Поэтому, когда машина выскочила на асфальтированную дорогу, я поблагодарила все высшие силы скопом.

Горы понизились, на их пологих склонах замелькали поля и милые домики, маленькие, но современные. Затем появились нарядные посёлки с старинными церквушками. Тут мужчинам пришлось сделать остановку у первого же магазина одежды. Потом ещё одну, возле косметического… В общем, к столице Словении, Любляне, я подъезжала уже прекрасной девушкой, крепко сжимая в руке новую сумочку со всей дамской начинкой. Демжис с задумчивым видом пересчитывал сильно похудевшую пачку денег.

Дома подросли на несколько этажей и потянулись вдоль дороги сплошняком, на дороге прибавилось машин. Ясно, что неподалёку большой город.

— Где делать стоп? — спросил Малг.

— У вас есть университет? Чтоб там были учёные, профессора…

— Есть! — гордо ответил Малг. — Большой, старинный!

— Нам в самый большой.

Поколесив по историческому центру города, старик высадил нас перед мощным серым каменным фасадом.

— Это старинный?

— Это большой. Новый корпус от старинный.

Договорились встретиться тут же вечером. Малг укатил на стоянку, и мы с Демжисом остались вдвоём посреди толпы студентов.

После огромных, нечеловечески величавых гор, после всех лесов и просторов, странно было видеть много людей вокруг. Идут потоком по тротуарам, завихряются у магазинов, и всё незнакомые, всё чужие. Слишком много и тесно, плотно, близко они друг к дружке.

Весёлые парни и девчата сновали туда-сюда, кто поодиночке, но больше шумными компаниями, ещё не изнурённые сессиями — учебный год только начинался. Я ностальгически вздохнула и потянула Демжиса за руку к дверям. Прокатим за студентов. Может быть.

Из-за многочисленных остановок в дороге мы приехали уже к концу учебного дня, и ребята дружно валили на улицу. Но нам это было на руку — преподаватели уже освободились от лекций, но ещё будут работать по кафедрам допоздна.

Здесь Демжис безоговорочно признал моё лидерство. Восхищённо присвистнул, глядя, с какой мощью выстроен храм науки.

— Теперь я понимаю тебя. У вас на учёбу тратится больше, чем на религию.

— Где как. Но в развитых странах — да.

— И боги не обижаются?

— По-моему, им до… всё равно. Может, обиделись и ушли.

— Всё-то у вас не так… Подожди! — спохватился он, видя, что мы углубляемся в лабиринт коридоров с множеством дверей. — Как ты собираешься найти тут хоть что-то?

— Таблички над каждой дверью.

— Они, наверное, на местном языке.

— Разумеется. Но, мой лесной друг, научные термины на всех языках звучат примерно одинаково. Электрон — он и в Африке электрон. И на русском, и на турецком, и на словенском. Так вышло исторически…

Однако блуждания по университету сбили с меня самоуверенность. Найти-то мы нашли — и надписи на тему физики, латиницей на золочёных табличках, и химические и биологические аудитории, заставленные колбами и пробирками в лучших традициях безумных учёных, и даже забрели на этаж с лабораториями, где жутко воняло реактивами. Из-за дверей доносились гул студентов и правильная, чёткая речь преподавателей — но, увы, непонятная. Несмотря на схожесть славянских языков, уловить мы могли разве что отдельные слова. Об обсуждении сложных материй вроде природы Вселенной не могло быть и речи, простите за каламбур.

Демжис молча ходил за мной следом. Он бросался в глаза — плавными и точными движениями лесного хищника, спортивной фигурой среди тощих подростков-студентов, цепким выражением лица, ярко-зелёными глазами дикого зверя. Но сам он замкнулся, исчезло его лихое веселье и лукавое озорство, азарт сменился каким-то мрачным упрямством. Даже хорошенькие студентки, которые обстреливали парня взглядами и смешками, не пробудили в нём улыбки.

— Давай выйдем отсюда и поедим, — предложил он наконец.

— Ладно, — из-за трудной дороги я о еде ещё не думала, желудок только приходил в себя, но парня надо кормить. — Хотя тут должен быть буфет, посмотри сквозь этаж… А я спрошу. Девушка! Извините…

Стройная блондинка в официальном костюме, шагавшая мимо, обернулась.

— Скажите, где тут буфет… Столовая.

