– Не говори так о моих друзьях.

– Кейн твой друг? – глумился Морйин, указывая на Элькэлэдар, сияющий в моей опущенной руке. – Не более твой друг, чем этот меч.

Биение его сердца дало мне знать, что он боится яркого лезвия, словно самой смерти. Похоже, он с трудом мог заставить себя смотреть на него.

– Элькэлэдар, – тихо сказал он. – Как ты его нашел?

– Получил в дар.

Я чувствовал, что сияющее присутствие меча заставляет Морйина вспоминать самые мрачные моменты из темных, давно прошедших эпох, вызывая страшные видения. Я знал, как и он, о том, что было предсказано, что этот меч принесет ему смерть.

– Отдай меч мне, валари! Отдай сейчас же!

Эта неожиданная команда, разорвавшая тишину зала, как гром, оглушила каждый нерв в моем теле. Золотые глаза сотрясли меня, потрясающая сила его воли сокрушила мои кости, почти сломав мою решимость оставить меч себе.

– Отдай его и спаси себя! И спаси своих друзей!

Какая нужда была Морйину в Серых, если его собственный разум и злоба легко могли отравлять других? Когда он отыскал своими глазами мои, ненависть, исходившая от него, объяла меня подобно горящей смоле. Красный Дракон во плоти оказался куда хуже, чем во всех моих иллюзиях и снах. Только решение противостоять ему, усиленное защитой меча, удержало меня от того, чтобы пасть и приползти к его ногам.

– Видишь, как сильны валари? – сказал Морйин, поворачиваясь к предводителю Серых. Потом он перевел взгляд на Сальмалика и Красных клириков. – И дикари послали сильнейшего из них, чтобы убить меня.

Я смотрел на него поверх сияющего клинка. Я на самом деле хотел убить его и не мог отрицать этого.

– Заговорщики, воры и убийцы. Они осквернили мои покои. Они поймали и замучили бы меня здесь, если бы смогли.

Это, конечно, была ложь. Но как я мог отрицать ее, не выдав нашей истинной цели?

Лорд Сальмалик заглянул Морйину в глаза.

– Замучили, сир?

Морйин кивнул и обратился ко всем, собравшимся в комнате.

– Эти семеро, за исключением йаманиша, приехали в Трайю, привлеченные незаконными призывами Киритана. В поисках камня Света они проехали половину Эа и, я уверен, собрали ключи, подсказывающие, где он сокрыт.

Он не знает! Он на самом деле не знает, что камень Света лежит где-то в этой комнате!

– И эти ключи привели их сюда. Ко мне. Они, должно быть, думали, что я располагаю главным ключом, и рассчитывали украсть то, что принадлежит мне по праву. Они пришли пытками вырвать у меня это знание.

Я стоял спокойно, не отводя глаз.

– Ты отрицаешь это, валари?

Как я мог? Но не мог я и подтвердить эту ложь, так что замкнулся в молчании.

– Видишь, как горды валари? – сказал Морйин Сальмалику. – Горды и суетны – это проклятие их породы. Телемеш. Эрамеш. Элемеш. Убийцы все они. Скольких убили в войнах по их вине? Только потому, что они, дикари в сердце своем, ставили славу выше жизней других? Они мнят себя потомками Элахада! Элахада, и утверждают, что тот принес камень Света в Эа. Элахад, убийца собственного…

– Элахад на самом деле принес камень Света в Эа! – закричал я. – Валари были его стражами!

– Молчи, когда я говорю! – зарычал на меня Морйин. Он обернулся к жертвеннику и коснулся глазами стражей, стоявших в напряженном внимании. – Видите, как валари извращают свои лживые притязания вместо того, чтобы извиниться за то, что проникли в мой дом и собирались пытать меня? Такой народ способен на любые зверства. Ты лжешь! – Морйин доводил себя до безумной злости, и теперь вся его ненависть выплеснулась, как гной из зараженной раны. – Посмотрите на валари, что стоит здесь! – крикнул он своим клирикам. – Высокомерен. Длинный меч. Черные глаза – кто видел такие глаза иначе как в ночных кошмарах у демонов тьмы? Многие считают, что валари заключили с демонами договор. Но я говорю, что они сами демоны – злодеи из ада. Они чума мира, черное пятно на теле человечества, они разъедают все, что есть истинного и хорошего. Это яд в их крови, зараза, идущая от начала времен. Но мы положим им конец – в свое время, при помощи лекарства из огня и стали. Разве я не предсказывал: если начнется война, последняя война, то раса валари исчезнет с лица земли? Раса военачальников и дикарей, на совести которых смерти каждого серьезного конфликта в истории Эа. Разве не достойны они новых домов в Красной пустыне или на деревьях, что произрастают из земли?

