– Давай бейся! – закричал Кейн. Костер бросал красные блики на его белые волосы и жесткое лицо.

– Что ты делаешь? – Атара была явно встревожена и держалась за рукоять своей изогнутой сабли.

– Сражайся, Вэлаша! – прорычал Кейн. – Нечего прятаться за других! Черт тебя побери, сражайся!

Мне оставалось лишь драться. Если бы я не отражал удары, он отправил бы меня на тот свет, и даже быстрая Атара не успела бы остановить его. Ярость нескончаемых атак Кейна захватила меня, словно водоворот. Его черные глаза сверкали в свете костра, меч был подобен молнии… и я почувствовал, что мои глаза тоже вспыхнули. Мне стало понятно, что творилось внутри Кейна. Все его существо горело одной целью: пронзить, ударить, разорвать, рассечь, выжить – нет, процветать, жить полно и глубоко, торжествующе, с восторгом уничтожая все то, что пытается сопротивляться. Знать с полной уверенностью, что ты не проиграешь, что предначальный свет всегда покажет, куда должен ударить меч, и что бесконечный огонь всегда готов наполнить твое дикое сердце.

Его меч скрестился с моим, и я вдруг ощутил эту ужасную свободу и в себе, осознав, что свет способен прогнать любую тьму. Это был первый и последний урок Кейна.

– Хорошо! Хорошо!

Я неожиданно нашел в себе силы броситься вперед и атаковать со всей яростью, которой он научил меня. Сталь просияла звездным светом, когда скрестились наши клинки. На мгновение мне почудилось, что я смогу пробить защиту Кейна…

Но мой наставник был более искушен и лучше владел мечом. Он парировал мой удар и с невероятной скоростью сделал выпад. Неожиданно я ощутил у своего горла острие меча.

– Хорошо! Очень хорошо, Вэлаша!.. Ну, для одной ночи достаточно.

Кейн убрал меч и подошел, чтобы обнять меня. Я отступил, внимательно глядя ему в глаза.

– Ты мог бы убить меня, да?

– Мог бы?.. – Его взгляд сделался жестким. – Да, мог бы, если бы ты не сражался, вкладывая в это всю душу. Наш поиск – вовсе не тренировка. Нам представится лишь один шанс обрести камень Света, и мы должны быть готовы.

Я засыпал, размышляя о том, что он мне сказал – и чему научил, и следующим утром проснулся, горя нетерпением скрестить с ним клинки. Но надо было ехать в неизведанные земли. Кейн обещал следующий раунд игры мечей вечером, если я захочу; пришлось этим удовлетвориться.

Начался спуск к Вардалууну. Тропа, по которой мы следовали привела нас в холмистые земли на самой его границе. Вскоре местность вокруг нас покрылась ручейками и спокойными водоемами. Хотя лес здесь был гораздо гуще, мы без препятствий пробирались через него. Вязы и дубы были привычными друзьями, птицы пели в ветвях, а черничные кусты прижались к земле под тяжестью ягод и обещали прекрасное дополнение к нашим трапезам.

И все-таки что-то меня тревожило. Воздух был слишком спертым и горячим, и слишком мало солнечных лучей проникало через девственную листву. Белки, вившие там свои гнезда, казались вялыми и тощими. Олениха, пересекшая нашу тропу, двигалась медленно, ее глаза потухли. Странно, что в лесу, где никто никогда не жил, вообще была дорога. Скорее это просто звериная тропа.

– Может, здесь и люди ходят, – сказал Мэрэм, когда мы остановились перевести дух.

– Сомневаюсь, – ответил Кейн. – Никогда не слышал о том, чтобы в Вардалууне жили люди.

– Наверняка живут. – Мэрэм прихлопнул комара, опустившегося на его потную щеку, и помахал рукой, отгоняя остальных, пищавших над ухом. – Что бы тогда ели эти кровопийцы?

Так продолжалось наше путешествие на тропе, проложившей себе путь сквозь деревья на запад. Людей мы не видели, зато комаров было множество даже жарким днем. Они сидели на листьях кустарников и жужжащими ордами поднимались в воздух, мучили нас и лошадей. Темный лес вскоре наполнился шлепками ударов и лошадиным фырканьем.

– Я ошибался, Вэль! – крикнул Мэрэм. Его мощный голос заполнил все пространство, перекрыв даже стук копыт Эльтару и жужжание взбесившихся комаров. – Люди здесь жить не могут. И мы тоже. По-моему, лучше повернуть назад.

