Каланча огляделся. Здесь все изменилось. Дача была отремонтирована, заботливые руки взрыхлили клумбу, расчистили дорожки, посыпали их песком. Все кругом словно помолодело.

Каланча не знал, что днем раньше дача стала домом отдыха. Среди получивших путевки был и Генкин отец. Сегодня с утра пораньше к нему пришел Генка.

Присутствие людей нарушило план Каланчи. «Уйти? Ну, нет!» — Каланча независимой походкой направился к дому. Генка, что-то оживленно рассказывающий отцу, при виде Каланчи умолк.

Вася, не глядя на него, подошел к двери. Вот тебе и на! Там уже были привинчены новые ручки.

Музыкант и Генка с интересом наблюдали за ним.

Вышел заведующий домом отдыха.

— Меня прислал Костюченко отдать эти ручки, — хмуро сказал Вася.

— Ну что ж, спасибо. Только для чего они мне?

— А это я не знаю, — пожал плечами Каланча.

Заведующий присел рядом с музыкантом.

— К Каланче подошел Генка.

— Ты принес? И, говорят, ты на пожаре горел?

— Горел и не сгорел. А ты где был?

— Маме помогал, белье полоскал на речке. В детдом пойдешь?

— Ну, это не твоего ума дело. Ясно?

Каланча повернулся идти.

— Э-э, ты куда, парень? — вскочил со скамейки заведующий. — Давай-ка в столовую.

Каланча отрицательно помотал головой и вдруг увидел Глеба. Тот шел по аллее с переброшенным через плечо полотенцем.

Заведующий спросил, для чего Костюченко прислал ручки.

— Молодец. — Похвалил Васю матрос, а заведующему сказал: — Потом расскажу, — и они все отправились в столовую.

Карл Антонович обвинил детей в поджоге.

Началось следствие. Несколько раз в милицию вызывали Кольку, Каланчу и Наташу.

Каланча, предвидя неприятность, скрылся.

Мария Ивановна тяжело переживала случившееся.

Глеб Дмитриевич беседовал с Колькой и Наташей. Спрашивал их о Васе, но они ничего о нем не знали. Тогда Костюченко сходил к Генке.

— Вот что, Гена, — вызвав мальчика из дома, сказал матрос, — мы должны разыскать Васю. Дело идет о спасении твоих друзей, понимаешь? Не на барже ли он?

— Его там уже, наверное, нет. Он боится косоглазого. Каланча скорее в другом месте. Разыщу его, — сказал Гена.

— Обязательно постарайся.

…Вечером Генка привел матроса к полуразрушенному домику на окраине города. Ветер шелестел в сгнившей камышовой крыше.

— Здесь он, на чердаке, — сказал Генка.

Мальчик, подражая вороне, закаркал.

Каланча осторожно выглянул из дверей, но увидев матроса, исчез.

— Вася, — крикнул Глеб, — ты что, боишься меня?

Каланча снова выглянул и огрызнулся:

— Я никого не боюсь. Не из таких. Чего вам?

— Не кричи, герой. Иди-ка лучше сюда. Слушай: я уверен — пожар устроил Шиндель. Но требуются доказательства, понимаешь? Если их не будет, придется возместить убытки этому хозяйчику. Надо найти косоглазого. Он многое знает.

Каланча вздрогнул и стал внимательно к чему-то прислушиваться: жалобно визжали петли покосившихся ставней, протяжно выл ветер в трубе.

— Он отчаянный, может и убить, — наконец сказал Вася.

— Знаю. Но не будем терять времени, пошли его искать. А ты, Гена, ступай домой, спасибо тебе.

— Возьмите и меня, — просил Генка, но матрос был неумолим.

…Под утро, после того как Глеб Дмитриевич с Каланчой обошли все ночлежные дома, старые баржи и другие подозрительные места, они застали косоглазого на квартире торговки краденными вещами.

В милиции косоглазый рассказал о том, как Шиндель подкупил его, чтобы он увел в степь лошадей.

Через час забрали и Шинделя.

За несколько дней, которые остались до открытия школы, Колька, Наташа, Генка и Каланча решили достать стекло в Синем Яру — маленьком городке на берегу Волги, где имелся стекольный завод. Правда, он давно уже не работал, но ведь им немного надо стекол.

Доехать в Синий Яр можно было двумя способами: на подводе по тракту или по реке на лодке.

