Стремительно холодеющий воздух был, казалось, заряжен нетерпением и смертью. Небо сотрясали раскаты грома. Я шеей почувствовал зуд, словно что-то тянуло меня за волосы. Потом стрела молнии сверкнула в облаках, зажгла воздух и ударила в возвышенность над нами, заставив пробежать меж камней синее пламя. С неба посыпали градины. Мастер Йувейн и остальные закутались в плащи, прикрывая головы. Молнии продолжали бить, заставляя вибрировать саму землю.
Взбираться на возвышенность, навстречу яростным молниям было чистым безумием. Но за нами гнались шестеро лучников посылая из луков верную смерть. Стрелы со стальными наконечниками падали еще ближе, чем молнии. Одна из них скользнула по моему шлему как градина – но с большей силой. Звук удара о сталь заставил Атару развернуться в седле и наконец выстрелить самой. Стрела вонзилась в живот ведущего лучника, который свалился с лошади на усыпанную осколками землю. Но остальные продолжали скакать за нами.
Я оказался ближе всех к холму вместе с Альфандерри, Лильяной, мастером Йувейном, Мэрэмом и Кейном. Атара ехала медленнее, отстреливаясь из лука. Еще две ее стрелы отыскали свои цели.
– Двадцать семь, двадцать восемь! – воскликнула она.
Когда она достигла вершины холма, небесный огонь раскалился до ослепительного блеска и заставлял шипеть сами камни, а град начал падать еще сильнее и бил миллионами серебряных молний. Стрелы Атары сталкивались с этими жалящими шариками, разнося их в пыль ледяных осколков. Град сбивал и стрелы приближающихся лучников. Они сделали уже множество залпов – без особого эффекта. Всего одна из их стрел разорвала развевавшийся плащ Атары как раз в то время, как две ее стрелы подняли счет то тридцати.
Оставшийся в живых лучник, невзирая на дождь и град, сделал последний безнадежный выстрел. Сверкнула молния, гром разодрал небо, и где-то между двумя этими пугающими событиями еще более страшно тренькнула тетива. Я задохнулся, увидев как пара футов дерева и перьев торчат из груди Атары.
– Скачите! – закричала она, посылая лошадь вперед. – Не останавливайтесь!
Не страх заставил ее превозмочь боль от ужасной раны, но воля и мысль о том, что станет, если мы увидим, что ее силы на исходе. Я ощутил это по тому, как она махала мастеру Йувейну всякий раз, когда тот встревоженно оборачивался, по ее храбрым улыбкам Кейну и особенно по той щемящей заботе, что наполняла ее глаза при взгляде на меня. Из всех отважных деяний, которым мне случалось стать свидетелем в битвах, ее езда через последние мили степей Вайрада была самым доблестным.
Лильяна, галопом скакавшая рядом с девушкой, решила, что мы должны остановиться и дать ей немного воды. Но Атара и на нее махнула рукой.
– Скачи, скачи – враг слишком близко, – выдохнула она и я разглядел на ее губах кровь.
Вскоре дождь и гром прекратились, хотя темные облака продолжали кипеть. Наконец-то стал виден горный отрог, отмечавший границу Кайшэма. Оголенный откос красноватого камня в тысячу футов высотой стоял перед нами подобно стене, и во многих местах его прорезали трещины, четко обрисовывающие образования, похожие на пирамиды или башни.
Так началась дикая скачка к безопасности, которую сулил нам Кайшэм. Герцог Юлану и его люди подобрались совсем близко. Мы ехали так быстро, как только могли из-за хромоты лошади Мэрэма и раны Атары. Я ощущал вспышки боли, пронзавшие ее тело с каждым ударом копыт; она слабела на глазах, теряя жизненную силу.
Ветер доносил пронзительный вой Синих, леденящий больше, чем дождь и град. Казалось, он обещал нам смерть под стальными топорами или даже от скрежещущих зубов врагов, что обезумели от жажды мести.
Вокруг сгустилась смерть. Мы ощутили ее, как только нашли проход к Кул Мороту. Как и предупреждал Кейн, это оказалось злое место, здесь многие умирали в безнадежных сражениях. Я почти слышал мучительные крики погибших, отражавшиеся от каменных стен. Глубины прохода были темны, солнечный свет сюда пробивался с трудом, почву усеивали камни и валуны. Другие валуны и башни из песчаника громоздились вдоль стен, готовые упасть от легчайшего толчка. Давным-давно какой-то великий катаклизм открыл эту трещину в земле, и я молился, чтобы она не закрылась вновь, пока мы не выедем отсюда.
