– Но откуда же ворам становится известно, у кого есть эти «бисквиты»?

– Знаешь ли, в тех разновидностях бизнеса, в которых большие деньги часто переходят из рук в руки, это просчитывается довольно легко...

– Кино, наркотики, проституция... – начала я.

– Недвижимость, пиратское видео...

– И со мной говорит один из лучших экспертов по видеопиратству, не так ли? – За день до того Рэм рассказал мне об истинных источниках своего богатства.

– Мне думается, ты можешь получить неплохую информацию о том, кто получает «бисквиты» от полиции. Конечно, за определенную цену. Гунда им ведь неплохо отстегивают.

– Мадам, наконец-то вы вернулись! – воскликнул портье отеля.

– Да, вроде вернулась.

Он сказал, что Ашок звонил несколько раз и Бэзил Чопра оставил сообщение.

– На этот раз я его в точности записал для вас, так как в прошлый раз вы жаловались, что не смогли ничего разобрать. Мистер Бэзил Чопра сказал, что вы все должны понять.

– Хорошо, давайте.

– Вот оно, я цитирую: "Сообщите мисс Роз Бенгал, что благодаря муссону я наконец все вспомнил. Буря. Это случилось много лет назад, когда мы вели съемку. Калеб начинал снимать фильм. Это была его первая самостоятельная работа. И тут произошла трагедия с его женой. «Не помешай ты мне – я населил бы весь остров Калибанами»[18]. Скажите ей, что она – вылитая первая жена Калеба. Та самая, которая погибла. Покойная". Кроме того, он сообщил, что нашел ту рукопись, о которой вы спрашивали. Он сказал, что вы поймете.

– Да-да, я поняла. Спасибо.

Способы приглашения партнера у амфибий не слишком изысканны. Брачный призыв лягушки-быка слышен на расстоянии километра, но самец этой лягушки за самку принимает все мягкое, движущееся и нужных размеров. В литературе описан случай, когда самец одного вида отыскал самку совсем другого вида, зарывшуюся глубоко в грязь, вытащил ее за задние ноги, прижал к груди и совокуплялся с ней до тех пор, пока она не издохла, отравившись ядовитыми для нее выделениями его кожи. Но самец может продолжать совокупляться с мертвой самкой еще в течение нескольких часов после ее гибели, возбуждаемый собственными страстными телодвижениями.

Иногда мне кажется, что мы не так уж далеко ушли по эволюционной лестнице.

Я подошла к стойке бара и выпила что-то такое, от чего прежде времени старятся. Чтобы подкрепиться, съела несколько тарелочек арахиса, самого главного странника среди всех разновидностей пищи на планете. И полтарелки маринованного лука.

– В луке много витамина С, – сказала я бармену на тот случай, если его обеспокоит состояние моего здоровья после подобной диеты, – очень полезно от похмелья.

Мы сидели в оранжерее у Бэзила Чопры и пили свежую содовую с соком лайма и мятой.

– Я практически ее не знал, – сказал он. – Да ее, собственно, никто не знал. Она очень редко появлялась на публике.

– И тем не менее вы, должно быть, очень хорошо помнили ее лицо, раз спустя двадцать лет сразу же заметили в моем лице сходство с ним.

– Это было очень запоминающееся лицо, – объяснил он. – Однако не слишком запоминающаяся личность при этом. Это я помню хорошо. Простенькая девчушка, почти не знавшая английского, абсолютно преданная Калебу, постоянно взирающая на него с обожанием. Она была маленького роста и очень худая. Вероятно, последствия более раннего и более сложного периода их совместной жизни. Думаю, именно ее невысокий рост и хрупкость помешали мне с самого начала вспомнить, что вы напомнили мне именно ее.

– Да, уж крошкой меня не назовешь.

– Все девушки в наше время выше своих матерей и бабушек. Я полагаю, что причина – в характере пищи. Еще миндаля в сахаре, дорогая?

– О нет, спасибо. – Мне больше подходил маринованный лук.

– Не возражаете, если я все-таки съем немного? Этот миндаль из восхитительнейшего магазинчика, расположенного неподалеку от рынка Кроуфорд. Мой шофер специально привозит его оттуда для меня.

