— Девчата, заходите!

Во дворе нас ждал сад живых скульптур: десяток гвардейцев, полураздетые, застыли в разных позах возле входа. Демжис деловито претворял чурбачки дров под стенкой в верёвки, остальные связывали неподвижных противников.

— Они что, живые?

— Пока да. Но долго человека держать в таком состоянии нельзя. Свяжем — и я их расколдую.

— Ой, так ты не будешь никого убивать? — этому факту я обрадовалась почему-то больше, чем нашей внезапной победе.

— В отличие от них. Настя, я не пойму, за кого ты больше переживаешь — за нас или гвардейцев? Они бы с нами не церемонились.

— А ты почему церемонишься?

— А я добрый. Что, не заметно?

— Просто вам победа легко досталась.

— Верно. Неприятельская казарма захвачена без единой царапины. Я настоящий военный гений!

— Это местный управляющий — настоящий придурок. А в доме никого нет?

Двухэтажная казарма с распахнутыми дверями и окнами выглядела и подозрительно, и притягательно.

— Уже нет. — Демжис ещё раз окинул взглядом связанных пленных и махнул рукой. Парни тотчас обмякли и попадали на землю, но, судя по вялой ругани, живыми и здоровыми.

— Тогда пойду обследую помещения. — Не дожидаясь согласия, я рванулась внутрь. Чур, лучшая постель — моя!

Ночь прошла чудесно. Может, кровать командира казармы была и не лучшей в мире, но я ей обрадовалась больше, чем любимому человеку, и наутро сияла.

Мои спутники, всю ночь подменявшие часовых, восторга не разделили. Пора было убираться отсюда. В любой момент могли явиться наши настоящие преследователи, и тогда пришлось бы принимать бой с неизвестным исходом. Мы, конечно, прихватили с собой все амулеты, какие только нашли, даже моя сумка распухла от стеклянных искрящихся шариков, и уже собрались покинуть этот неожиданно гостеприимный дом. Но на нашем пути возникло внезапное препятствие.

Казарму обступили крестьяне. Несчастный узник, отпущенный нами ночью на свободу, рассказал односельчанам обо всём произошедшем, и народ жаждал видеть героев. Вот только для чего? И зачем эти вилы и косы у них в руках?

— Надо идти, — постановил Демжис, и, подавая пример, первым вышел за ворота. Храбро выглядит. Хотя, что ему, полубогу, сделается? Я жутко трусила, но вышла вслед за всеми.

Нас тут же плотно обступили и прижали к дощатым воротам. Демжис, видя, что народ — сплошь смурные бородатые мужички в холщовых одёжках — мнутся и не решаются начать, взял инициативу разговора в свои руки:

— Любезные, вы что-то от нас хотели?

— А то! — заговорил ближайший к нам бородатый мужичок, подпираемый тычками товарищей сзади. — Мы потолковать за гвардейцев пришли. Чего-йто вы с ними сделали?

— Все солдаты связаны и лежат на заднем дворе казармы. Можете сами пойти и проверить.

— Што, они живые?

— А зачем бы нам мёртвых связывать? — изумился Демжис.

Народ загудел одобрительно, но как-то угрожающе. Кое-кто кровожадно потряс вилами. Причём почти перед моим носом. Похоже, связанных скоро ждёт незавидная участь.

Демжис об этом тоже догадался.

— Уважаемые! Советую вам не расправляться с нашими пленниками. Скоро сюда прибудут другие отряды, и вам может не поздоровиться.

— Вот по этому делу мы и здесь, — подхватил бородач. — Из-за вас ить с нами расправятся, а вы уже в леса уйдёте. Нехорошо.

Теперь вилы недвусмысленно тыкнулись каждому из нас в грудь.

— Так и вы уходите в лес, — предложил Демжис, косясь на кривые зубья с куда меньшим самообладанием.

— Во! Возьмите нас в свою кодлу, господин наследник! — выпалил мужик. — Совсем житья от гвардейцев нет, и прибытку нет, грабёж один! Поведи нас на правое дело, лучше тебе служить будем, нежели владетелю поганому!

— Соглашайся, — прошипел справа Маннен. Над ним орудием смерти нависла длинная изогнутая коса. — Иначе они нас сдадут гвардейцам!

