теперь, когда исчезли все, он все равно продолжал бегать. Каждый день. Часами. Только во время бега, когда мысли его были сконцентрированы на шорохе теннисных тапочек, на ритмичных движениях рук и равномерном дыхании, он терял ощущение накапливающегося в нем сумасшествия. Он не мог совершить самоубийство, так как, будучи истинным католиком, знал, что это смертный грех, и верил, что Бог оставил его в живых для какой-то цели. Поэтому он бегал. Вчера он пробегал почти шесть часов, едва дыша и валясь с ног от усталости и истощения. Ему исполнился пятьдесят один, он был уже далеко не молод и знал, что такие нагрузки вредны для него, но в другом, более важном и значительном смысле, это было единственным занятием, которое помогало ему.
Поэтому он встал с первыми лучами зари после почти бессонной ночи (у него в уме постоянно кружилась одна и та же мысль: Джефф — Марти — Элен — Гарриет — Билл — Джордж-младший — Роберт — Стэн — Ричард — Дэнни — Фрэнк — Петти — и — я — думал — что — она — поправится) и надел спортивный костюм. Он вышел из дома и побежал по вымершим улицам города, иногда наступая ногой на осколки стекла, раз даже споткнувшись о телевизор, лежащий на тротуаре.
Поначалу он бежал трусцой, но затем почувствовал необходимость ускорять и ускорять бег, чтобы оставлять позади преследующие его мысли. Он бежал трусцой, потом прыжками, затем перешел на спортивный бег и, наконец, припустил во всю прыть — пятидесятилетний седой мужчина в сером спортивном костюме и белых теннисках несся по опустевшим улочкам городка, как будто все темные силы ада гнались за ним. В одиннадцать пятнадцать с ним случился обширный инфаркт, и он упал замертво на перекрестке Оак- и Пайн-стрит. На лице его застыло выражение благодарности.
Миссис Эйлин Драммонд из Клюистона, штат Флорида перепила мятного ликера вечером второго июля. Она хотела напиться, потому что, когда была пьяна, не вспоминала о своей семье, а ликер был единственным видом алкоголя, который она переносила. За день до этого она нашла коробочку с марихуаной в комнате своего умершего шестнадцатилетнего сына и обкурилась, но от этого ей стало еще хуже. Она весь день просидела в гостиной, рыдая над фотографиями покинувших ее близких.
Поэтому в этот день она выпила целую бутылку ликера, ей стало плохо, и пришлось прочистить желудок. Затем она поднялась в спальню, закурила, заснула с зажженной сигаретой и сожгла дом. Он сгорел дотла. Теперь ей уже ни о чем не нужно было думать. Ветер был довольно сильный, поэтому она заодно сожгла и большую часть Клюистона. Невелика потеря.
Артур Стимсон жил в Рино, штат Невада. Днем двадцать девятого, после купанья в озере, он наступил на ржавый гвоздь. Рана стала причиной гангрены. Он поставил себе диагноз по гнилостному запаху и попытался ампутировать ступню. В середине операции он упал в обморок и умер от шока и потери крови в фойе казино Тоби Гэрраха, где попытался заняться вивисекцией.
В Суэнвилле, штат Мэн десятилетняя девочка по имени Кандис Моран упала с велосипеда и умерла от травмы черепа.
Милтон Краслоу, фермер из Нью-Мексико, был укушен гремучей змеей и умер полчаса спустя.
В Мидлтауне, штат Кентукки жила Джуди Хортон, которую вполне устраивал ход событий. Джуди было семнадцать, и она была очень хорошенькой. Два года назад она сделала две серьезнейшие ошибки: позволила сделать себя беременной и позволила родителям уговорить себя выйти замуж за юношу, виновного в этом, — студента четвертого курса политехнического университета. В пятнадцать лет ей очень льстило, что на нее обращают внимание студенты колледжей (даже если они и были первокурсниками), и она так и не могла понять, почему позволила Уэлдо Хортону, так звали этого придурка, «взять власть» над ней. И если уж ей и предстояло забеременеть, то почему именно от него? Джуди позволяла «взять власть» над собой и Стиву Филлипсу, и Марку Коллинзу; оба они играли в футбольной команде Мидлтауна, а она была их поклонницей. И если бы не этот старый придурок Уэлдо, то и дальше все шло бы очень хорошо. К тому же Стив или Марк были бы более подходящими мужьями. У обоих были широкие плечи, а у Марка еще и великолепные светлые волосы до плеч. Но это был именно Уэлдо, просто не мог быть кто-то другой. Ей оставалось только заглянуть в календарь и произвести расчеты. А после рождения ребенка ей не нужно было делать Даже этого. Ребенок был вылитым папашей. Придурок.
Поэтому целых два года она боролась, выполняя нудную, грязную работу в дешевых ресторанчиках и мотелях. А Уэлдо в это время учился. Получилось так, что она возненавидела университет, в котором учился Уэлдо, больше всего, даже больше, чем ребенка или даже самого Уэлдо. Если он так уж сильно хотел обзавестись семьей, почему же тогда он не бросит учебу и не подыщет себе работу? Она ведь сделала это. Но и ее, и его родители не позволили этого. Оставшись наедине, Джуди уговорила бы его (обычно она вырывала у него обещание сделать то или другое в постели, прежде чем позволяла прикоснуться к себе), но все четверо родственников постоянно совали нос в их дела. О, Джуди, все пойдет намного лучше, если Уэлдо получит хорошую работу. О, Джуди, ты будешь чувствовать себя намного лучше, если будешь почаще посещать церковь. О, Джуди, жуй дерьмо и улыбайся. Пока не прожуешь все это.
А затем появился супергрипп и одним махом разрешил все ее проблемы. Родители ее умерли, ее маленький мальчик Пити умер (это было печально, но она оправилась от потери за пару дней), затем умерли родители Уэлдо, а затем и сам Уэлдо отправился на тот свет, и теперь она была абсолютно свободна. Мысль, что и она сама может умереть, никогда не приходила ей в голову, и она, конечно, осталась в живых.
Они жили в огромном, нелепо спланированном доме в центре Мидлтауна. Одной из причин, почему Уэлдо остановил свой выбор именно на этом доме (у Джуди, конечно, не было права голоса), был огромный холодильник, размещавшийся в подвале. Они въехали в дом в сентябре 1988-го, их квартира находилась на третьем этаже, и кому приходилось сносить вниз мясо и гамбургеры? Угадайте с третьей попытки. Первые две не считаются. Уэлдо и Пити умерли дома. К тому времени медицинская помощь оказывалась только большим шишкам, а все морга были битком набиты (да и вообще это были ужасные места, Джуди даже под страхом смерти не приблизилась бы к ним на пушечный выстрел), но электричество еще не отключили. Поэтому она спустила тела вниз и положила в холодильник.
Три дня назад в Мидлтауне, наконец, отключили электричество, но внизу было еще довольно прохладно.
Джуди знала это наверняка, потому что ходила смотреть на мертвые тела три или четыре раза в день. Себя она убеждала, что просто проверяет. Что же еще это могло быть? Ведь не было же это злорадством с ее стороны?
Днем второго июля она, спустившись вниз, забыла подложить резиновый клин под дверь холодильной камеры. Дверь захлопнулась позади нее на защелку. Именно тогда, после двух лет пользования этим холодильником, она впервые заметила, что с внутренней стороны у двери нет ручки. К тому времени внутри было уже слишком тепло, чтобы сразу замерзнуть, но не слишком холодно, чтобы сразу умереть. В конце концов Джуди Хортон умерла в компании своего мужа и сына.
