Неприступная крепость в глубине темного леса. Логичное продолжение башни для принцессы.

«Друзья» Вадима оказались толстенькими плешивыми мужичками с трудовой мозолью на пузе. Официантки в коротких платьицах разносили шампанское, которым никто не интересовался, а вот на задницы девушек пялились все.

Судя по разговорам, самый главный и важный гость еще не приехал, поэтому все уговаривали друг друга не напиваться, отказывались от водки, но в качестве компенсации незаметно надирались виски.

С каждым часом разговоры становились громче, взгляды маслянее. Я ходила с одним бокалом уже выдохшегося шампанского — меня слишком потряхивало, чтобы есть. И даже пить. Но спутницы других мужчин — очень красивые длинноногие девы с ярким загаром, чем-то все неуловимо похожие друг на друга, с удовольствием налегали на крабов и земляничные пирожные.

«Говорят, такие на завтраках в Кремле подают».

Видимо, завтраки в Кремле были тут ценной вещью, о ней мечтали, ей завидовали, ее планировали. Слышала я про них не раз и не два. А Вадим, интересно, уже был на завтраке в Кремле? Как туда одеваться?

На меня смотрели настороженно, никакие правила действительно не работали, знакомиться никто не подходил. Я выбрала парочку женщин постарше, но они так холодно ответили на мои приветствия, что к мужчинам я уже не рискнула подходить. Сидела в углу на диване, общипывала виноградную гроздь и наблюдала.

Хотелось спросить — что бы сделала Лиза? Как бы представилась? С кем бы завела беседу?

Ничего в голову не приходило. Может быть, стоило с ней посоветоваться. Или она и так уже была бы тут своей?

Гость все не ехал. Галстуки ползли вбок, расстегивались пиджаки, наконец пошла в ход и водочка.

«Ну где же он, мы так ничего не успеем, к вечеру уже баню раскочегарят».

Включили какую-то музыку из сборника хитов для секса, томную и банальную. Некоторые девушки выцепляли своих — надеюсь, своих, — кавалеров и топтались с ними как в пионерском лагере в некотором подобии «медляков».

Вадим шумно рассказывал какие-то анекдоты — он тоже уже выпил изрядно.

Попыталась подойти к нему, но он отмахнулся: «Милая, ну займись чем-нибудь, я не знаю, тут важный разговор».

Я решила, что самое время подышать свежим воздухом. Никому, кажется, такая безумная идея в голову не приходила, даже курить ходили в отдельную комнату. Но я как будто подала идею — следом за мной сразу вывалилась толпа мужиков в одинаковых деловых костюмах. Так бессмысленно и глупо выглядит эта униформа. Как будто без шелковой удавки на шее человек не может сказать ничего дельного.

Впрочем, оказалось, это не я задала моду, а они уже что-то знали — ко входу стали подъезжать одна за другой большие черные машины, и оттуда выходило пополнение армии клонов. Вероятно, прибыл тот самый серьезный гость.

— А вы кто? Хозяйка дома? — ко мне вдруг обратился приятный мужчина, высокий и худой, на вид лет сорока пяти, но выглядит получше пузатиков. Едва уловимый акцент.

— Нет, я подруга… — я затруднилась.

Но меня прервали — из дверей вывалилась новая порция раскрасневшихся мужиков:

— Мартин здесь? Давай, давай… Сразу в баньку ему, давай, штрафную!

— Яна, что ты здесь делаешь? — прошипел Вадим, подходя сзади. — Самое серьезное начинается.

— Я просто вышла… А что у вас за дела? — я прислушивалась к разговорам, и с бьющимся сердцем улавливала знакомые слова про интернет, пользователей, статистику репостов и показов. — Вы собираетесь свою социальную сеть делать? Расскажи!

— Иди с девочками лучше, они в сауну собрались, — отмахнулся Вадим. — Дома тебе все расскажу. Все, беги.

Только что по заднице не хлопнул.

А, нет, вернулся и хлопнул.

Сауна с подружками хороша, когда вы в купальниках, в халатиках, все одинаково несовершенные, знакомые уже годами, заказываете туда пиццу и пиво и долго с наслаждением сплетничаете. Кто о Борисе Михайловиче из АХЧ, который Насте из кадров цветы принес, кто о том, кого выберет Мередит — Делюку или Линка.