Демжис окинул взглядом два десятка напряжённых лиц, бород и поднятых сельхозорудий.

— Тогда собирайте ваши пожитки и идите с нашим отрядом! Рад буду повести вас вперёд!

В какой перёд-то ты их собрался вести?

Мужики радостно заорали, и вилы наконец отхлынули от нас.

Три часа спустя мы бодро топали по сине-зелёному лесу — два десятка крестьян дружной кучей позади, я, Демжис и Маннен — сильно впереди, дабы никто нас не слышал. Демжис только что не заламывал руки:

— Ну вот как? Скажите мне, как так в жизни получается? Что внезапно ты делаешь то, чего меньше всего хотелось! Мало того! От чего много лет убегал!

— Ну скажи им, что пошутил.

— Тогда они меня порешат на месте.

— С твоими-то способностями?

— Если их разозлить, они и бога в гроб загонят.

— Так натрави их на Пегдема, — полушутя предложил Маннен. — Избавишься сразу от двух проблем.

Демжис обернулся. Катрем, назначенный непосредственным командиром, пытался построить крестьян, по совету Левсея, колоннами. На строй сейчас это походило меньше всего, а больше — на птичий базар, если, конечно, можно себе представить бородатых птиц.

— Сбагрю-ка я их сестричке, — решил он. — Заодно и мамину просьбу выполню. Доставай карту, будем прокладывать маршрут.

На свежем лесном воздухе, вдали от болот, угрозы Демжиса о моём здоровье поблёкли. Сам он никаких нетрадиционных способов лечения больше не предлагал. Может, всё и рассосётся — воздух и физическая активность, я слыхала, и не в таких случаях помогали. А физической активности хватало. Дорога пошла вверх, всё чаще лес взбегал на длинные холмы или спускался в каменистые овражины. Но мне, несмотря на пересечённую местность, отчего-то стало легче идти, даже несмотря на то, что за день я пару раз падала в обморок.

Гораздо легче, чем когда мы катились вниз, к болоту, отступая от гвардейцев, когда мне нестерпимо хотелось повернуть назад.

Меня так и тянуло вперёд, словно натянутая струна выходила из груди и тащила куда-то… к чему-то самому прекрасному на свете, за далёкой звездой, за солнцем…

— Эй, Настя, о чём задумалась?

— Демжис, а Демжис! А что находится там? — я ткнула пальцем в привлекавшем меня направлении.

— Дерево, — удивился он.

— Нет, я вообще спрашиваю. За лесом, впереди, там горы, или деревня, или что-нибудь интересное вообще есть?

Демжис взглянул на небо, сверился со сторонами света, прикинул что-то в уме, и вдруг с подозрением уставился на меня.

— Там столица.

— Вот как интересно, — я попыталась скрыть удивление от своей догадливости.

— Что интересно?

— Ну… Интересно там побывать.

Демжис нахмурился.

— Ты просто сундук с загадками, Настя.

— Да ладно, я просто спросила!

— Просто даже кузун не кусает.

Он даже объявил привал (все жутко обрадовались), отвёл меня в сторонку и как накинулся! С расспросами.

За следующие десять минут Демжис завязывал мне глаза, крутил на месте и требовал показать направление. Я ни разу не ошиблась — столица неизменно находилась в указанной мной стороне.

Эксперимент пришлось прекратить, когда подошел Катрем и поинтересовался, наигрались ли мы в жмурки. Отряд снялся с места. В этот раз Демжис плелся позади всех, не отвечая на мои вопросы, и о чем-то размышлял.

Бывшие крестьяне с видом заправских разбойников расселись на поляне — по пятеро вокруг крошечных костров. Огонь на фосфорических розовых веточках горел неохотно, и над отрядом сгущалась мрачная атмосфера.

— Они голодны и недовольны, — печально доложил Катрем Демжису. Мы, мозг отряда, сидели поодаль под раскидистым, сине-зелёным как неоновая реклама деревом. — И скоро выскажут недовольство открыто. Нам бы деньжат добыть, или хоть еды поболее.

Маннен и Демжис склонились над картой, я тоже сунула туда нос.

— Я сегодня разговаривал с лесом, — вздохнул Демжис. — До отряда Чары ещё минимум пять дней пути.