Включение Капицы в Спецкомитет показывает, что Сталин ему безусловно доверял и считал крупнейшим авторитетом в инженерной физике. Однако уже через полтора месяца, 3 октября 1945 г. Капица пишет Сталину первое письмо и просит его освободить от работы в Спецкомитете. Приведу выдержки из книги историка Е.А. Прудниковой: «Сталин этого письма попросту “не заметил”. <…> Тогда последовало второе с нападками на Спецкомитет и на Берию. “Хоть и тяжеловато будет, но, во всяком случае, попробовать надо скоро и дешево создать АБ, — пишет ученый. — Но не таким путем, как мы идем сейчас — он совсем безалаберен и без плана. Его главные недостатки, во-первых, он не использует наши организационные возможности, а во-вторых, он шаблонен».

«Ну, что касается организационных возможностей — тут Петр Леонидович прав, — продолжает историк, — организационно проект находился в самом начале. Что же до шаблонности, то… и тут он прав! Капице как ученому хотелось решить проблему каким-то принципиально своим путем, как до него никто не решал.<…> Но заказчику, оплачивавшему счета, — стране, правительству и, в частности, Спецкомитегу — было на оригинальность подхода решительнейшим образом наплевать. Ему, заказчику нужна была бомба в максимально короткие сроки, самым простым и быстрым способом достижения этого было повторение американского пути, и Берия всеми силами толкал ученых на этот путь, а Курчатов послушно следовал его указаниям. Ну и как мог стерпеть такое Петр Леонидович? Какой-то там Берия, чиновник, да что он понимает в науке? Курчатов — да кто он вообще такой?! Тоже мне академик — все знают, что академиком его Сталин назначил… Да и вообще, какой ученый смирится с тем, что работа идет не по его схеме?» [Прудникова, 2005. С. 200].

Вот еще несколько выдержек из письма П.Л. Капицы И.В. Сталину многократно опубликованного полностью (см., например, в брошюре серии «Огонек» [Капица, 1990]):

По этому тексту Е.А. Прудникова замечает: «Не совсем понятно, зачем Берии физика, когда есть Курчатов и сам Капица… Но, по-видимому, все же эти два характера схлестнулись всерьез» [Прудникова, 2005. С. 200].

«Через две недели после своего эпохального письма Капица был действительно освобожден от всех работ, связанных с проектом. Никаких притеснений для него не последовало, никто его не трогал. Однако почти через год, 17 августа 1946 года Петр Леонидович распоряжением Сталина внезапно[24] лишается всех государственных и научных постов, в том числе и поста директора Института физических проблем.<…> Просто институт Капицы срочно понадобился для работ над водородной бомбой.[25] Во-первых, его предполагалось несколько переориентировать, с чем директор уж точно не согласился бы, и вышел бы еще один скандал, а во-вторых, теперь этим институтом не мог руководить ученый, не задействованный в проекте. Этот случай любят приводить в качестве примера особой злопамятности Сталина надо же, сколько выжидал…» [Прудникова, 2005. С. 202].

Более конкретную версию конфликта Капица-Берия приводит академик И.М. Халатников в своем интервью от 1993 г. Имея в виду жалобу Капицы на Берия, он говорит: «Но сейчас ясно, что и Капица раздражал Берию, говоря: “Зачем нам идти по пути американского проекта, повторять то, что делали они?! Нам нужно найти собственный путь, более короткий”. Это вполне естественно для Капицы: он всегда работал оригинально, и повторять работу, сделанную другими, ему было совершенно неинтересно. Но Капица не всё знал. У Лаврентия Павловича в кармане лежал чертёж бомбы — точный чертёж, где были указаны все размеры и материалы. С этими данными, полученными ещё до испытания американской бомбы, по-настоящему ознакомили только Курчатова. Источник информации был столь законспирирован, что любая утечка считалась недопустимой. Так что Берия знал о бомбе в 1945 году больше Капицы. Партитура у него на самом деле была, но он не мог её прочесть <вслух>. И не мог сказать Капице: “У меня в кармане чертёж. И не уводите нас в сторону!” Конечно же Капица был прав <точнее, по-своему прав. — Прим. Б.Г.>, но и Берия был прав».

Касаясь темы «опалы» Капицы, его якобы практически ссылки и домашнего ареста[26] на даче, на Никулиной горе, необходимо для объективности также изложить события, происходившие в те же месяцы (и годы) еще по двум цепочкам, не связанным ни с Берия, ни с Атомным проектом. Одна цепочка состоит из событий — положительных — в смысле отношения высшей власти к Капице —, а другая — из отрицательных. Соответствующие факты описаны в книге «Капица. Тамм. Семенов» [1998].

Одновременно с началом «опалы» П.Л. Капица занялся организацией «Московского физико-технического института». Это название впервые появилось в его письме на имя заместителя Председателя СНК СССР Г.М. Маленкова от 23 октября 1945 г. В феврале 1946 г. Капица пишет письмо Сталину о необходимости организации в стране «высшей физико-технической школы» [Капица…, 1998. С. 174]. Правительство активно поддержало деятельность Капицы в указанном направлении. Так, С.В. Кафтанов, один из организаторов Атомного проекта и один из немногих посвященных в суть конфликта Капицы и Берия, преодолевает сопротивление тогдашнего ректора МГУ и своим приказом от 10 марта 1946 г. предписывает открыть новый физико-технический факультет МГУ (ФТФ). Позже они вместе с Капицей (не взирая на «опалу» и «домашний арест») ищут и находят здания для физтеха под Москвой. В 1951 г. работа ФТФ МГУ была практически парализована новым ректором И.Г. Петровским. Тогда энтузиасты физтеха во главе с Капицей обратились за помощью к генералу И.Ф. Петрову, начальнику Летно-испытательного института. Петров пошел к Сталину. Тот сказал: «Зачем же мы будем восстанавливать факультет, который только что распустили. Давайте создадим новый институт со следующими факультетами…». В 1951 г. ЦК ВКГ1(б) и Совмин СССР приняли постановление об организации МФТИ у ст. Долгопрудная. «Физтех был создан Капицей и Сталиным…», — констатировано в цитируемой книге (см. на С. 148). Во время «опалы» Капица читал лекции физтеховцам (так же, как Л.Д. Ландау и Е.М. Лифшиц).

Далее коснемся событий по линии Главкислорода.

После выхода из Спецкомитета Капица продолжал возглавлять этот главк в ранге замминистра. Но его новаторство продолжало испытывать мощное противодействие со стороны коллег, инженеров-теплофизиков и теплотехников (к ним относился, например, профессор С.Я. Герш). По-видимому, оно стало теперь более сильным, так как коллеги-оппоненты почувствовали, что Капица стал терять политико-административный вес, хотя конкретной причины они, конечно, знать не могли вследствие ее особой секретности. Большинство коллег сопротивлялось внедрению нового типа капицынских ожижителей кислорода на предприятиях СССР. Они оказались нормальными консерваторами, как это часто бывает при появлении чего-то революционно нового. Они не желали переходить от традиционной немецкой технологии ожижения газов в установках высокого давления (по Г. Хаузену) к установкам низкого давления в турбодетандерах Капицы. Их возражения были облечены в профессиональную форму— с расчетами КПД установок обоих типов. «Их доводы <…> были основаны на, казалось бы, объективной, но по существу близорукой оценке…» [Там же. С. 127]. Доказывалось, что внедрение капицынских установок повлечет огромные расходы и не даст существенного выигрыша в объемах производства кислорода.