Если он действительно собирался когда-нибудь убежать из дома и завербоваться в морскую пехоту, вместо того чтобы спрятаться в Гуз-Кротч, штат Монтана, ему следовало как можно раньше начинать думать и вести себя, как морской пехотинец. Морского пехотинца не испугать темнотой за окном. Морской пехотинец плюет на темноту и не обращает на нее никакого внимания. Морской пехотинец скорее откроет окно, чем убежит в глубь дома.

До такого уровня уверенности в себе Фрик еще не дорос. Поэтому просто сидел за столом, жалея о том, что минуты не бегут, а ползут.

Он достал фотографию из заднего кармана, разгладил ее, всмотрелся в миловидную женщину с необыкновенной улыбкой, отвлекся от спустившейся на дом ночи. Его воображаемая мать.

И однако он так и не последовал предложению Таинственного абонента, никому не показал фотографию этой женщины, не спросил, не знает ли кто ее.

Во-первых, не мог придумать убедительную историю, объясняющую появление у него этой фотографии и причину, по которой ему хотелось установить личность женщины. Вруном он был очень плохим.

А потом, пока он никого о ней не спрашивал, она принадлежала только ему. Стоило же ему выяснить, кто она такая, женщина сразу перестала бы быть его воображаемой матерью.

Раздался стук в окно.

Фрик подпрыгнул, уронил фотографию на пол.

Через окно на него смотрело страшное, под капюшоном, лицо, но капюшон был от дождевика, а лицо принадлежало одному из охранников, мистеру Роме. Благодаря длинной верхней губе и маленькому носу, мистер Рома мог поднимать верхнюю губу, закрывая ею нос, отчего лицо выглядело обезображенным, а зубы — огромными. Фонарик у подбородка, нацеленный вверх, только усиливал эффект.

— Я шташный и ужашный, — сказал мистер Рома. С завернутой верхней губой он не мог выговаривать все буквы.

Когда Фрик подошел к окну, мистер Рома вернул верхнюю губу на положенное место.

— Как дела, Фрик? — спросил он.

— Все хорошо, — Фрик возвысил голос, чтобы мистер Рома услышал его через стекло. — На мгновение мне показалось, что вы — Мин.

— Мин во Флориде с твоим отцом.

— Он вернулся раньше. И сейчас гуляет под дождем. Улыбка так и застыла на лице мистера Ромы.

— Он хотел, чтобы я погулял с ним, чтобы он смог рассказать мне, как дождь очищает душу планеты или что-то в этом роде.

Застывшая улыбка треснула, сползла с лица. Мистер Рома опустил фонарь, повернулся спиной к Фрику, по широкой дуге осветил окружающую его ночь.

— Вы, скорее всего, еще встретите его, — добавил Фрик.

Осознав, что фонарь выдает его местонахождение, мистер Рома выключил его.

— До встречи, Фрик, — и нырнул в туманную тьму. Хотя Фрик был отвратительным вруном, мистер Рома опасался утверждать, что мальчик блефует, раз существовал пусть маленький, но шанс, что Мин может находиться на территории поместья.

В автомобиле, укрывшись от дождя, дрожа, несмотря на работающий на полную мощь обогреватель, думая о мертвом Гекторе Иксе, Рисковый слушал звонки, пока у него не возникло желание опустить стекло и вышвырнуть мобильник на улицу.

Трезвон смолк, когда он заметил шевеление у дома Лапуты. Мужчина вышел на крыльцо, запер дверь, спустился по ступенькам.

Несмотря на дождь и набирающий силу туман, Рисковый признал в нем человека, который входил в дом через гараж. Скорее всего, он видел перед собой Владимира Лапуту.

На пересечении частной подъездной дорожки и общественного тротуара Лапута повернул направо и двинулся в том направлении, откуда и прибыл. Он по-прежнему важно вышагивал, но уже не разговаривал сам с собой и не пел.

Переоделся во все черное, и костюм, похоже лыжный, мог противостоять любой непогоде. Складывалось впечатление, что профессор собрался в Маммот или какой-то другой горнолыжный курорт в Сьеррах.

