Они сидела, откинувшись на сиденье, полуприкрыв глаза. Интересно, что у нее сейчас на уме, подумал Джереми. Все немки такие странные. А Марлен фон Куппен — самая странная из них.

Но еще более странным человеком был ее муж. Фриц фон Куппен, второй сын немецкого барона, высокий светловолосый мужчина, служивший во время войны офицером военно-воздушных сил Германии. Его самолет был сбит в самом начале боевых действий, а сам он уволен со службы еще до того, как война набрала силу. При первой их встрече Джереми был почти уверен в том, что Фриц — гомосексуалист. Было что-то такое едва уловимое в его движениях, когда он играл в теннис. Что-то слишком уж классическое. Он легко выиграл у Джереми, после чего пригласил его в клуб выпить.

Там-то Джереми и познакомился с Марлен. Они сидела за столиком на террасе и говорила с подругой.

— Моя жена, мистер Хэдли, — представил ее фон Куплен. — Мистер Хэдли очень сильный игрок, Марлен.

Джереми улыбнулся и слегка пожал ее протянутую руку.

— Но не настолько сильный, чтобы победить вашего мужа. Он выиграл у меня без труда. Марлен улыбнулась в ответ.

— Единственное, к чему Фриц относится серьезно в жизни, это теннис.

Произнесенная фраза задела Джереми. Нет ли в ней намека, подумал он. Но Марлен тут же представила ему свою подругу, а через мгновение подошел официант с напитками. В ходе беседы Джереми выяснил, что фон Куппен собирался отправиться из Италии на французскую Ривьеру. И возникло решение несколько дней путешествовать всем вместе.

Несколькими минутами позже появился младший брат Джереми Томас. Джереми представил его сидящим за столиками и заказал ему выпивку.

— Ну, что там насчет яхты?

— Капитан говорит, что у него все готово. Утром отправимся к Антибу.

— Отец будет доволен. Ты пойдешь на яхте, я доберусь машиной.

— Вы говорите о новой яхте, что я видел в бухте? — спросил фон Куппен. Джереми кивнул.

— Она меня восхитила. Это само совершенство.

— Вы ведь хотите попасть на Ривьеру, так почему бы вам не присоединиться к моему брату. Получите возможность ознакомиться с ней получше.

— Я бы с удовольствием, но... — фон Куппен с сомнением посмотрел на жену.

— Боюсь, я для мужа — сплошное разочарование. Яхты — его вторая любовь, а я мучаюсь морской болезнью.

— Я бы мог подвезти вас на машине, если вы не против, — предложил Джереми. — К вечеру мы бы добрались.

Марлен покачала головой.

— Нет, благодарю вас, мистер Хэдли. С моей стороны это было бы слишком навязчиво.

Но тут вмешался ее муж.

— А по-моему, это замечательное предложение, дорогая. Мне бы так хотелось провести день на воде. — Он повернулся к Джереми. — Очень признателен вам, мистер Хэдли. Мы с радостью принимаем ваше предложение.

Когда они ушли, Томми ухмыльнулся.

— Ты уже успел охмурить ее? Джереми расхохотался.

— Я увидел ее на десять минут раньше тебя. Томми покачал головой.

— Некоторым парням везет...

Джереми тепло потрепал его по волосам.

— Прекрати собачиться, Томми. Ты тоже недурно провел последние несколько недель в Швейцарии.

— Но такого у меня никогда не было, — с сокрушением произнес брат. — Как это тебе все время удается собирать сливки?

— Лови миг удачи, братец, — сказал Джереми и тут же посерьезнел. — У меня такое чувство, что время игр вот-вот закончится.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Отец с Джимом должны вернуться к концу недели. А ты знаешь, для чего они летят в Бостон.

— Ты думаешь, они дадут Джиму стать конгрессменом? На самом деле, я имею в виду?

— Даже если и нет, то это не имеет никакого значения. Отец убедит их. У него это обычно хорошо выходит.

— Ну и ладно. Какого черта мы должны так беспокоиться? До выборов еще больше года.

— Ты обманываешь себя и прекрасно это знаешь. Если отец принял решение, то компания, считай, уже началась. И все мы примем в ней участие. Потому что, как полагает отец, выдвигают не одного лишь Джима, выдвигают всю семью. Придется нам тоже бежать к финишу.