– Вы говорите, что не очень хорошо ее знали, но почему? Вы же должны были встречать ее на съемках.

– Да, казалось бы, я должен был часто ее встречать, но, знаете ли, я не помню, чтобы она приходила на какие-нибудь наши вечеринки. Конечно, в те времена много было разных женщин, и всем хотелось встретиться с известными актерами.

Длинные ресницы Бэзила скромно опустились.

– А как же фотографии? Во всех газетах тех лет только совместные снимки Проспера, Майи и Калеба. А где же Сефали?

– Дома с детьми, я думаю. Как вам объяснить? Команда, работающая над фильмом, подобна изолированному от всего остального мира большому семейству, по крайней мере на время съемок, мафия, в которую трудно проникнуть постороннему. Проспер и Калеб – вообще особый случай. Калеб в то время только становился на ноги, много работал, чтобы по-настоящему овладеть профессией, а в промежутках между съемками каждую свободную минуту посвящал учебе, самосовершенствованию. Проспер был поразительно терпелив с Калебом, и очень близок ему, почти как отец. Калеба быстро стали приглашать в такие места, куда он никогда бы не попал без влияния Проспера. Возможно, именно поэтому он не брал с собой – ах, как это ее звали? – Сефали. Деревце. С белыми цветами, распускающимися ночью и к утру опадающими. Парадоксально и то, что, по легенде, дерево это когда-то было принцессой, влюбившейся в Солнце. И когда Солнце бросило ее, она сожгла себя. А дерево выросло из ее пепла.

– А что выросло из пепла Сефали? Карьера Калеба?

– Можно и так сказать. Майя и Проспер, вероятно, тактично намекнули ему, что присутствие Сефали может плохо сказаться на его реноме. Она была такой... – он пытался подобрать слово поточнее и повежливее одновременно, – неискушенной, эта первая миссис Мистри, и такой юной, хотя я об этом как-то легко забывал, глядя на массу косметики у нее на лице и на дешевые украшения. Это еще одна причина, по которой я не сразу связал ее лицо с вашим. Она была больше похожа на вас после...

– После чего?

– О нет, это слишком мрачное сравнение.

– Но продолжайте же.

– После падения.

– Вы видели ее после того, как она совершила самоубийство?

– Я видел фотографии, которые были у Калеба. Что-то вроде посмертных масок, которые раньше делали из гипса. Он носил эти фотографии с собой еще несколько месяцев после того, как произошло несчастье, бедняга. Мне кажется, он никак не мог избавиться от чувства вины перед ней.

– Итак, вы говорите, что ее присутствие смущало Калеба и он не чаял, как от нее избавиться. Поэтому он и женился во второй раз так быстро.

– Ее присутствие действительно смущало Калеба, но сказать, что он был рад ее уходу, нельзя. Нет, дорогая моя, совсем нет. После ее гибели парень был совершенно сломлен. Несколько месяцев вообще не мог работать. А потом сделался каким-то странным.

– Странным? А не возникало ли предположения, что это не было самоубийством?

– Ну, что вы! Конечно, нет. Их маленькая девочка, Нони, видела все собственными глазами. И она дала очень надежные и при этом очень страшные показания. Соседи нашли девочку в ванной. Она лежала там, свернувшись калачиком от ужаса. Да, вот так... Что с вами, вам плохо, дорогая моя?

– Со мной все в порядке.

Она была в ванной, когда я нашла ее, как я сказала отцу.

– Нони нужна была мать. Поэтому Калеб и женился так быстро. Безусловно, второму браку до первого было далеко. Любви там особой не было.

– Хотя этот брак, бесспорно, больше его устраивал с точки зрения положения в обществе.

– Вне всякого сомнения. – Бэзил помолчал немного. – Я ведь пытаюсь излагать факты, а не судить. Конечно, я постоянно задаюсь вопросом, был бы взлет Калеба столь молниеносным, если бы...

– Если бы Сефали была жива? Значит, его вторая жена оказалась более изысканным и цивилизованным деревом?