— Шантал… Я должен увидеть тебя… Я сейчас буду у тебя.

— Что-нибудь стряслось? — В ее голосе чувствовалось нетерпение и смятение.

— Да… нет. Будь на месте. Я еду к тебе.

Она хотела попросить его поторопиться, но не знала толком, как это сделать, и, когда он приехал почти мгновенно, она все еще чувствовала себя неловко и была несколько смущена, но он ничего не заметил. Как только она открыла дверь, Марк сразу же заключил ее в свои объятия.

— Дорогой, что такое? Ты выглядишь больным.

— Я болен… Я не знаю… Она ушла.

Бедный. Снова о Пилар. Неужели его все еще преследовал ее образ? Но что же напомнило ему о ней столь неожиданно?

— Я знаю, мой дорогой, но у тебя есть я. — Она прижала его к себе, когда они уселись на диван.

— Но ребенок… — И тогда он понял, что поступил опрометчиво, выпалив это.

— Какой ребенок? — Он сошел с ума! В испуге она отшатнулась от пего.

— Ничего… Я перенервничал… Речь о Дине. Она ушла.

— Навсегда? Оставила тебя? — Он кивнул, все еще в оцепенении, и Шантал ухмыльнулась.

— Я бы сказала, что это повод для празднования, а не огорчения. — Не раздумывая, она поднялась с дивана и отправилась в кухню за одной из бутылок шампанского, которые Марк привез ей совсем недавно. Она вернулась с бутылкой и двумя фужерами и вдруг остановилась, заметив на его лице муки страданий. — И ты из-за этого так переживаешь?

— Не знаю. Я потрясен. Я сказал ей некоторые вещи… мне не следовало бы… я… я переборщил.

Шантал холодно посмотрела на него.

— Я не знала, что ты жаждал, чтобы она осталась. И что теперь? Будешь пытаться вернуть ее? — Наблюдая за ней, он медленно покачал головой. Он не сможет вернуть Дину, и он знал это. Пытаясь привязать ее к себе, он сказал ей единственную вещь, которая навсегда отдалила ее от него. Ее ребенок не был его ребенком. — Между прочим, — Шантал на мгновение выдержала паузу, — что ты имел в виду, когда упомянул о ребенке? — Он ничего не ответил, он смотрел на что-то, чего она не могла увидеть. На гибель его надежды. — Она в положении, Марк? — Ее слова, брошенные ему в лицо, прозвучали так резко, что он молча кивнул.

— Она знала о том, что это не твой ребенок?

— Нет, до вчерашней ночи.

— Ясно. Так вот почему ты не мог с ней расстаться до сих пор — из-за ребенка, который не был даже твоим… — Ее голос растаял в воздухе подобно похоронному звону, что наполнило и ее сердце грустью. — Я не знала, как много это значило для тебя.

— Да нет. — Он солгал, пытаясь снова обнять ее.

— Нет, значит. — Шампанское стояло неоткупоренным. Они в отчаянии взглянули друг на друга. — Значит, и даже очень.

— Мы можем усыновить ребенка, — сказал Марк. Шантал не спеша согласилась. Она знала, что ей придется пойти на это, если это так много значит для пего, но она не хотела детей. Никогда.

— Да, я думаю, мы сможем. — И затем, как бы вспомнив внезапно о чем-то, посмотрела на часы. — Что ты теперь собираешься делать?

— Жениться на тебе. — Он хотел было улыбнуться при этих словах, но они звучали, как будто у него был свинец в горле. — Если ты этого хочешь.

— Хочу.

Она произнесла это торжественным тоном, но в ее взгляде ощущалось какое-то беспокойство.

— Но я не это имела в виду, дорогой. Я спрашивала про сегодняшний вечер.

— Я не знаю. Можно мне остаться здесь? — Сама мысль о возвращении в дом была для него невыносимой, ничего не говоря уже о том, чтобы забрать туда Шантал и увидеть ее в постели Дины, которая опустела прошлой ночью. После его признания она провела последнюю ночь у себя в студии.

— Почему бы нам не пойти куда-нибудь пообедать?

— Сейчас? — Он посмотрел на нее в изумлении. — Я совсем не в настроении. За последние несколько часов многое для меня изменилось, и как бы я ни любил тебя, мне нужно время, чтобы прийти в себя. — В какой-то миг он подумал, что совершил ошибку, отправившись к Шантал столь быстро и не успев справиться с потрясением. Похоже, что она ничуть не разделяла охватившие его чувства.

— Нельзя ли нам поесть здесь?

— Нет. Я хочу куда-нибудь пойти. — Она сказала это столь нетерпеливо, как если бы куда-то торопилась. Он заметил неожиданно, что на ней было черное шелковое платье, как будто она собиралась в любом случае куда-то пойти.

— Ты куда-то собиралась, когда я позвонил? — В его взгляде чувствовалось, что он не понимал ее.

— Я просто думала, что схожу куда-нибудь пообедаю.

— Одна? — Он был ошеломлен.