А не когда тут каждая первая — безупречная кукла с ровным загаром без белых пятен, без грамма жира и стоячей грудью. И все сбрасывают с себя платья с непринужденностью моделей за кулисами подиума и налегают на шампанское с фруктами.

Я, конечно, осталась в купальнике — лучше уж потерпеть странные взгляды, чем оценивающие, но фрукты с шампанским в маленьком закрытом помещении меня все-таки сильно смущали. Неужели у кукол даже ЖКТ работает как-то иначе, не как у смертных женщин?

Ну и вообще это отношение «иди с девочками в сауну» как-то подозрительно похоже на «иди с другими детьми поиграй» на каком-нибудь взрослом празднике, когда тебе шесть лет. Как будто все дети и все «девочки» абсолютно совместимы и им все равно, с кем играть.

Я забилась в угол и не отсвечивала, и на меня постепенно перестали обращать внимание. Они были, в основном, друг с другом знакомы, а кто не был — постепенно подхватывали темы и вливались. Может быть, я не совсем права про заменяемость партнеров по играм. Все, кроме меня, отлично вписались.

— Ты где такие губы делала? У тебя маленькие губки, зачем ты туда весь шприц фигачишь?

— Выкидывать, что ли?

— А моему нравится, когда губы пельмешками такими.

— У меня есть девочка — губы делает — не отличишь! Хочешь, дам телефон? Сравнишь и сама поймешь.

— Мне, мне телефон! Я могу обменять на дяденьку с блефаропластикой. Вы явно своего мастера не нашли.

Божечки-кошечки, я даже знать не хочу, что это за хрень. Мой опыт общения с хардкорной косметологией еще долгие годы будет меня вдохновлять на шутки. Как закончится, не раньше, схожу еще наберусь.

— Ты еще не делала нос? Странно выглядит, будто делала, но…

— Перегородку оперировала.

— А что сразу не подправила?

— Сказали нельзя пока.

— Комки Биша тебе бы удалить, пока нос заживает.

— Возраст уже не тот. Это тебе еще лет десять сиять, а я как начну щеками проваливаться…

— Кстати, видела, что у Кристины с зубами?

— Семерки удалила, а тут возраст — и поползло все во рту. Или редкозубой ходить или опять брекеты.

— Куда ей брекеты, ее ж этот моментально сменяет на две по двадцать, если она не будет свой фирменный глубокий…

Ой, все.

С меня хватит.

Я подхватила с тарелки огромную сочную грушу, на которую вожделенно смотрела все это время, и малодушно слиняла с девичьих посиделок. Даже одеваться не стала, только накинула халат и перебежками рванула наверх, в комнату, которую нам с Вадимом выделили.

Разумеется, я заблудилась. Невозможно одновременно ориентироваться в чужом огромном доме, психовать, есть грушу, капая на себя соком, и размышлять о жизни. Что-то непременно страдает.

В данном случае пострадал внутренний компас. Как я ни старалась вырулить куда-нибудь в центральный холл или хотя бы в основной банкетный зал, за очередными пафосными двойными дверями внезапно обнаруживался то бассейн, где кто-то повизгивал слишком уж ритмично, то зимний сад — было любопытно, но я не пошла, испугалась, что там что-нибудь хищное растет при любви-то хозяев к мрачным замкам, то бесконечные пустые коридоры, которые лет через пятьсот должны, по замыслу архитектора, заполниться портретами хозяев.

Меньше всего мне хотелось встречаться с бухими гостями в столь поздний час и в столь легкомысленном виде, поэтому я сворачивала каждый раз, как слышала голоса. Это, что логично, не приближало меня к цели.

И только различив в очередном разговоре знакомый голос Вадима, я радостно поскакала туда по темному залу, в котором что-то таинственно мерцало зеленым и голубым. Надеюсь, земная техника, а не инопланетный корабль.

И замерла почти на границе тьмы и света, который заливал следующую комнату.

Где Вадим успел потерять галстук, уже было неважно. Да и белоснежная рубашка хранила память о богатом банкете. Он был совершенно, в хлам, пьян, стоял, покачиваясь, засунув руки в карманы — я так и не отучила его от этой привычки. Но голос его был тверд и холоден: