«Пока к долине я свергался темной,

Какой-то муж явился предо мной,

От долгого безмолвья словно томный.

Его узрев среди пустыни той:

«Спаси, — воззвал я голосом унылым, —

Будь призрак ты, будь человек живой!»

Он отвечал: «Не человек; я был им;

Я от ломбардцев низвожу мой род,

И Мантуя была их краем милым.

Рождён sub Julio, хоть в поздний год,

Я в Риме жил под Августовой сенью,

Когда ещё кумиры чтил народ.

Я был поэт и вверил песнопенью,

Как сын Анхиза отплыл на закат

От гордой Трои, преданной сожженью.

Но что же к муке ты спешишь назад?

Что не восходишь к выси озарённой,

Началу и причине всех отрад?»

«Божественная комедия», Ад, Песнь Первая 61-78, Данте Алигьери

«Белая тьма созидает предметы

И обольщает меня.

Жадно ищу я душою просветы

В область нетленного дня.

Кто же внесёт в заточенье земное

Светоч, пугающий тьму?

Скоро ль бессмертное, сердцу родное

В свете его я пойму?

Или навек нерушима преграда

Белой, обманчивой тьмы,

И бесконечно томиться мне надо,

И не уйти из тюрьмы?»

Фёдор Сологуб

Резкий и хорошо поставленный удар кулака грозит моей челюсти массой болезненных впечатлений. Однако я сдвигаюсь корпусом, пропуская удар мимо, лишь песок мнётся под босыми ногами. Сближаясь с соперником, выстреливаю своим коленом ему в солнечное сплетение. Пожалуй, мой удар даже взрослого мужчину заставил бы согнуться пополам, но не в этот раз, к сожалению. Отпрыгиваю назад, уклоняясь от ответного удара. Мой соперник лишь чуть поморщился, да парой вдохов и выдохов восстановил сбитое дыхание. Это всё, чего я достиг — сбитое дыхание.

Минакуро Серж, одарённый, третий сын в правящей семье рода Минакуро. Заноза в заднице. Тренируется всю свою жизнь и умеет использовать магию для рукопашного боя, усиливая тело и защищаясь от ударов. Умеет делать то, что не умею я. Поэтому у меня нет никаких даже самых призрачных шансов в нашем тренировочном поединке.

Он приблизился, выполняя отлично отработанную связку ударов. Ноги, руки, колени, локти, всё это парень задействовал. Действовал стремительно и умело. Пару ударов я блокировал, три отвёл, а затем разорвал дистанцию, и Серж до меня не доставал.

Конечно, имей я серьёзные намерения его убить, способ нашёл бы. Арбалетный болт вполне справился с задачей умерщвления не просто одарённого, а целого рыцаря, тренирующегося и нарабатывающего опыт десятками лет. Пистолет тоже вполне справился с подобной задачей. Впрочем, подобных намерений в отношении Сержа у меня не было, так что кровожадные порывы остались лишь тенью в мыслях.

Мы снова сблизились. Я уклонился от пары ударов и захвата, после чего атаковал сам. Он пропустил удар по лицу. Мой кулак врезался ему прямо в челюсть. Парень уже привык, что я не могу пробить его защиту. А ещё он немного замедлялся после каждого моего удачного удара. Не знаю, пересиливал боль, или что-то ещё, но тенденцию я отметил. И воспользовался. На этот раз замешкавшийся парень в дополнение к удару в челюсть получил удар локтем в нос. Брызнула кровь, вызывая у меня удовлетворённую ухмылку.

Я не мог отказаться от спаррингов. Формально имел право, но только формально. И я всегда проигрывал.

Стерев ладонью кровь, Серж нахмурился и пошёл на меня уже всерьёз. Исход был предсказуем. Он был быстрее и сильнее, а я не мог использовать грязные приёмы, потому что рядом стоял инструктор, старый Минакуро, даже не назвавший мне своего имени. Старик велел обращаться к себе «инструктор» и никак иначе.

