— Это как раз то, что мы ищем, — объявил скандар Садвик Горн. Он остановился рядом с краем обрыва и, резко взмахнув левой нижней рукой, указал куда-то вниз по склону. Они наконец добрались до перевала горного хребта. Скалы здесь представляли собой каменное крошево, так что дорога, по которой они начали свой путь, превратилась в труднопроходимую тропу, покрытую зеленоватой щебенкой с острыми краями. Прямо отсюда начинался крутой спуск в долину, покрытую обильной растительностью. — Вот она, крепость Ворсинар, прямо под нами! Чем еще она может быть, как не гнездом мятежников? В это время года ее запросто можно спалить дотла.

— Дай я взгляну, — предложил юный Тастейн. — У меня глаза получше.

Он нетерпеливо потянулся к подзорной трубе, которую Садвик Горн держал во второй нижней руке.

Это было ошибкой. Садвик Горн все время третировал мальчишку, и сейчас тот предоставил ему еще одну возможность. Огромный скандар, на два с лишним фута выше ростом, чем Тастейн, быстро переложил трубу в верхнюю руку и с тяжеловесной веселостью помахал ею над головой.

— Ну-ка, попрыгай, парень, попрыгай! — выкрикнул он, злобно ухмыляясь и демонстрируя крупные кривые зубы. — Что, не хочешь?

Тастейн почувствовал, как вспыхнули от гнева щеки.

— Хватит валять дурака! Дай мне эту штуку, ты, безмозглый четверорукий ублюдок!

— Что ты сказал? Я ублюдок? Ну-ка, повтори! — волосатое лицо скандара потемнело. Он перехватил подзорную трубу, как дубинку, и угрожающе размахивал ею. — Давай, повтори еще разок, и я дам тебе такого пинка, что ты улетишь до самой Ни-мойи.

Глаза Тастейна вспыхнули.

— Ублюдок! Ублюдок! — громко и четко повторил он. — Подойди и дай, если сможешь.

Белокожий и стройный Тастейн в свои шестнадцать лет бегал так быстро, что мог бы обогнать и билантуна. Это было первое важное задание за все недолгое время его службы у Пяти правителей Зимроэля, а скандар неизвестно почему выбрал его в качестве личного врага. Постоянные жестокие насмешки Садвика Горна в конце концов довели юношу до настоящей ярости. Первые три дня, почти с самого момента выхода из границ владений Пяти правителей и на протяжении всего многомильного пути на юго-восток, в глубь территории, контролируемой мятежниками, Тастейн подавлял ее, но сейчас он больше не мог сдерживаться.

— Ты меня сначала поймай. Я могу хоть целый день нарезать круги вокруг тебя, и ты это отлично знаешь. Ну, давай, Садвик Горн, куча пыльной грязной шерсти!

Скандар взревел и с громким топотом кинулся вперед. Но Тастейн не стал убегать. Он проворно отскочил на несколько ярдов назад, нагнулся, молниеносным движением подхватил из-под ног полную горсть камней и отвел руку назад, готовый в любое мгновение швырнуть их в лицо Садвику Горну. Юноша стиснул кулак с такой силой, что чувствовал, как острые грани прорезают кожу ладони. Такими запросто можно выбить глаза, решил он.

Садвик Горн, очевидно, подумал о том же самом. Он резко остановился, и вид у него был одновременно и взбешенный, и растерянный. Оба уставились в глаза друг другу, не решаясь пошевелиться.

— Ну, давай! — повторил Тастейн, насмешливо глядя на скандара. — Еще шаг. Один малюсенький шажок. — Он покачивал расслабленной перед броском отведенной назад рукой с зажатыми в горсти камнями.

Красноватые глаза скандара от ярости рдели, как угли. Из широченной груди вырывался басовитый, чуть дрожащий звук, напоминавший клокотание готового к извержению вулкана. Все четыре мощные руки, растопыренные в стороны, тряслись от еле сдерживаемого гнева. Но он не двигался с места.

К тому времени другие разведчики обратили внимание на происходящее. Тастейн краем глаза видел, как они появлялись справа и слева, забирая ссорящихся в полукольцо, ограниченное обрывом, замечал блеск любопытных глаз, слышал взволнованное хихиканье. Скандара никто не любил, но Тастейн сомневался, что кто-нибудь из этих людей сочувственно отнесется и к нему — слишком он молод, неопытен, слишком красив. Скорее всего, большинство сойдется во мнении, что легкая взбучка пойдет ему только на пользу, — пусть, мол, как и все они когда-то, испытает на практике, что жизнь не мед.