Но едва мы повернули в темный коридор и уловили проблеск неровной земли Кайшэма в полумиле от нас, как Атара задохнулась от боли. У меня мелькнула мысль, что придется привязать ее к лошади, чтобы проехать остаток пути до города библиотекарей.
Я быстро спешился, мастер Йувейн и Лильяна тоже. Мы добежали до Атары как раз в тот момент, когда она сползла с лошади и упала нам на руки. Отыскав среди поваленных валунов сравнительно ровное место, мы уложили девушку на холодные камни.
– Нет времени! – прорычал Кейн, оглядываясь. – Нет времени, я сказал!
– О Боже! – воскликнул Мэрэм, подъехав к нам. – О Боже.
Альфандерри тоже спешился, как и Кейн. Его темные глаза сверкнули.
– Надо усадить ее на лошадь.
Мастер Йувейн, за мгновение осмотрев Атару, поднял взгляд.
– Боюсь, что стрела пробила легкие. И артерию. Мы не можем просто привязать ее к лошади.
– Тогда что же мы можем?
– Я должен вытащить стрелу и остановить кровотечение. Иначе она умрет.
– Думаю, она все равно умрет, – тихо промолвил Кейн.
Времени для споров не оставалось. Атара кашляла кровью, ее лицо побелело.
– Вэль, – прошептала Она, с трудом разлепив синие губы. – Оставьте меня здесь и спасайтесь.
– Нет.
– Оставьте меня – таков обычай сарнийцев.
– Но не мой. Не обычай валари.
В проходе послышались цоканье множества подков и ужасающий вой, становившийся громче с каждой секундой.
– Поезжай, черт возьми!
– Нет, я не могу тебя оставить.
Я достал из ножен Элькэлэдар, и вид сияющего клинка глубоко отпечатался в моем сердце. Я поклялся, что убью сотню людей герцога, прежде чем позволю кому-то подойти к любимой. Я знал, что это в моих силах.
– ОУВРРРУУЛЛЛ!
– О Боже! – пробормотал Мэрэм, вытаскивая красный кристалл. – О Боже!
Пока мастер Йувейн доставал из седельной сумки деревянный сундучок и разыскивал что-то среди звякающих инструментов нижнего отделения, Альфандерри положил руку на голову Атары.
– Прости, во всем виноват я. Мое пение…
– Твое пение – это все, что я хочу сейчас слышать, – с трудом улыбнулась Атара. – Спой мне, прошу.
Мастер Йувейн извлек два инструмента: бритвенно-острый нож и длинную, похожую на ложку полосу стали с маленьким отверстием у конца.
Тут Альфандерри запел:
Пой же песню славы,
Пой же песню славы,
Ибо свет Единого
Над миром воссияет.
Мэрэм со слезами на глазах пытался поймать кристаллом хоть немного света, просачивавшегося на дно прохода.
– Я сожгу их, если они приблизятся! Клянусь! – закричал он скалам и облачному небу над нами.
Дикое выражение глаз Мэрэма встревожило Кейна. Он достал свой черный джелстеи и стоял, поглядывая то него, то на огнекамень Мэрэма.
– Держи ее! – быстро сказал мне мастер Йувейн, глядя на Атару.
Я отложил меч, сел, обхватил девушку за бока и крепко прижал. Лильяна помогала мне.
Мастер Йувейн разрезал кожаные доспехи и мягкую рубашку, потом захватил стрелу и осторожно потянул на себя. Атара задохнулась от дикой боли, однако стрела не шелохнулась. Тогда мастер Йувейн кивнул мне, словно предупреждая, чтобы я не отходил. Печально вздохнув, он слегка расширил ножом отверстие, которое стрела проделала меж ребрами, и приказал Лильяне и мне держать Атару.
Тело девушки извивалось и корчилось, а мастер Йувейн продолжал ее мучить. Он ввел ложку в алое отверстие в сливочно-белой коже и стал проталкивать ее вдоль стрелы, медленно нащупывая путь, глубоко проникая в рану. Глаза Атары впились в мои, из глубины горла изошло несколько сдавленных криков. Наконец мастер Йувейн удовлетворенно вздохнул. Я понял, что отверстие в кончике ложки село на острие наконечника стрелы, защищая плоть Атары и давая возможность мастеру Йувейну извлечь стрелу. Так он и поступил. С удивительной легкостью и плавностью стрела вышла наружу.