Однажды, после битвы при Таршиде, Морйин разместил тысячу валарийских воинов на таких «деревьях». Теперь он предлагал уничтожить весь наш народ.

– Впрочем, не так уж плохо, что они пробрались сюда. Ужас действует благотворно.

Как мог Морйин говорить с такой страстью и убеждением, при этом осознавая всю величину своего обмана? При взгляде на сияющую силюстрию меча в голову мне пришла ужасная мысль. Люди верят своим глазам, когда другие тоже верят в это. Давным-давно, желая очаровывать своих последователей, Морйин отточил выражения, жесты и интонации до такой степени, что сам поверил своей лжи. И по прошествии сотен лет величайший из обманов сделал свое злое дело: Морйин утратил связь с реальностью, на самом деле поверил собственным выдумкам. В безумии ложной веры его слушатели возвращали эту страсть и лишь усиливали заблуждение.

Подчинившись собственной лжи, он превратил в гуля себя самого.

На мгновение я чуть не пожалел Морйина, но сияние золотых глаз сказало мне, что любое подобное чувство он использует против меня, как сейчас использовал дар вэларды, чтобы и дальше очаровывать и порабощать свой народ.

Снова он указал на меня. Слова гремели, как гром.

– Высокомерие валари!.. Кто еще мог украсть камень Света и целую эпоху прятать его в горах? Это ли не величайшее преступление за всю историю Эа?

Я чувствовал, как ненависть Морйина ударяет в меня, словно огромный молот; ранила она и стражей, и Серых… всех, кто собрался в этом зале.

Морйин подошел к одному из клириков, молодому мужчине, чье привлекательное лицо было испещрено сеткой шрамов, словно выжженных раскаленным железом. Я подумал, что это, возможно, наименее жестокий из всех Красных клириков.

– Лорд Юиллиэм, если за этих преступников отвечал бы ты, как бы ты посоветовал поступить бы с ними?

Морйин смотрел клирику прямо в глаза, казалось, извергая невидимые струи рилба в лорда Юиллиэма, заставляя того глотать пламя злобы.

– Очистить их огнем!

Морйин выдохнул пыл одобрения и заставил кровь своего клирика запылать свирепым желанием наказать врагов.

– О-о! – простонал Мэрэм.

Он стоял у огромной черной колонны, глядя на Атару и окровавленного Имайру, и стискивал свой сломанный кристалл.

Морйин обратился к старому клирику с длинным узким лицом и клювообразным носом, придававшим ему сходство со стервятником:

– Лорд Йадом, если бы этих преступников убедили выдать ключи, которые помогут тебе отыскать камень Света, как бы ты поступил с ним?

– Я принес бы его вам, сир.

– А если бы меня похитили, пытали и заточили?

Лорд Йадом отлично понимал, что Морйин испытывает его.

– Тогда я ждал бы вашего возвращения.

– А если бы тебе пришлось ждать тридцать лет?

– Клирики Каллимуна ждали в сто раз дольше вашего возвращения из Дамуума.

– Да, но тогда у вас не было камня Света. Разве вы не используете его, чтобы освободить вашего короля?

– Я бы хотел, сир, – с очевидной искренностью отвечал Йадом. – Но камень Света нельзя использовать таким образом.

– Мудрый Йадом! – во всеуслышание воскликнул Морйин. – Есть ли кто мудрее первого среди моих клириков?

При этих словах золотые глаза засияли, как два солнца. А глаза Йадома наполнились напыщенной гордостью, словно цветок, переполненный нектаром.

Так и пошло – Морйин расхаживал по комнате, останавливаясь, чтобы задать вопрос одному из своих стражей, кивая Серому или клирику. Он играл людьми: хитрыми словами, легко стекавшими с серебряного языка, долгими проникновенными взглядами, скрытыми угрозами, посулами и обманами. Одного он обольщал, другого запугивал; его злоба, как черный нож, открывала в них звериную ярость. Я ненавидел Морйина за то, что он исказил дар, данный нам обоим: он управлял людьми, пощипывая струны их душ, словно извращенный менестрель, создававший злейшую из симфоний.