Яхта стояла на привязи у частной стоянки. Когда машина подкатила к дому, на крыльце виллы сидели Томми и фон Куппен.

— Поездка удалась? — спросил фон Купнен, пока они выбирались из автомашины.

— На славу, — ответила Марлен, — только у нас кончился бензин.

— Это все мое дурацкое легкомыслие, — добавил Джереми. — Нужно было перед отъездом заправиться.

— Бывает, — будничным тоном заметил фон Куппен поднимаясь. — Ты, должно быть, утомилась, дорогая. Пойдем, я покажу тебе нашу комнату.

— С удовольствием. — Марлей повернулась к Джереми. — Большое вам спасибо за поездку.

— Рад был оказать услугу.

Едва они скрылись в доме, Том спустился с крыльца и забрался в кабину рядом с братом. Он с облегчением вздохнул, когда Джереми, развернув машину, загнал ее на стоянку.

— Я рад, что вы все-таки не очень опоздали. А то уже начинало попахивать жареным. Джереми взглянул на брата.

— Что ты имеешь в виду?

— Фон Куппену все это очень не понравилось. Но в то же время у меня было такое ощущение, что он этого ожидал. Может, даже хотел. Меня просто тошнило.

— Да, — задумчиво отозвался Джереми.

Похоже, что первое его впечатление оказалось верным. Брак мог служить прикрытием, такие вещи случаются. Он наконец выключил двигатель.

— Черт с ним. Это его проблемы.

Внезапно он почувствовал, что злится на самого себя. Как будто его застали врасплох за чем-то стыдным, чего он сам бы не одобрил.

— Пойдем-ка чего-нибудь выпьем, — предложил он брату.

К ужину Марлен не спустилась, и трое мужчин ели в вежливом молчании. Это было за день до того, как приехали остальные: из Парижа, где они были заняты хождением по магазинам, сестры и мать; из Нью-Йорка — свояченица, жена Джима, с двумя детьми; и отец с Джимом — из Бостона. Под самый конец ужина Том спросил Джереми через стол:

— Тебе сегодня вечером машина понадобится? Джереми мотнул головой.

— Я хотел бы заскочить в Жуан-ле-Пин посмотреть, есть ли там что-нибудь интересное.

— Валяй. Я сегодня улягусь пораньше. Фон Куппен повернулся к Томми.

— Я бы к вам присоединился, если вы не против.

— Буду только рад.

— Благодарю. — Куппен поднялся. — Вернусь через минуту, скажу Марлен, чтобы не ждала меня.

Он вышел из комнаты, и братья посмотрели друг на друга.

— Ну, что ты на это скажешь? — спросил Томми. — Я был готов побиться об заклад, что он больше не оставит вас вдвоем наедине.

— Мы не совсем наедине. — Джереми кивнул в сторону служанки и буфетчика, которые убирали со стола.

— Ты понял, что я хотел сказать.

— Меня это нисколько не волнует. Я иду спать.

Джереми вышел из ванной, резкими движениями растирая тело длинным полотенцем.

Другое было завязано узлом на бедрах. Достав из пачки сигарету, он закурил, с удовлетворением осмотрел себя в зеркале.

Для своих лет он выглядел очень хорошо. Живот подтянут, мышцы упруги, он ничуть не прибавил в весе с тех пор, как в сорок первом его призывали в армию, а было это восемь лет назад. Иногда ему казалось, что это произошло только вчера. Тогда ему исполнилось двадцать.

— Иди сейчас, — настаивал отец. — Мы вступим в войну еще до конца года. Я хочу, чтобы мои сыновья были готовы к этому.

Джим попал в воздушные силы, а он, Джереми, в пехоту. К марту сорок второго оба уже оказались за океаном. В том же марте, когда он однажды бросил взгляд на небо, прячась между огромных валунов, он увидел на крыльях проплывавших над ним самолетов опознавательные знаки эскадрильи, где служит брат. В то мгновение для него исчезла бессмыслица чисто символического наступления на Дьеп, он забыл о смертоносном огне окруживших их позиции фашистов. Брат, его родной брат был рядом. Прикрыл его сверху.

Из наступления Джереми вернулся старшим лейтенантом, получил капитана на берегу в Анцио, а в Нормандии уже стал майором, удостоившись за храбрость двух медалей — «Серебряной звезды» и «Пурпурного сердца».