– Помолчи! – крикнул Кейн из хвоста группы. – Никто еще не умирал от комариного укуса.

– Значит, я буду первым, – вздыхая, пожаловался мой друг. – Ну, по крайней мере хуже уже не будет.

Однако вечером, когда мы разбили лагерь у группки прелестных тополей, стало хуже. Едва лес покинули последние лучи солнца, как комары вылетели из кустов, будто демоны из ада. Они набрасывались на нас рой за роем, и теперь я начал бояться, что они и вправду могут нас убить. Если бы не гвоздичная мазь, которую мастер Йувейн извлек из своего деревянного сундучка, мы были бы совершенно беспомощны перед этой напастью. Мы намазали красноватой мазью лица, руки и шеи, быстро истощив запасы драгоценного снадобья. Комары, к сожалению, не убрались прочь, но по крайней мере теперь казалось, что их стало поменьше и они жалят не так больно.

– Никогда не видел таких комаров, – сказал Мэрэм, размахивая огнекамнем и хлопая ладонью по лицу. – Таких… неестественно громадных.

Мы сидели меж трех дымных костров, которые он развел, – закутавшись в плащи, закрыв лица капюшонами и страдая от густых клубов дыма.

– Они просто голодные, – пробормотал Кейн. – Если бы ты был голоден, то прирезал бы на обед собственную мать.

В любое другое время Мэрэм легко нашел бы ответ на насмешку Кейна. Однако теперь он помрачнел, принялся жалеть себя и уже не мог остановиться. Мастер Йувейн попытался подбодрить его цитатами из книги Эпох, но Мэрэм махнул рукой на слишком возвышенные слова, отгоняя их, как комаров. Лильяна сделала ему немного мятного чая, подслащенного медом; мой друг заявил, что вечер слишком жаркий для чая. Он отказался даже от чашки бренди, предложенной Атарой. А когда Альфандерри взял мандолину и запел, Мэрэм пожаловался, что не слышит его пения из-за комариного писка в ушах.

– Нам всем плохо, – сказал я, опускаясь рядом с ним на колени. – Не усугубляй обстановку.

– А что мне делать?

Я прошел к ручью, через некоторое время вернулся с небольшим круглым камнем и вручил его Мэрэму.

– Прекрасная вещь, правда?

– Камень? – удивился он.

– Да. Но, по-моему, у него изящная форма.

– Согласен.

– Ему только одного не хватает.

– Чего же?

– Дырки.

– Дырки? – Мэрэм глянул на меня так, будто моя собственная голова была вся в дырках.

– Именно. Когда-нибудь мы вернемся в Меш и поведаем о своем путешествии, а также покажем этот камень. И все будут дивиться камням Вардалууна с дырками.

Глаза Мэрэма вспыхнули внезапным пониманием. Он взвесил камень в руке и наставил на него красный джелстеи.

– Сделай-ка мне дырку, – улыбнулся я.

– Хорошо. Для тебя, мой друг, я проделаю самую лучшую дыру на свете.

Он принялся за работу. Света в лесу было как раз достаточно, чтобы оживший джелстеи дал тонкую струйку пламени. Она расплавила маленький участок камня; потом свет окончательно исчез, и огнекамень перестал работать. Однако Мэрэм проделал начало дыры и мог всем продемонстрировать свои достижения, чему был несказанно рад. На некоторое время он забыл об убийственных комарах.

Когда совсем стемнело, Кейн и я развлекли его уроком фехтования. Потом настало время сна, но никто из нас толком не выспался. Полчища комаров исполняли песню Вардалууна; всю ночь напролет мы ворочались, мечтая избавиться от немилосердного зудения, и били воздух.

Естественно, утром настроение было не из лучших. Руки и лица распухли от комариных укусов – у всех, кроме Кейна.

– Все-таки некоторой кровью брезгуют даже комары! – Его лицо оставалось таким же жестким и не было отмечено укусами.

Мы оседлали лошадей, посоветовались и решили, что настало время сойти с тропы. Она вела слишком глубоко в Вардалуун, тогда как нам нужно было пробираться на северо-запад, чтобы достичь залива Китов.

– Дорога будет непростой. – Я оглядел стену зелени. – Надеюсь, там местность повыше, а комаров поменьше.

– Тогда едем, – заявил Мэрэм, отмахиваясь от жужжащих тварей. – Хуже проклятых комаров не может быть ничего.