Первый способ отпадал: кто им доверит лошадей? Остановились на втором. Но и здесь возникли препятствия — ни один из знакомых рыбаков не соглашался даже на день дать лодку.

Ребята приуныли, лишь Колька не собирался опускать руки.

— Мы поедем обязательно, — твердил он, — и стекла добудем.

— Давайте, шпингалеты, стащим лодку и баста, — предложил Каланча, — с возвратом, конечно. Что ей станется!

— Нет, так нельзя, — сказала Наташа. — Когда уж ты, Вася…

— Где там, музыканты, — безнадежно вздохнул Генка. — Ничего у нас не выйдет, если нам не помогут старшие.

Тогда Колька вспомнил об Ольге Александровне и сразу приободрился: с учительницей они подружились. Вместе переделали много всяких дел: сшивали из газет тетради, обтачивали березовый уголь и мел под карандаши, готовили из картона и проволоки счеты. Обходили учреждения, выпрашивали для малышей по листочку белой бумаги. Потом графили ее в три линейки и в клеточку. Конечно, во всем этом горячее участие принимали Мария Ивановна и матрос. Костюченко приносил то десяток карандашей, то бутылку с чернилами, а однажды — целую стопу писчей бумаги.

Когда Колька пришел к учительнице, она собиралась в кинематограф. До начала сеанса осталось минут двадцать, а «Колизей» находился довольно далеко. Ольга Александровна предложила Коле проводить ее и по дороге все рассказать.

Выйдя из дому, они увидели Костюченко. Он поджидал учительницу.

— А ты, юнга, что здесь делаешь? — спросил Глеб Дмитриевич. Выслушав рассказ Кольки, он промолвил:

— А может, в порту разыщем что-нибудь подходящее?

Колька свистнул и шмыгнул в переулок. Как это он сам не додумался? Теперь он знал, что ему делать. Он сбегал в порт и договорился со сторожем, что тот подыщет ребятам старый бот.

— Завтра утром, — собрав друзей, торжественно объявил он, — идем в порт. Сторож подберет нам посудину.

Они пришли на берег рано. Река чуть серела в предрассветном тумане. Вдали вырисовывались смутные контуры кораблей и барж. Слышался скрип снастей, звон якорной цепи и шум выкачиваемой из трюма воды.

Сторож, которому ребята когда-то отдали свой улов, тыча рукой в «Морской ястреб», сказал:

— Гарно суденышко. Треба трошки починить. Краше у всем порту не сыщите.

Старый рабочий бот «Морской ястреб» до половины занесло песком и илом. Некоторые доски полусгнили, обросли плесенью. Заброшенная, никому не нужная лодка печально доживала свой век.

Колька пришел в восторг от бота. Горячая фантазия мгновенно нарисовала заманчивую картину. Вот он на вахте у руля. Неистовствует шторм, но буря не страшна ни ему, ни его друзьям. Громоподобным голосом он отдает команду, и «Ястреб», распластав белоснежные паруса, смело мчится по волнам и благополучно пришвартовывается у Синего Яра.

Генка и Каланча разочаровались. Не то они ожидали увидеть. Совсем не то. Огорчена была и Наташа, она недовольно сморщила нос и отвернулась от Кольки.

— Коля, это же гроб с музыкой! Куда на нем уплывешь?

Слова Генки возвратили Кольку к действительности.

— Мы его отремонтируем, он уж не так плох. Сторож говорил, что двадцать пять лет назад «Морской ястреб» славился, как самый быстроходный бот.

— До Яра тридцать пять верст с гаком, — скривился Каланча. — А гаку тому тоже верст десять будет. Потонем. Как пить дать. Плюнь ты на эту старую калошу! Другую лодку надо.

Колька обиделся:

— Кто тебе даст другую? Держи карман шире. Эту починять надо.

Каланча засунул поглубже в карман руки:

— Нашел дураков. Чини сам. Прощевайте!

Наташе стало жаль Колю.

— А ты думаешь, мы ее починим, да? — спросила она.

— Нам дядя Глеб обещал помочь. Он с нами и поедет. Я об этом не успел вам рассказать.

Генка, свертывавший из бумаги «подзорную трубу», оживился.

— Что же ты молчал?

— Тогда чего же, и я… — буркнул Каланча и, закатав до колен штаны, полез в воду устраивать облаву на шустрых мальков.