Что же до Июньской Росы, то, лишившись мужа и родного племени, она, как и предсказывал Следопыт, не снесла двойной утраты. Она умерла в доме у Мэйбл, на берегу Онтарио; Джаспер перевез ее тело на остров, где и предал погребению рядом с могилой Разящей Стрелы.

Лунди в конце концов соединился со своей старой любовью и ушел в отставку истрепанным, разбитым ветераном, утомленным бесчисленными сражениями; однако имя Лунди в наше время прославил младший брат, унаследовавший фамильное поместье и наследственный титул, вскоре померкший в сиянии более высокого титула, коим награждены были его подвиги на океане[139]. 

Замысел романа «Следопыт, или На берегах Онтарио» относится к началу 1831 года. «Я имею обязательство написать «Озеро Онтарио», в котором будут действовать и индейцы, и моряки»,— сообщал Купер в одном из писем весной 1831 года. Писатель намеревался закончить роман к осени этого же года, однако замысел в то время своего завершения не получил.

Прошло восемь лет, прежде чем Купер возвратился к своему замыслу. За это время он опубликовал шесть других романов, распрощался с Европой и снова поселился в родном Куперстауне. Последние его романы успеха не имели, читающая публика поговаривала о том, что он уже утратил дар романиста, и Купер решает возродить своих старых героев — Натти Бампо и Чингачгука. В феврале 1840 года он издает роман «Следопыт, или На берегах Онтарио».

В отличие от других романов пенталогии о Кожаном Чулке в «Следопыте» не содержится точных указаний на время действия. Принято считать, что в нем описаны события конца 50-х годов XVIII века. Некоторые западные литературоведы утверждают, что Купер не случайно избрал для своего нового романа этот период времени. Видимо, он хотел отойти от проблем сегодняшней для него Америки, от тех социальных вопросов, которые были подняты в его романах «Домой» и «Дома» (1838).

В «Следопыте» рассказывается о приключениях Натти Бампо и Чингачгука после гибели Ункаса и Коры («Последний из могикан»), Натти Бампо выступает здесь не столько как представитель уходящего в прошлое образа жизни, сколько как романтический герой — благородный влюбленный, готовый ради любимой отказаться от привычного бродячего образа жизни и осесть в одном из фортов англичан. Читатель, знакомый уже по «Пионерам» и «Прерии» с дальнейшими обстоятельствами жизни Натти, знает, что из его мечтаний ничего не получится, и тем не менее с неослабевающим интересом следит за перипетиями любви и приключений Натти.

Именно в «Следопыте» образ Натти приобретает свою завершенность. Становится ясно, почему до конца дней своих он остается одиноким, почему его судьба складывается именно таким образом, как это было показано в «Пионерах» и «Прерии». В становлении характера Следопыта немалую роль играет Мэйбл Дун-хэм, дочь сержанта английской армии, в которую Натти влюблен. Ее дружба с индианкой по имени Июньская Роса, ее трезвая оценка бесчеловечных действий не только французских, но и английских войск заставляют и Следопыта по-новому увидеть происходящее, дают толчок к усиленной работе его ума. Чисто женское, глубоко эмоциональное восприятие Мэйбл всего происходящего в глазах влюбленного Следопыта приобретает особую значимость, его собственное видение обостряется, он приобретает душевный опыт и душевную чуткость, которые могут дать только общение с любимой женщиной. Оттачиваются и закаляются лучшие черты его характера — благородство, честность, нетерпимость к жестокостям, доброта, уважение к человеку независимо от цвета его кожи.

Американские читатели встретили «Следопыта» с интересом, роман имел успех. Критики были более пристрастными и по различным причинам не хотели воздать должное новому роману Купера, даже положительные отклики на него сопровождались всяческими оговорками. Европейская критика была более благосклонной. Одним из первых откликнулся на роман Бальзак, опубликовавший обстоятельную рецензию на французское издание «Следопыта» 25 сентября 1840 года в журнале «Ревю Паризьенн». «Это прекрасная книга... — отмечал Бальзак. — ...Восхищения заслуживают также величие и оригинальность Кожаного Чулка, превосходного персонажа... Кожаный Чулок — это статуя, великолепный духовный гермафродит, порожденный состоянием дикости и цивилизацией, он будет жить вечно, пока живет литература».

На русском языке «Следопыт» был опубликован осенью 1840 года в журнале «Отечественные записки». В. Г. Белинский, прочитав его, воскликнул: «Величайший художник! Я горжусь тем, что давно его знал и давно ожидал от него чудес, но это чудо — признаюсь — далеко превзошло все усилия моей бедной фантазии». По мнению В. Г. Белинского, многие сцены романа «были бы украшением любой драме Шекспира».

После 1840 года роман на русском языке издавался неоднократно.

В самом сердце штата Нью-Йорк лежит обширный край, где высокие холмы чередуются с широкими оврагами или, как чаще пишут в географических книгах, где горы чередуются с долинами. Там, среди этих холмов, берет свое начало река Делавар; а в долинах журчат сотни кристальных ключей, из прозрачных озер бегут быстрые ручьи — это истоки Саскуиханны, одной из самых гордых рек во всех Соединенных Штатах.

И склоны и вершины гор покрыты плодородной почвой, хотя нередко там можно увидеть и зубчатые скалы, придающие этому краю чрезвычайно романтический и живописный вид. Долины нешироки, и по каждой струится речка, орошающая тучные, хорошо возделанные нивы. По берегам рек и озер расположены красивые зажиточные деревушки — они возникают там, где удобно заниматься каким-либо ремеслом, а в долинах, на склонах холмов и даже на их вершинах разбросано множество ферм, хозяева которых, судя по всему, преуспевают и благоденствуют. Повсюду виднеются дороги: они тянутся по открытым долинам и петляют по запутанному лабиринту обрывов и седловин. Взгляд путника, впервые попавшего в эти места, через каждые несколько миль замечает «академию» или какое-либо другое учебное наведение; а всевозможные церкви и молельни свидетельствуют об истинном благочестии здешних жителей и о строго соблюдаемой здесь свободе совести. Короче говоря, все вокруг показывает, чего можно достичь даже в диком краю с суровым климатом, если законы там разумны, а каждый человек заботится о пользе всей общины, ибо сознает себя ее частью. И каждый дом здесь —уже не временная лачуга пионера, а прочное жилище фермера, знающего, что его прах будет покоиться в земле, которую рыхлил его плуг; или жилище его сына, который здесь родился и даже не помышляет о том, чтобы расстаться с местом, где находится могила его отца. А ведь всего сорок лет назад тут шумели девственные леса.

После того, как мирный договор 1783 года утвердил независимость Соединенных Штатов, их граждане принялись усиленно овладевать естественными богатствами своей обширной страны. До начала войны за независимость в Нью-Йоркской колонии была заселена лишь десятая часть территории — узкая полоса вдоль устья Гудзона и Мохока длиной примерно в пятьдесят миль, острова Нассау и Статен и несколько особенно удобных мест по берегам рек,— и жило там всего двести тысяч человек. Но за вышеупомянутый короткий срок число это возросло до полутора миллионов человек, которые расселились по всему штату и живут в достатке, зная, что пройдут века, прежде чем наступит черный день, когда принадлежащая им земля уже не сможет больше прокормить их.