В комнате занавески и покрывала кажутся выцветшими и пыльными на фоне его сияющей белой рубашке и черного костюма.

Слегка обшарпанная ванна, небрежно покрашенный полотенцесушитель, зеркало, которое висит под мой рост, а Вадиму показывает только линию челюсти, слегка оттененную пробившейся к вечеру щетиной.

Закончив там, он перешел на кухню. Вроде бы мужчина нормального роста, не особенно накачанный, но для шести квадратных метров он был великоват. Кухня жала ему в плечах; он задевал головой плафон, лампочку в котором я меняла, вставая на табуретку

Я усадила его за стол, и он провел по глубокой царапине на нем пальцем, как всегда в задумчивости провожу я. Это у меня появился новый японский нож и я фигакнула им хлеб, невероятно удивившись, когда он вошел в дерево, не задержавшись. Виталик потом пилил меня полдня, хотя это была моя квартира, мой стол и мой нож. Не так уж часто он у меня оставался, чтобы так нервничать.

Вадим, не вставая с табуретки, открыл холодильник и заглянул туда с плохо скрываемым интересом. В принципе, у нормальных людей он бы нашел максимум просроченный кетчуп, но, увы, не у меня.

— У тебя тут кто-то умер, — задумчиво и опасливо сообщил он мне, рассматривая внутренности кастрюли. — Или наоборот, кто-то ожил. Так сразу и не поймешь.

— Не трогай! — я и сама не помнила, что там было, а главное — когда. — Я провожу эксперимент над новой цивилизацией, жду пока она выйдет в открытый космос.

Вадим с сомнением посмотрел на меня и убрал кастрюлю обратно.

Я отодвинула его от дверцы, снова достала и понесла выливать в унитаз.

Услышала смешок.

— Грех смеяться над самоотверженными хозяюшками, — проворчала я, возвращаясь на кухню.

— Дай вымою, — он отобрал у меня несчастную кастрюлю и встал к раковине.

— Ты мне на совесть сейчас давишь?

— Нет, я развлекаюсь. Знаешь, сколько лет я посуду не мыл?

— Ну, я тоже не мою, — я дождалась, пока он закончит с кастрюлей и добавила: — У меня для этого посудомойка есть.

Моя очередь хихикать.

Мне казалось, я все собрала, но все время что-то забывала. Пока я металась, Вадим развлекался. Покатался в дешевом икейском кресле, повертел фиджеты на столе. Плюхнулся на кровать и закинул руки за голову.

— Забыл уже небось как в однушке жить, миллионер, — пробормотала я. — Или не знал никогда.

— Ян, ну ты совсем что ли? — почти обиженно фыркнул он. — Откуда в нашей стране миллионеры, которые не знали никогда? Ну, то есть были номенклатурные детки, но это не я. Я сам себя сделал. И жили мы с мамой в общежитии коридорного типа. Это похуже однушки, поверь.

— А как ты стал… жителем небоскреба? — я села на край кровати. Он в черном костюме и белоснежной рубашке, уже помятой и испачканной моей тушью после рыданий на груди, с его вихрами и серыми глазами, с ухмылкой этой харизматичной выглядел как вырезанная из картона фигура голливудского актера в полный рост, которую я зачем-то запихнула в свою одинокую постель. И только его слова, его голос как-то прокладывали мостки к реальности и показывали, что он живой и настоящий.

— Я с пятнадцати на Горбушке дисками торговал, — кривая улыбка была не слишком веселой. — Хотя откуда тебе знать что такое Горбушка…

— Я не совсем же малолетняя дурочка! — запротестовала я. — Это рынок всякого контрафакта, который был до нынешнего торгового центра.

— Я и говорю — откуда тебе знать. До рынка был скверик, где раскладывали диски, распечатки, даже еще дискеты прямо на земле. Там и была основная тусовка. Потом стали расти палаточки, кто-то что-то пытался организовывать. Я и влился потихоньку. Сначала сам, потом, когда хорошо пошло, и других нанимал.

— Американская мечта.

— Российский бизнес, — печально отозвался он мне в тон. — Знаешь как с моей смазливой мордой было тяжело пробиваться выше уровня владельца торговой точки?

— Тебя соблазняли богатые жены?