— Ну, парень, — послышался резкий голос Гамбрунда, круглолицего пилиплокца, всю левую сторону лица которого пересекал ярко-лиловый шрам. Поговаривали, что его изуродовал граф Мандралиска за какую-то оплошность, допущенную во время охоты на гихорнов. Кое-кто, однако, утверждал, что его спьяну рубанул лорд Гавиниус, хотя лорд Гавиниус никогда не бывал трезвым. — Что стоишь? Кидай! Вышиби его паршивые зенки!

— Кидай! — подхватил кто-то еще. — Покажи этой грязной обезьяне-переростку как это у нас делается. Пусть обходится без глаз!

Это было бы очень глупо, подумал Тастейн. Если уж бросать камни, зажатые в руке, то нужно сделать это так, чтобы ослепить Садвика Горна первым же броском, иначе скандар, скорее всего, убьет его на месте. Но если он ослепит Садвика Горна, то граф, конечно, строго накажет его за это — вполне возможно, ослепит его самого. А если он просто отбросит камни в сторону, то ему нужно будет немедленно бежать прочь, причем очень быстро, потому что если Садвик Горн поймает его, то измолотит своими пудовыми кулачищами до полусмерти; с другой стороны, если он побежит, все станут называть его трусом. Ни то ни другое не годилось. Как же он умудрился попасть в такое дурацкое положение? И каким образом из него выйти?

Он всей душой желал, чтобы кто-нибудь его спас. И спасение пришло всего мгновением позже.

— Ну-ка, прекратите, вы, двое, — раздался повелительный голос в нескольких шагах за спиной Тастейна. Это был Крискантой Ваз, худощавый, широкоплечий, с седеющей бородой человек из Ни-мойи. Он был старше всех в отряде — на вид ему можно было дать лет сорок или чуть больше. И еще он, один из немногих, относился к Тастейну с симпатией. Именно Крискантой Ваз включил его в отряд там, в Горвенаре на Зимре, откуда отправилась в путь экспедиция. Он вышел вперед и остановился между Тастейном и скандаром с такой брезгливой гримасой, будто заметил, что наступил на кучку дерьма. — Парень, брось свои камни! — Крискантой Ваз сопроводил свои слова нетерпеливым жестом. Тастейн мгновенно разжал кулак, и камни посыпались наземь. — Если бы граф Мандралиска увидел, чем вы тут занимаетесь, то приказал бы прибить вас обоих гвоздями к деревьям и содрать кожу с живых. Вы тратите впустую драгоценное время. Идиоты, разве вы забыли, что мы должны выполнить задание?

— Я просто попросил у него подзорную трубу, — мрачно произнес Тастейн. — Это что, поступок идиота?

— Дай ему трубу, — приказал Крискантой Ваз скандару. — Такие игры — большая глупость, а здесь и сейчас — вдвойне опасная глупость. Вы что, считаете, что правитель Ворсинара не выставил дозоры на холмах? Каждое лишнее мгновение, проведенное в этих местах, грозит нам опасностью.

Гигантский скандар с яростной гримасой на лице протянул трубу. Он смотрел на Тастейна с негодованием, и его взгляд ясно говорил, что они еще встретятся, и к тому же достаточно скоро.

Тастейн постарался не обращать на это внимания. Не задумываясь, он повернулся спиной к Садвику Горну, подошел к самому краю обрыва, поерзал ногами, чтобы встать поустойчивее, наклонился вперед, насколько хватило духу, и поднес окуляр к глазу. Лежащий перед ним склон и расстилавшаяся чуть дальше долина оказались как на ладони и обрели множество деталей.

Здесь только начиналась осень, и день стоял жаркий и душный. Долгий сухой сезон — таким было лето в глубине Зимроэля — еще не закончился, и холм был покрыт густой шапкой высокой желтовато-коричневой травы. Это была особая трава, поражавшая своим ярким глянцевым блеском; казалось, будто какой-то искусный ремесленник специально сделал ее для украшения склона. Стебли с длинными сверкающими листьями тяжело сгибались под тяжестью колосьев с семенами, и теплый южный ветер заставлял весь луг слегка волноваться, словно по склону сбегала, играя, широкая река яркого золота.