— А где ванная? — снимая обувь, уточнил я.

— Как зайдёшь — налево, — крикнули мне откуда-то.

Ванная комната оказалась вполне обычной, хотя, конечно, на порядок более ухоженной и уютной, чем наша общаговская. Но кто бы сомневался. Из примечательного — картина из бисера на стене, пейзаж.

Я вернулся в прихожую. На вешалках обнаружилась верхняя одежда, явно принадлежавшая не Арии. Цветастая лёгкая куртка девочки лежала на комоде здесь же. Похоже, до вешалок она недотягивалась. На стене ещё одна бисерная картина, поменьше.

Я пошёл дальше в дом, пытаясь найти Арию, но попал в гостиную. Камин, уютный диванчик, светло и красиво. На стене полка с подставкой. Винтовка, самая обычная, без украшений, ухоженная, но в то же время потёртая, с трещинками в дереве, с какой-то надписью, грубо процарапанной ножом. А над полкой картина, больше напоминающая фотографию.

Отряд бойцов на фоне демигрифа, существа, описание которого я встречал в учебниках. Местный монстрик, в элитных частях армии используемый, как ездовое животное. Тигр с головой птицы и весом под три тонны. Среди солдат легко нашёл и Геральта, и Айну. Аналог фото на память, за неимением собственно фотографий?

— Эту картину написал папин друг, — пояснила Ария, стоявшая в дверях и наблюдающая за мной. — После Шонгорской операции. Их не было четыре месяца, самое длительное отсутствие, насколько я помню. Винтовка тоже оттуда. Он всё хотел покататься на демигрифе, но так и не сумел.

Ария грустно улыбнулась и подошла к стенному шкафу. Оттуда она извлекла несколько тубусов.

— Картин было несколько, но мама так и не придумала, куда их вешать. Вот это — в форте Акорск на Мистаре.

На картине была видна стена и, видимо, барбакан какого-то средневекового замка. Люди те же, что и на прошлой картине, сидят разве что вразнобой, а не столпились, будто для фото.

— На картине дядя Чак этого не отобразил, но там рядом порт. Из этого форта шла вся координация Шонгорской операции. Там же где-то рядом стоял госпиталь. Папа не очень любил рассказывать, как там было, а мама рассказывала, — Ария вытерла слезу рукавом. — Они ловили кенгуру на обед, потому что больше таких, чтобы всем хватало мяса, там не водилось. А ведь ещё демигрифа кормить. А ещё он большой и не любит песок, постоянно вычищая перья. И вокруг него, как они останавливались, всегда целая куча перьев потом лежала.

Она показала другую картинку. Здесь были не все, только трое, причём без Геральта и Айны. Зато было нечто, являющееся дальним родственником миномёта.

— А здесь дядя Чак с горной мортирой... — она снова вытерла слезу. — Когда дядя приходил в гости, папа на него всё время ворчал, что эту мортиру приходилось носить им вдвоём...

Она продолжила рассказывать. Сбивчиво, то переключаясь на Геральта, то рассказывая о матери. Не перебивал и не мешал. Давал выговориться. Почти ничего не понимал из её историй, да и неважно это было в тот момент, просто слушал. Она говорила долго, вытаскивая одну картину за другой. Когда тубус опустел, принесла ещё. Во втором тубусе были картины семейной жизни. И сверху лежала семейная картина, сделанная на последний день рождения Арии.

— Почему? — сорвалась девочка. — Почему всё так произошло? Это нечестно! Этого не должно было случиться! Мама!

Она села мне на колени и заплакала. Маленькая осиротевшая девочка. Дочка, по всей видимости, не таких уж и плохих людей. Семья, которую решил разрушить Бронс. Моими руками. Я тихо ненавидел себя. В голове звучал злорадный смех. И при всём при этом я сидел и гладил девочку по голове, утешая как мог.

— Это была гостевая комната, — рассказывала Ария, показывая мне апартаменты, которые для меня подготовила. — Но они ни разу не пригодились. Мы переделаем здесь всё, и будет удобно!

Она выплакалась, а затем ушла в ванную, чтобы привести себя в порядок. Вернулась всё такой же преувеличено бодрой, но... Лучше так. Возможно, я выдаю желаемое за действительное, но в ней исчез надрыв. До столовой мы пока так и не добрались, девочка сразу повела меня сюда.