— Увы, не только жены. Да и вообще в делах мало доверяли — если красивый, то сразу тупой.

— И как ты справился, бедняжка?

— Пришлось научиться обращать свои слабости себе же на пользу. Пока думали, что я мордашкой торгую, я подбирался поближе и откусывал им половину жопы.

Я уважительно помолчала.

— А мне про тяжелое детство и рассказать-то нечего! Совсем не могу поддержать разговор, — пожаловалась ему. — Так что буду жалеть красивого миллионера, который плачет о своей жизни в комнате, где вся обстановка целиком стоит дешевле, чем его костюм.

— Сейчас и тебе откушу! — пригрозил Вадим.

— Ну уж нет, теперь я не дамся! — я запрыгнула на кровать и нависла над ним. — Буду настороже и не поведусь на… как ты сказал? Смазливую мордашку!

Заниматься сексом на этой самой кровати со скидкой с молодым красивым миллионером было словно привести мальчика домой в отсутствие родителей и тискаться на их постели. Вроде бы ничего такого, но постоянный диссонанс сбивает весь настрой. Ей-богу, лучше уж в подъезде на лестнице.

Когда я озвучила это Вадиму, он долго ржал и предложил пойти в подъезд. Угораздило меня связаться с таким душевно черствым типом!

В итоге начатое пришлось заканчивать в машине, упираясь коленями в торчащий из коробки складной самокат, который я отказалась запихивать в багажник. А когда Вадим неловко двинул рукой и попал по боку сумки, куда я запихала барахло из серии «никогда не оставлю жильцам», там внутри заскрипел голос далека: «Exterminate! Exterminate!»

Я на всякий случай зажмурилась, чтобы не видеть выражение лица Вадима.

Он оказался очень мужественным человеком и закончил даже в таких невыносимых условиях. Хотя, может, мое содрогающееся от смеха тело ему даже помогло.

— Что теперь будет? — я валялась у Вадима на коленях, он рассеянно перебирал мои волосы и что-то смотрел на планшете.

— Ты отдашь мне пароли от своих мессенджеров и новый телефон тоже, я передам ребятам. Мы найдем этого твоего Водолея и расскажем, что так делать не надо. Увы, на серьезные проблемы с законом он не нагрешил.

— Стрельца.

— Один хрен.

— И он тоже умеет огрызаться, Вадим, осторожнее.

— Серьезно? Думаешь, какой-то сетевой задрот может быть мне опасен? — он отвел планшет и наклонился, чтобы прикоснуться к моим губам легким поцелуем. — Все, милая, расслабься, теперь это не твоя проблема, а моя задача.

— Блин, звучит как в цитатах из девичьих пабликов про настоящих мужчин.

— Если ты забыла, настоящий ли я мужчина, то можешь еще немного поелозить там, где лежишь, и доказательство тебя само найдет.

— А с Машкой что? Ну, то есть, я понимаю, что это скорее всего она, но доказательств вообще никаких…

— И ее тоже предупредим по-хорошему. Все в рамках закона, не волнуйся.

— А можешь ее не трогать? — я привстала, но он вернул мою голову на место и устроил ладонь на груди. Тонкая ткань платья вообще никак не защищала ни от горячих прикосновений, ни от будоражащих ощущений.

— Трогаю я тебя, — заверил Вадим, наглядно это демонстрируя. — А с ней просто поговорим.

— Давай я сама поговорю? — все-таки попробовала еще раз я.

— Как насчет «нет»? — выдвинул Вадим предложение, от которого нельзя было отказаться. — Если я занимаюсь вопросом, я и решаю, что делать. Логично?

Ну, в принципе, логично. И еще не хочется спорить, когда сквозь тонкую ткань чувствуешь горячий язык на своей груди, а пышные юбки задирают наглые руки.

Жалко, что дорога до офиса такая короткая. Где же эти пробки, когда они так нужны!

Новый телефон я купила под присмотром Вадима. Как будто мне было мало проблем, и я реально сбежала бы после того, что случилось! Он проводил меня до своей квартиры, показывая как открываются замки, занес с водителем мои шмотки, даже переоделся и только уходя после долгого, очень долгого поцелуя у дверей, который чуть было не закончился очередным раундом порнокомедии «Начальник и подчиненная», небрежно уронил: