В Барселону я слетала в короткий отпуск между двумя работами. И было мне там — хорошо. Наконец я оценила рынок, облизала всего Гауди, проехалась по трем туристическим маршрутам, немного выучила испанский и даже попробовала посмотреть на шоу фонтанов, но как-то не к месту кольнуло воспоминание о том, что Вадим собирался там делать предложение, и я сбежала, чтобы полюбоваться Саградой в ночном освещении. По крайней мере, там никого не удивляют слезы.

А когда вернулась, меня ждала самая интересная работа в моей жизни! Честно говоря, до сих пор не подозревала за собой склонности к трудоголизму, но оказалось, что если работать дома и над тем, что нравится, остановиться совершенно невозможно! Первое время я делала перерывы только на еду и сон, но потом Мартин написал всем сотрудникам гневное письмо и велел как следует отдыхать и завести себе какое-нибудь хобби. «Творческая энергия нуждается в переключении стимулов», заявил он. И попросил программистов настроить доступ к рабочим материалам так, чтобы нельзя было вкалывать больше десяти часов в сутки.

Хотя я уже давно знала, что все мои любимые друзья работают тут же, встретились вживую мы только через пару месяцев на приветственном корпоративе — Мартин наконец закончил собирать свою команду мечты и пригласил это отпраздновать всех-всех-всех, даже оплатив билеты тем, кто работал из других городов.

И только там я узнала, что теперь по факту возглавляю комьюнити-направление. Впрочем, мне это преподнесли как формальное повышение: «Ведь ты и так занимаешься всеми этими вопросами», и надо мной еще предполагался заместитель директора по работе с общественностью, но я все равно, улучив момент, подошла к Вадиму и прошипела ему на ухо:

— Опять ты?

— Но ты же соответствуешь должности, — безмятежно ответил, салютуя мне бокалом шампанского. — И тебе приятно, что тебя ценят, согласись.

Я согласилась. Приятно было.

Еще было приятно стоять рядом с Вадимом и смотреть на самых потрясающих коллег, которые у меня были в жизни. Даже сейчас, на празднике, они кучковались по направлениям работы и обсуждали дела, которые были для них интереснее всего остального.

Несмотря на приятность, топтаться тут было уже неловко, и я собралась отойти, но тут к нам подъехал парень в инвалидной коляске. Очень худой, даже изможденный, с горящими глазами. Вот чего я не могла представить, так это того, что он… Что это…

— Вадим? — почти испуганно подняла я на него глаза.

— Он просто хочет с тобой поговорить, — Вадим вышел чуть вперед, загораживая меня. — Могу рядом постоять, если тебе некомфортно.

— Это тот, кто я думаю?

— Да, я Стрелец. Но теперь, наверное, уместнее Сергей Михалев, — парень протянул мне руку. Я оглянулась на Вадима, тот кивнул успокаивающе, и я все-таки пожала протянутую ладонь.

— Не могу сказать, что приятно, — заметила я, снова прячась за спину Вадима.

— Я понимаю. Хочу принести извинения за свое поведение, — у Стрельца было не слишком выразительное лицо, но раскаяние ему все-таки удалось.

— Такое поведение называется нарушением закона.

— Да, я сорвался, — он опустил голову и сплел длинные худые пальцы. — Понимаю, что никакие болезни не могут быть оправданием, но тем не менее, это было не совсем адекватное психическое состояние, связанное с некоторыми органическими проблемами. На нормальную терапию, как вы понимаете, моей пенсии тогда не хватало.

— Сергей очень талантливый, я бы сказал — гениальный человек, — Вадим повернулся ко мне, положил руку на локоть и успокаивающе сжал. — Но теперь он с нами. А у нас, как ты знаешь, и нормальные зарплаты, и страховка, и главное — мы ценим сотрудников.

— Ничего себе, — это я уже два месяца работаю в одной компании со своим врагом? — Как тебе вообще в голову пришло?

— Нам в проект понадобился человек с такими компетенциями. В рамках… эммм… переосмысления жизни, скажем так, я съездил к нему поговорить.