Я шлёпнулся спиной на арену, но всё же нашёл в себе силы дёрнуться всем телом в сторону, не дав Сержу опустить мне на грудь свою ногу. Ступня врезалась в мягкий песок, а я попытался выполнить захват и уронить его. Удар под колено заставил Сержа упасть на одну ногу. А затем я захватил его шею ногами и, используя собственное тело в качестве груза, бросил лицом в песок.

Бедро пробивает болью. Не выбираясь из захвата, Серж бьёт сначала туда, где ещё не до конца зажила рана от ножа Геральта, а затем добавляет удар под ребро. Всё.

— Достаточно! — останавливает бой инструктор.

Я, свернувшись на песке в позе эмбриона, медленно дышу. Мысленно повторяю мантру.

«Боль пройдёт. Боль пройдёт. Боль пройдёт».

Слышу, как поднимается Серж, выслушивая дежурные наставления от инструктора. У детей правящей семьи есть свои личные наставники, так что старик произносит ничего не значащие слова. Серж уважительно их выслушивает и благодарит. Это я здесь — навязанный родственник, которого никто не любит. Между собой члены рода общаются куда теплее.

Боль проходит достаточно, чтобы я смог встать. Старик внимательно наблюдает за моим лицом, ожидая, когда я покажу гонор, ожидая злости. Не просто так он позволяет Сержу избивать меня чуть ли не каждый день по разу. Для Сержа это очень важная тренировка, необычный противник, не такой, как остальные — обученные родовому стилю борьбы. Для меня это не менее полезно — постоянные спарринги с противником, превосходящим тебя, пусть и не во всём.

— На сегодня всё, — наконец произносит инструктор то, что говорит каждый раз в конце тренировки.

Не могу понять, невзлюбил он меня настолько, что издевается под видом исполнения своих обязанностей, или применяет такой неординарный подход конкретно ко мне. Всё это началось с первой моей тренировки под его руководством.

— Называй меня инструктором и никак иначе, — были первые слова, которые я услышал.

Ну что же, ты начальник — я дурак.

— Слушаюсь, инструктор, — отчеканил.

С минуту он сверлил меня взглядом, прежде чем заключил:

— Ничему тебя, естественно, не обучали. Придётся всё начинать с нуля.

Он был по-своему прав. В этой жизни меня не обучали ничему. В прошлой... Есть старый анекдот про количество условий, которые должны быть выполнены, чтобы боец спецназа вступил в рукопашный поединок с противником. В реальности ситуации, когда ты сталкиваешься лицом к лицу с противником, и можешь ударить его быстрее, чем достать оружие, единичны. За всю мою прошлую жизнь подобных ситуаций было всего три. Но от занятий по рукопашному бою я никогда не отлынивал. Никакой чёткой школы у меня не было, мы лишь регулярно тренировались друг с другом, меняя партнёров. Учитывая, что в отряде было три человека, изучающих карате, четверо — какие-то там школы из кунг фу, трое — муай тай, и даже целый один умник, умудрившийся найти инструктора по силату, у меня, изначально прошедшего скромную подготовку по боевому самбо, была обширная практика. Странник вообще был страшной боевой машиной, хотя и тренировался с нами нечасто. Общий мой уровень не дотягивал до того, чтобы называть себя мастером, но драки в барах меня в той жизни не пугали совершенно. К тому же хорошее физическое развитие — залог долгой жизни.

Но старик всё равно пришёл к вполне логичному решению, посчитав, что пацан с улицы должен не уметь ничего. Поставил меня в тренировочный поединок с моим сверстником — Момо. Последнему сильно не повезло с наследственностью. Он был первым толстым одарённым, которого я встретил. Среди остальных он был очевидным аутсайдером, хотя старательно проходил общую подготовку, не пренебрегая тренировками. Момо был сильнее, выносливее и ловчее обычного человека, но среди одарённых...