Словно предвестники снега, белые клубы тумана облепили его, практически укрыв от глаз Рискового, еще до того, как он повернул за угол и действительно исчез из виду.

Уже сняв автомобиль с ручного тормоза, Рисковый включил подфарники и тронулся с места. Доехал до перекрестка. На перпендикулярной улице машин было значительно больше. Посмотрев направо, Рисковый увидел, что Лапута шагает по тротуару. Дождавшись, пока профессор практически скрылся из виду, Рисковый обогнул угол и последовал за ним.

Когда расстояние сократилось до половины квартала, свернул к тротуару и остановился. Подождал, когда Лапута окажется на пределе видимости, только потом вновь тронул автомобиль с места.

Такими вот рывками Рисковый следовал за профессором два с половиной квартала. Там, ни разу не оглянувшись, Лапута сел в черный «Лендровер».

Оставаясь слишком далеко от «Лендровера», чтобы разобрать номерные знаки, позволяя другим автомашинам вклиниться между ними, чтобы маскировать свое присутствие, Рисковый проследовал за «Лендровером» в «Беверли-центр», торговый комплекс на углу бульвара Беверли и Ла-Сильеги. Несмотря на довольно-таки странный наряд для посещения торгового центра, Лапута, вероятно, отправился за покупками.

В гараже слежка на колесах была куда как сложнее, чем на улице. Однако Рисковый держался на хвосте «Лендровера», поднимаясь по пандусам с этажа на этаж, мимо выстроившихся рядами автомобилей, пока Лапута не нашел место для парковки.

В конце ряда нашлась свободная ячейка и для седана Рискового. Он припарковался, заглушил двигатель, вышел из машины, наблюдая за профессором поверх крыш разделявших их автомобилей.

Он думал, что Лапута, следуя указателям, прямиком направится в торговый зал, но вместо этого тот зашагал к пандусу, по которому только что въехал на этаж.

И хотя в гараже хватало других посетителей торгового центра, а также движущихся автомобилей, которые искали место для парковки или направлялись к выездному пандусу, Рисковый старался держаться от профессора на предельном расстоянии. Он боялся, что Лапута заметит его, мало того, сразу поймет, кто он такой.

Лапута спустился по одному длинному пандусу, потом по другому. Двумя этажами ниже оставленного им «Лендровера» подошел к припаркованной двухдверной «Акуре», которая чирикнула, когда он открыл центральный замок нажатием кнопки на дистанционном пульте управления.

Этот парень пришел в торговый центр не за покупками. Он пришел за новыми «колесами».

Какой-то автомобиль, «Лендровер» или «Акура», определенно являлся «клинексом»[80], который использовали для совершения преступления, а потом бросали. Может быть, «клинексом» были оба автомобиля.

У Рискового возникла мысль арестовать Лапуту по обвинению в подозрительном поведении.

Нет. Он не мог пойти на такой риск. Во всяком случае, с уважаемым университетским профессором. С учетом того, что дело «блондинки в пруду» вот-вот получит известность и влиятельный член городского совета станет его злейшим врагом. Группа РДППО уже вела расследование, связанное с обстоятельствами убийства Гектора Икса. При сложившихся обстоятельствах любая ошибка становилась для Рискового пряжей для плетения веревки, на которой его бы и повесили.

Он не имел законных оснований следить за Лапутой. Не вел расследование убийства Мины Райнерд. Весь день использовал оплачиваемый городом автомобиль и служебное положение для того, чтобы помочь другу. Уже сунул свою штучку в тиски и сам завернул их, так что арест профессора грозил бы ему немалыми неприятностями.

Усевшись в «Акуру», не подозревая о слежке, Лапута захлопнул водительскую дверцу и завел двигатель. Наклонился к радиоприемнику. Наверное, настраивал его на любимую станцию.

Рисковый взлетел на два этажа, к седану департамента полиции.

К тому времени, когда он выехал из гаража торгового центра, в надежде перехватить «Акуру», Лапута уже растворился в ночи.

— Вы знаете шоколадный напиток, который называется «Йо-хо»? — спросил Фрик.