— Я бы и рад переселиться, но...

Девочку тут же насупилась:

— Что значит — «но»?!

Я даже немного растерялся под этими решительными глазами. Мысли, что меня поселили в общежитие, и могут не разрешить переехать по своему желанию, самому начали казаться какими-то глупыми. Серьёзно, в сравнении с тем, что я здесь делаю под шумок, переселение — сущая мелочь. Даже если кому-то это не понравится — с чего я должен обращать внимание на чьё-либо мнение.

Нет, нежелание переселяться продиктовано вовсе не опасением нарушить порядки и ослушаться кого бы то не было. Это моё собственное нежелание. Уж в этом-то надо признаться самому себе.

— Ничего, забудь, — я отмахнулся, заново осматривая комнату. — Здесь намного лучше, чем в комнате, где я сейчас живу.

Слишком привязалась ко мне социальная роль образцового ученика, надо себя одёрнуть. А вот смываться в город станет сложнее. Это Момо не спросит, куда я там в очередной раз собрался. И даже если спросит — могу и не отвечать. Ария в меня вцепится всерьёз и будет пытать бесконечными расспросами и этой своей сосредоточено нахмуренной моськой.

— Естественно, намного лучше! — возмутилась Ария. — Как может быть иначе?!

— Эй! — надо её немного осадить. Совсем чуть-чуть, — Пару месяцев назад у меня был только угол в общей комнате в старой водонапорной башне. Просто не привык к... такому.

Сейчас я мягок к ней, потому что ей это нужно, да. Но специально подстраиваться под девчонку, что бы там ни происходило и как бы не складывались наши взаимоотношения, я не могу. Придётся ей как-то мириться с моим характером... Хотя всё это по-прежнему звучит очень натянуто.

— Так привыкай! — и не думала снижать напор Ария. — Кем бы ты там ни был раньше, сейчас ты — Минакуро! Соответствуй!

Я закатил глаза:

— Ты не первая, кто мне это говорит. Но свою прошлую жизнь нельзя просто взять и отрезать, будто её не было.

Девочка снова насупилась:

— Ничего не хочу слышать! Ты переезжаешь и точка!

— Я ничего не говорю про переезд, — пожимаю плечами. — Вещи перенести недолго, их у меня немного. Даже часа не потребуется.

Ария победно улыбнулась.

— Покажешь свою комнату? — решил я её отвлечь.

— Легко! Пошли!

Надо что-то делать с этим командным тоном. Нет, что именно — понятно, здесь больше вопрос — как делать это не слишком жёстко. Я небольшой специалист в психологии, не хочу проверять, что с ней будет, если я просто начну жёстко игнорировать её указания. Это какая-то защитная реакция, и пока она не носит деструктивного зерна, это хорошо. Не хотелось бы, чтобы из-за того, что я игнорирую её мнение, она начала привлекать к себе внимание чем-нибудь... Нехорошим.

В голове раздался ехидный смех.

О да, я «счастлив» получить себе на голову такое «счастье».

— Смотри, но ничего не трогай! — строго наказала Ария.

Ничего особенного, и это даже как-то странно. Заправленная кровать, стол, шкаф, полки с учебниками. Полный порядок. Из «личных» вещей только одинокий горшок на подоконнике, и тот подходит под это определение с большой натяжкой. Уверен, его сюда поставила Айна, а Ария просто не решилась убрать. И ничего. Никаких плакатов на стенах, картинок, рисунков, ничего. Стол пуст. Книги строго учебные, по обложкам вижу, сам уже проштудировал половину.

Проходя и бесцеремонно садясь на кровать, я улыбнулся:

— Ты учишься дома?

— Ага, — гордо кивнула девочка. — И учусь лучше всех!

Спорно заявление, с чем бы ей сравнивать. Но озвучивать этого я не стал.

— А ещё чем занимаешься?

Да, вопрос предельно оригинальный, но... Я понятия не имею, о чём с ней говорить. Потому что Ария принципиально отличается от моего обычного окружения. Тех в большинстве случаев уже изрядно успела поиметь жизнь, что способствует быстрому взрослению и определённым деформациям. Ария же пока производила впечатление ребёнка, не видевшего проблем. Вообще. При этом хорошо воспитанного ребёнка. Она стала сиротой, но ведёт себя, почти как пай-девочка.