— Красивая штука, — признал я. — Очень красивая. Дай угадаю, напитать?

Момо, довольный как кот, нашедший банку сметаны, кивнул. Я дал немного силы, и цветок ожил. Лепестки бутона начали слегка шевелиться.

— Парень, это очень крутая вещь! — дал я свою оценку. — Для Сони?

Он счастливо закивал. Я, помня его прошлое фиаско, задумался.

— Так, запоминай. Чтобы не получилось, как с конфетами. Выбираешь время, когда у тебя занятий нет, чтобы не носить эту прелесть вместе с книгами. Несёшь прямо в этой тряпочке, чтобы не заляпать. Вылавливаешь Соню и даришь. Главное, слова: это просто подарок. Запомнил?

Слова, мягко говоря, не идеальны, но это же Момо. Он пока не готов к развёрнутым сложным речам, просто не готов.

— Хорошо, я запомню. Я буду репетировать и всё сделаю. Спасибо! — он расцвёл ожиданием счастливого момента, когда, возможно, сможет увидеть хотя бы тень улыбки на лице предмета обожания.

Как мало человеку надо для счастья. Аж завидно немного.

— А ты куда-то собираешься? — вырвался толстячок из своих грёз и увидел мои сборы.

— Да. Поиграть в Каренбек.

У парня даже глаза загорелись. Да, эта зубодробительная игра действительно вызывала у мальчишек нездоровый энтузиазм.

— Вау! У тебя и карта игрока есть?

Вытащил из кармана и продемонстрировал ему карточку, чем вызвал состояние, близкое к священному трепету.

— А ты... Ну... Может... — он замялся.

Отлично понимаю, что он хочет спросить. Он тоже хочет поиграть. Но я не хочу отвечать ему нет, потому что точно не потащу его на нашу сходку. И потому делаю вид, что не понимаю его метаний.

— Ладно, мне пора.

И выхожу из комнаты.

«Какой милый пирожок» — не могла промолчать демон. — «Давай я с ним поиграю. Он запомнит нашу игру на всю жизнь»

«Можешь поиграть с помойными крысами, тварь» — огрызаюсь.

И так не испытываю радости от её присутствия, а когда она активируется, становится вообще тоскливо.

В голове раздался смех.

«Глупый мальчик. Думаешь, меня можно отпугнуть мерзостью?»

Я ухмыльнулся.

«Мерзостью вряд ли. А вот искренней молитвой к истинным богам очень даже можно».

И снова смех в ответ. Но в этот раз я отчётливо ощутил нотки дискомфорта.

Получив моральное удовлетворение от небольшой победы, я покинул квартал Минакуро.

В Верхнем Городе я чувствовал себя всё свободнее и комфортнее, уже вполне умело маскируясь под аристократа. Я всё реже забывал правильно раскланиваться со всевозможными знакомыми, малознакомыми и незнакомыми людьми, которым обязан был выказывать должное почтение. Ещё пара месяцев, и мимикрирую под своего, и никто, ни одна живая душа не прочтёт моих истинных мыслей и эмоций.

Снова гадливый смех.

Ну да, кроме потусторонней твари, но с этим я уж как-нибудь смирюсь.

Сегодня игральный зал был полон. В желающих поиграть недостатка не было. И несмотря на то что, вообще-то, клуб был закрытый, владельцев карт игрока хватало, чтобы стабильно заполнять зал по вечерам. На меня не обращали особого внимания, почтенная публика была занята игрой, а я не стал подходить к столам, сразу отправившись в задние комнаты.

Помимо подвала, где мы собрали пока только первые пять пистолетов, вполне пригодных для продажи, здесь существовали разные комнаты, где гости могли поиграть в одиночестве, например, или просто выпить. Девушек пониженной социальной ответственности в нашем заведении не водилось, для обеспечения подобных услуг требовались особые разрешения и куча всевозможной мороки. Хотя сам факт, что любой род мог вполне законно заниматься сутенёрством, а некоторые занимались, о многом говорил.

Но это лирика, меня же интересовал вопрос насущный.

И в комнате, предназначенной только для нас, в лице Грохиров и моей скромной персоны, сегодня обнаружилось новое лицо. Вполне знакомое мне лицо.

— Ох, вы только посмотрите! — громко объявил я о своём появлении. — Как тесен наш огромный город. Пьер! Хитрая твоя рожа! Ветром с какой помойки тебя к нам принесло!