— Вадим Сергеевич рассказал мне про то, как он подошел к краю, и что стал лучше меня понимать.

— К какому краю? — насторожилась я.

И поймала их быстрые переглядки. Предостерегающее выражение лица Вадима, угрюмый взгляд в пол Стрельца.

— В общем, это одна из наших звезд, — преувеличенно бодро сказал Вадима, хлопая парня по плечу. — Он разбирается практически во всем, что нам нужно. Жаль, что таких больше нет.

— Еще одного Стрельца мир бы не выдержал, — хмыкнул тот.

Вот согласна.

Я отошла в сторону. Подумать. Если до этого момента я весьма скептически относилась к действиям Вадима по «компенсации» мне его поведения, то Стрелец… Вряд ли он бы взял его на работу, чтобы понравиться мне. Наоборот — он сильно рисковал. Ведь с ним связаны неприятные для меня события и та ситуация, об которую сломались наши отношения. То есть, возможно, это все не просто выпендреж, не просто игра для одного зрителя — меня. Может быть, он и правда изменился?

— Вадим, — вернулась я. Стрелец уже укатил к Тамаре Васильевне. Тоже извиняться? — А Розалину с Элеонорой ты уволил?

— Зачем? — удивился он. — Работают и работают. Нормально работают. А тебе хочется, чтобы я уволил?

Я хорошо подумала. И, если честно, решила проверить.

— Да. Сделай мне приятно.

Вадим посмотрел на меня. Я продолжала улыбаться и ждать. Глаза его из прозрачных и глубоких постепенно становились плоскими как крышки сейфов. Он вздохнул:

— Прости. Но нет. Я сделал им по выговору, лишил премий, заставил организовать тренинг по корпоративной этике. И считаю, что этого достаточно. Повторные проблемы будут решены жестче. А просто ради удовольствия… Нет, Ян.

— Даже если я скажу, что это единственное, что отделяет меня от решения вернуться к тебе?

— А это так?

Я промолчала.

Он хмыкнул.

— Что, я прошел испытание?

— Слишком умный, — проворчала я.

Логичное, но глупое требование, которое несложно выполнить. Сразу понятно, этот фейерверк с одной-единственной целью или там все-таки есть какая-то работа за ним.

Наблюдала за Вадимом. Он почти не пил. Представлял сотрудников друг другу. Знакомился, общался. Улыбался своей светлой улыбкой, правда сейчас чуть грустноватой. Наблюдать за ним было почти больно.

Почему у нас все так получилось?

Иногда я ловила его взгляд на себе, но он сразу отводил глаза. Даже казалось, что я ошиблась, просто выдаю желаемое за действительное.

Вечер катился дальше и дальше, все перезнакомились, я пообщалась со старыми друзьями и завела новые знакомства. Музыка становилась зажигательней, кое-кто уже начал танцевать. Вадим покосился на меня в очередной раз и подошел к ди-джею.

И вдруг вместо последних хитов зазвучало танго. То самое.

Я вздрогнула и собралась уже было сбежать, но он уже шел ко мне.

Платье в этот раз было совсем неподходящим: слишком узким, без разрезов, очень спокойного серого цвета — все-таки мне понравился этот оттенок. Но Вадим и не пытался зажигать. Мы просто танцевали.

Очень просто.

Очень спокойно.

Без выпендрежа — лишь касаясь рук, лишь не отрывая взгляда друг от друга. И, несмотря на то, что это таки был мой второй опыт танго, все получалось.

— Я подумал, ты не сможешь отказать мне на этой песне, — сказал он, когда музыка закончилась.

— Захотела — отказала бы.

— Значит не захотела? — насмешливо поднял он бровь.

Под конец я все-таки откинулась назад, ловя его прозрачный взгляд. Его ладонь легла на мою спину и так и осталась, согревая через ткань. Очень не хотелось, чтобы он ее убирал.

Мы вышли из шумного зала в пустую тихую комнату, и там Вадим посмотрел на меня и решился:

— Я знаю, что ты не даешь третьих шансов. Но уже проговорилась, поэтому не могу не спросить.