— Конечно. — Она рассмеялась ему в лицо, но это прозвучало неестественно, и прежде чем она продолжила, прозвенел звонок. — Я сейчас вернусь.

С того места, где он сидел на диване, он плохо видел дверной проем, но услышал, как она открыла дверь и вышла наружу. И вдруг что-то в нем взорвалось внутри. Большими шагами он пересек комнату вслед за ней и достиг полуоткрытой двери, где он услышал, как она тихо разговаривала с кем-то снаружи. Он резко отворил ее настежь и услышал, как она судорожно вздохнула, прежде чем отпрянуть в сторону. Она разговаривала с его партнером Джимом Салливаном, который был несколько потрясен при виде Марка.

— Я не помешал вам, или, может быть, вы соизволите пройти внутрь? — Хотя он смотрел на своего партнера, вопрос был адресован им обоим. Все трое в полном безмолвии прошли в квартиру. Шантал закрыла дверь.

— Дорогой, видишь ли… Джим подумал, что мне хотелось бы побывать на обеде в честь Дня Благодарения. Я решила, что ты будешь… дома… — Она растерялась, и ее наигранная веселость не могла никого обмануть.

— Понятно. Как мило. Странно, что никто из вас не сказал мне об этом ни слова.

— Извини, Марк. — Джим, отрезвев, взглянул на него, пока они беспомощно стояли посреди гостиной. — Я не думаю, что могу еще что-то сказать. — Марк Эдуард повернулся к нему спиной. Джим просто дотронулся до его плеча, и через минуту Марк услышал звук закрывающейся входной двери. Он медленно перевел взгляд на Шантал.

— Так вот чем вы занимались?

Шантал отрицательно покачала головой, и ее глаза округлились.

— Я обедала с ним всего пару раз. Я не думала, что ты будешь против. — Но они оба знали, что она лжет.

— Что я должен теперь сказать тебе?

— Что ты прощаешь меня. А я скажу тебе, что это никогда больше не повторится. — Она тихонько заключила себя в его объятия и прижала так близко к себе, что он, медленно склонив голову, почувствовал мягкий шелк ее волос на своем лице. Слезы закапали у него из глаз, потому что он знал, что это будет происходить снова и снова… и снова.

Кимберли минула несколько узких улочек Сасалито и затем выехала на небольшую аллею, бегущую вдоль залива. Она взглянула на карту, лежащую позади на сиденье, и убедилась, что едет в правильном направлении. Еще один поворот, еще одна аллея, тупик, и вот она здесь. Она увидела крошечную изгородь белого цвета, громадную площадь земли, покрытую кустарником, среди которого то и дело выглядывали маргаритки, и небольшой домик, спрятанный позади. Это была именно та жемчужина, которую описала ей Дина, и Кимберли влюбилась в нее с первого взгляда. Ее руки были заняты свертками, и она с трудом дотянулась до звонка. Мгновеньем позже Дина распахнула дверь.

На Дине были джинсы, красные матерчатые туфли и свободный красный свитер поверх ярко-желтой блузки, волосы были схвачены узлом. Ее взгляд озарился мягкой, доброй улыбкой при виде подруги.

— С Рождеством, мадам. Я так рада, что ты смогла приехать ко мне! — Она протянула руки Ким, и они обнялись. — Я покинула тебя всего лишь две недели назад и уже страшно соскучилась.

— Не стоит. Здесь так божественно. — Ким проследовала за ней внутрь и огляделась вокруг. Дина усердно работала, она красила кухню, мыла полы. В углу стояла крошечная новогодняя елка, наряженная серебристыми шарами и мигающими огоньками. Под елкой лежали три свертка, и все они предназначались Ким.

— Ну, тебе действительно нравится здесь? — Дина выглядела как маленькая девочка, когда она ухмыльнулась. В первый раз за долгое время она казалась счастливой и умиротворенной. Только в последние несколько недель она обрела какую-то часть себя. В небольшой светлой передней было немного мебели, но она была удобной и уютной. В комнате находились плетеный стул, недавно покрашенный в белый цвет, и замечательная старая кушетка, обтянутая новой материей нежно-голубых тонов. Везде были расставлены растения и старые сосуды с цветами. На стенах висело несколько ее любимых картин и купленный ею красивый, с великолепным узором ковер. В комнате находились несколько медных горшков, расположившихся на каминной подставке, латунные подсвечники, стоящие на маленьком деревянном обеденном столике, достаточно большом для двоих, а также небольшая бронзовая люстра, которая сама по себе являлась украшением этой комнаты. Дина сама сделала занавески из накрахмаленного кружевного материала, который нашла в чемодане. Она выглядела так, как будто жила здесь в течение долгих лет. В доме находились две небольшие спальные комнаты: одну из них Дина украсила чудесными, в старом стиле обоями нежно-розовых тонов; в другой, рядом с ней, ничего не было, за исключением небольшой плетеной колыбели с верхом и лошадки-качалки, сваленных у двери.