— Сорри, — пожала плечами блондинка.

— Плиз, хелп! Ви а элиен…

— Ты бы лучше сказала «иностранцы», а не «пришельцы», — поправил меня Демжис. Этот чёрт уже наловчился в английском лучше меня.

— Молчи! Ты как раз пришелец.

Блондинка скользнула взглядом по Демжису. Он вдруг подмигнул, в глазах снова вспыхнули лукавые искорки.

— Кам фор ми, — девушка внезапно поманила нас за собой.

— Ты чего? — зашипела я, спеша за длинными ногами девицы.

— Просто заставил её поменять отношение.

— Гад!

Мы пришли к массивным двустворчатым дверям. За ними оказался кабинет — видимо, какая-то кафедра. Столы, компьютеры, захламленные книжные полки, цветочные горшки, кипы бумаг повсюду — та особая атмосфера интеллигентского уюта, когда никто не заморачивается с аккуратностью, но зато весело и душевно.

Девушка подвела нас к коренастому пожилому мужчине с высоким лбом, переходящим в выдающуюся лысину. Что-то длинно и певуче сказала.

— О! Русские! — Внезапно заговорил он, вставая нам навстречу. — Редкие гости у нас, хоть Люблянский универститет и международный… Позвольте представиться — профессор Матьяж Дорогожный, преподаватель филологических наук. Учился в Москве. Откуда вы? Что сейчас в России? Присаживайтесь. Чем могу быть полезен?

Я опустилась на стул и принялась объяснять.

Профессор Матьяж слушал меня и хмурился.

— Вы, может, сектанты? — он покосился на Демжиса, чьи мужественные черты лица не несли отпечатка высшего образования.

— Нет-нет, что вы! — заверила я. — Но вопросы веры, Бога, души — это же очень важно! Неужели вы сами никогда не задумывались над тем, откуда возник наш мир, мы сами? Что такое жизнь? Почему люди так верят в разных богов, магию, приметы, и есть ли что-то за ними? Многие подтвердят, что есть, и магия работает — и что это, неужели всё случайности и шарлатанство?

— Боюсь, вы обратились не по адресу, — дипломатично ушёл от ответа профессор. — Это лучше в церкви…

— Мы там были! Но кто ответит на вопросы об устройстве мира лучше, чем учёные, которые изучают этот самый мир и его законы?

— Тогда обратитесь к физикам, химикам…

— Они не понимают по-русски! — я махнула рукой на дверь, за которой где-то были искомые профессора. Видя, что наш преподаватель встаёт, я запаниковала — неужто разговор окончен?!

— Демжис, ну сделай что-нибудь! Скажи ему!

— Что? — мрачно ответил колдун. — Ты всё правильно говоришь. Только он не физик.

Профессор Матьяж вытаращился на нас, как на нечто изумительное, и аж подался вперёд.

— Позвольте… На каком языке вы сейчас говорили?

— А? — я растерянно оглянулась на Демжиса.

— Ты невольно обращаешься к жителям моего мира на нашем языке, так моя мать тебя зачаровала.

— А что такое? Профессор Матьяж?

Тот снова шлёпнулся на стул, во все глаза глядя на нас.

— Я никогда не слышал подобного языка, понимаете, никогда! Удивительный звуковой строй… Откуда ваш молодой человек, говорите?

— Издалека, — уклончиво ответила я. Разговор принимал нежелательный оборот. — Что же, раз вы ничем не можете нам помочь, мы, пожалуй…

— Как же, могу, очень даже могу! — замахал руками Матьяж. — Агата, будь добра, позови сюда профессора Драгана и профессора Томаша. И профессора Клемена, если он ещё здесь, тоже пригласи. Я буду вашим переводчиком для них. Вы затрагиваете действительно интересные вопросы, и признаться, каждый мыслящий человек желал бы получить на них ответы…

Демжис удивлённо наблюдал резкую перемену настроения профессора.

— Чего он от нас хочет?

Я пожала плечами.

— Интеллигентных людей не поймёшь.

Когда помощница профессора Матьяжа привела с собой трёх преподавателей, на столе уже было расчищено место, извлечены из шкафов разномастные кружки, электрический чайник закипал, а профессор выставлял из недр стола пачку чая, банку ароматного кофе, коробку шоколадных конфет и бутылку пятизвёздочного коньяка.