— Пожалуй, только одно: почему так? Так… грязно. Неаккуратно. Почему нельзя пойти… в специализированное заведение. Уверен: они имеются на любой, самый взыскательный вкус. И простые бордели, и «свингерские» вечеринки, и всякое… пожёстче, с подчинением и унижением, — спросил я первое, что пришло в голову.

— Профессионалы… — неприязненно проговорила она. — Не люблю профессионалов. Слишком они… профессиональны. Нет в них ни искренности, ни жара… Они ж не трахают тебя, а… дело делают? Сосредоточенно и… фальшиво.

— А свингеры?

— Есть большой шанс знакомых встретить, — ухмыльнулась она.

— Но ведь грязь… болезни, микробы, вирусы? — нахмурился я.

— Ты будешь пугать вирусами и грязью Водницу? Почти Целителя? — снова хмыкнула она. — Вода очищает всё. Вода всё уносит… Никакая грязь не остаётся после воды…

— Разве что грязь на душе, — вздохнул я.

— Всё-таки, осуждаешь…

— Нет. Понять пытаюсь. Но ведь «привкус-то» мерзкий остаётся… осадок?

— Вода… очищает и душу. Уносит боль и грязь.

— Душу? — отвлёкся я от движений воды в джакузи, тем более что уже и так начинал терять понимание того, что и как та делает с телом «почти Целительницы». — Серьёзно?

— А ты попробуй, как-нибудь сам, — без тени улыбки сказала она. — У японцев это, кажется, называется «мисоги». Слышал о таком?

— Слышал… — нахмурившись, ответил я. Тем более, что и правда слышал. И даже хотел как-то попрактиковать, но вот что-то руки никак не доходили. Тем более, что там водопад нужен.

— Попробуй… помогает.

— Попробую, — серьёзно ответил я, понимая, что теперь-то уж точно руки дойдут. Что попробую обязательно. У меня ведь и своей грязи на душе хватает. И, если есть способ даже самую малость облегчить свою ношу, то не воспользоваться им будет преступной глупостью.

— Ты завтракать не пойдёшь? — через какое-то время спросила Катерина.

— Я не завтракаю. А до занятий ещё время есть. Подожду, пока народ с улицы немного рассосётся, чтобы не светиться лишний раз в «прикиде», — напомнил ей, что до сих пор одет, как рокер, да ещё и половина рожи раскрашена.

— Спой, что ли, тогда? Чего так-то стоять-молчать… может, что-то специально для меня подберёшь. Не зря же ты там за столиком столько печатал…

— 'А утро было зябким, как щекотка

И голосили третьи петухи

И были так нужны стихи и водка,

Стихи и водка, водка и стихи…' — с невесёлой улыбкой процитировал я одну из песен Леонида Филатова. Не пропел, а просто процитировал.

— Красиво, — отозвалась Катерина. — А дальше?

— Дальше не в тему, — ответил я, создавая в своих руках «макет гитары» из спрессованной воды. Делал я так уже не первый раз. Ещё в карцере начинал пробовать — иногда там было до жути скучно. Дольше всего над струнами провозился. А так — принцип-то тот же, что в моём «самолёте». Ненамного сложнее.

Я прошёлся пальцами по прозрачным струнам, проверяя и настраивая звучание. Потом начал заводить тихую-тихую мелодию, почти не слышную за моим голосом, начавшим медленно полу-петь, полу-дикломировать.

'Будуар императрицы

Повидал немало на своём веку,

Кавалеров вереницы

Навевают на неё теперь тоску.

Только сердцу не прикажешь,

Сердце просит продолжения любви…' — один из бессмертных хитов «Императрицы Российской Эстрады» Ирины Алегровой.

Я пел, и чувствовал, что угадал с песней. Сумел попасть в сердце. Так как Катерина явственно напряглась. И даже вода перестала заниматься её телом.

— 'И вечерний экипаж

Её уносит на окраину Москвы…' — закончил я первый куплет, набрал в лёгкие побольше воздуха и начал припев.

— 'И там шальная императрица

В объятьях юных кавалеров забывает обо всём,

Как будто вечно ночь будет длиться,

Как будто разочарованье не наступит новым днём.

Гуляй, шальная императрица!

И вся страна, которой правишь ты, берёт с тебя пример.

Легко влюбиться, императрица,

Когда так страстно бирюзовым взглядом смотрит офицер…' — допел, точнее дохрипел я, уже вися в метре над полом, прибитый к стене, как таракан иголкой толстыми лезвиями воды сразу через оба плеча, а напротив меня, сантиметрах в тридцати было злое лицо Екатерины… вот только не совсем привычное — плотное, а слегка просвечивающееся, прозрачное, словно тело перестало быть телом, а стало продолжением воды, которая прибила меня к стене.

— КТО⁈ — шипела Екатерина мне в лицо, сверля яростным взглядом. — Кто тебе это рассказал⁈..

Конец третьего тома.

Ноябрь 2024 года.