Парень мало изменился с нашей последней встречи. Да, Гоша переодел его так, как подобает ходить в Верхнем Городе, но это не помогло. Можно вывести человека из подворотни, но нельзя вывести подворотню из человека. Костюм расправлен на нём, сидит «чётко», а на голове вместо лица наглая морда. Того и гляди, что сейчас начнёт циркать через зубы и зажуёт губами скрученную из газетки сигарку, и всё это не переставая лузгать семки.

Для улицы Пьер был достаточно умён, там он мог ходить в авторитетах. Но не здесь.

— Вижу, вы уже знакомы, — констатировал Блют.

Пьер сверлил меня взглядом, соображая, как ему реагировать на такое приветствие. И то, что Алексас не выказывает восторга от такого гостя — это хороший знак.

— Да, приходилось общаться, — голосом и мимикой выражая, насколько я был «счастлив» от этого общения ответил я, одновременно обходя комнату и ручкаясь с Алексасом, Блютом и Ярославом.

— Дамы, — отдельный поклон для Тифи и Олимпии. И сажусь на диванчик напротив Пьера. — Так с чем пожаловал?

— Я здесь, чтобы заменить Зака, — заявляет этот балбес.

Это он не угадал. Судя по холодной ярости, вспыхнувшей в глазах Олимпии, он только что заимел себе врага в её лице. А я наклоняюсь вперёд и улыбаюсь. Улыбаюсь, пристально глядя в его лицо. А затем пробегаю взглядом по нашим оборотням.

— Пьер, малыш, Гоша сказал тебе, какими способностями обладают те, кто способен обращаться зверем?

И без того напряжённая моська и вовсе искажается, приобретая выражение человека, готовящегося осуществить гоп-стоп.

— Вижу, рассказал. И ты боишься. И ты знаешь, что они твой страх чувствуют.

Пьер сделал глубокий вдох, возвращая себе самообладание. Получилось не идеально, но расслабить лицо он сумел. Он не безнадёжен, и в другой ситуации мы бы с ним сработались. Но мне не нужен новый Зак.

— А, кажется, ещё вчера я угощал голодного мальчика булочками. А он воровато прятал их в карманы, — отыгрался парень. — Как меняется мир, да?

Хорошая попытка.

— Да, Пьер, меняется. Но вот ты каким был, таким и остался. И потому ты не заменишь нам Зака. Ни сейчас, ни когда-либо.

Теперь улыбнулся он, но вышло натянуто, напряжённо.

— Я смотрю, ты набрался аристократической спеси, Като.

И снова промах.

— Ты не знаешь, что такое спесь, парень, — ответил ему Алексас. Ключевое — обратился не по имени. — Ты не можешь заменить нам Зака, не знаешь, кем он для нас был.

Пьер поднял руки:

— Прошу прощения, я неверно выразился. Я здесь для того, чтобы говорить от лица Гоши. И почти все знакомства Зака я успел восстановить. И по твоему вопросу, Като, в том числе. Нужная информация собрана.

Киваю:

— Отлично. Познакомишь меня с этим человеком.

Пьер ухмыльнулся, отрицательно покачав головой:

— Нет. Он не хочет раскрывать свою личность.

— Это не вопрос, Пьер, — совершенно спокойным голосом настоял я. — И это не обсуждается. Тебе я в этом вопросе не доверяю, и не буду работать через тебя.

Ты всё равно под меня прогнёшься, никуда не денешься. Гоше кровь из носу нужны Грохиры, как нужен и я.

— Я могу передать ему твоё желание, — пожал плечами Пьер. — А уж согласится он или нет...

— Если ты не сможешь его уговорить, — прервал его Блют, — то зачем ты вообще нам нужен?

Парень понял, что поддержки здесь у него нет. Бросил на меня короткий взгляд, в котором на миг отразилась злоба, но лишь на миг. И снова вернул себе спокойное выражение лица. Всё же он не идиот. Затаится, выждет. С ним ещё будут проблемы, да. Но в какой-то момент он станет мне уже не нужен. И тогда — до свидания.

— Сделаю всё от меня зависящее, — пообещал малолетний бандит.

«Да, милый, продолжай в том же духе» — голос, источающий патоку, раздался в моей голове.

Поднимаюсь, я повернулся к Алексасу:

— Я спущусь вниз, проверю кое-что. А потом сможем сыграть партию-другую.