Влияние «Мусульманского братства» усилилось в Саудовской Аравии после нападения фанатиков на Великую мечеть в Мекке 20 ноября 1979 г., после которого правительство Эр — Риада стало более подозрительно относиться к ваххабитам. «Последовало «возрождение молодых радикалов», которые, как и шииты в Иране, соединили антиимпериализм борцов за права «третьего мира» (рисуя саудовских владык как американских лакеев); они соединили активизм братства с салафизмом, создавая взрывчатую смесь, которая детонировала по всему региону и всему миру»[506].

После Афганистана 1980‑х годов джихад стал глобальным, и фундаменталисты сменили и тактику, и стратегию. Помимо бен Ладена; выдвинулись такие люди, как египтянин Айман аз-Завахири, целью стали не только «ближние», но и «дальние» враги. Подлинным манифестом глобального джихада стала работа Завахири «Рыцари под знаменем Пророка». (Ее пока нет на западных языках.) Эта книга начинается именно с призыва обратиться к «дальним» врагам. Для успеха, говорится в ней, джихад нуждается в новой плеяде лидеров, которые были бы «достаточно просвещены и обучены научным, конфронтационным и рациональным методам». Сборным пунктом всех борцов является Палестина. Завахири призвал нанести удар не только по правительствам западных стран, но и по их населению, потому что «они знают лишь язык собственных интересов, поддерживаемых грубой военной силой. Если мы желаем, чтобы они признали наши права, мы должны говорить с ними на языке, который они понимают». Согласно Джавахери, атаки самоубийц «являются самым эффективным способом нанесения урона противнику».

«Аль — Кайда», «занимающая страницы Интернета, осуществляющая связь по спутниковым телевизионным каналам, тайно производящая финансовые перемещения, пользующаяся международными авиационными перевозками и находящая сторонников от Джерси — Сити до рисовых полей Индонезии»[507], является современной организацией, восприимчивой к новациям. Бен Ладен — гибрид нескольких культурных традиций.

Самоубийцы 11 сентября получили образование на Западе, обрели западную дисциплину, способность выполнять сложные операции.

Главный вопрос, который поставила перед американцами трагедия 11 сентября 2001 г.: за что? Ответа требовала природная американская рациональность и вера в трезвый и хладнокровный анализ. За что мусульмане не любят Америку? Понадобилось три года потерь, чтобы предоставить Америке менее лицеприятный, значительно более конкретный и точный ответ: Америку не любят не за ее качества, а за ее политику. Не за то, чем она является, а за то, что она делает. Никакая общественная дипломатия, никакая президентская хвала исламу, никакие политически корректные дебаты не могут замаскировать той реальности, что многие из 1,3 млн мусульман «ненавидят нас за наши действия, а не за наши ценности, и они возобладают в этой войне»[508].

Все большее число американцев называют операции бен Ладена войной, «оборонительным джихадом, санкционированным Богом, соответствующим написанному в Коране, зафиксированным мыслям и традициям Мохаммеда»[509]. У бен Ладена ясная, четкая, сфокусированная, ограниченная и чрезвычайно популярная в мусульманском мире внешняя политика: прекратить американскую помощь Израилю и в конечном счете уничтожить это государство; увести американские войска с Аравийского полуострова; закрыть американские базы в Ираке, Афганистане и других мусульманских странах; ликвидировать прозападные режимы в Саудовской Аравии, Кувейте, Иордании и других странах; законсервировать энергетические богатства мусульманского мира и продавать их только по самым высоким ценам. Ради достижения этих целей, а не ради некой «зависти» боевые мусульманские организации (полагает растущее число американцев) будут наносить удары по США. Их не интересует американская свобода, их интересует американская политика в отношении исламского мира. Бен Ладен — «практичный воин, а не апокалиптичный террорист». Если США не изменят своей позиции, война между Америкой и исламом охватит все обозримое будущее. «Никто не может точно определить, какой ущерб принесет слепая приверженность Америки контрпродуктивной и ошибочной, лишенной морали и мужества тридцатилетней политике США на Среднем Востоке»[510].

Мусульманский мир готов сражаться с Соединенными Штатами не по неким эмоциональным, а по конкретно–определенным причинам. Мусульмане имеют свои основания полагать, что их огромные территории от Атлантики до Тихого океана находятся в зоне американского насилия. Америка «сражается не с преступностью или терроризмом, а с мусульманским восстанием мирового масштаба». В глазах мусульман «Америка больше не является нацией Франклина Рузвельта, который сокрушил фашизм и принудил Черчилля сдать Британскую империю, не нацией Дуайта Эйзенхауэра, который остановил англичан, французов и израильтян у Суэца, и даже не Рональда Рейгана, который остановил советских атеистов в Афганистане. Америка уже не пытается быть честным брокером. Америка ныне защищает всех арабских тиранов от Рабата до Рияда, она покинула палестинцев жить в лагерях от рождения до смерти, она слепо поддерживает Израиль и мешает вооружению самих мусульман»[511].

Воспринимая мусульман–радикалов как фанатичную непримиримую силу, американская сторона склонна верить только в силовое решение. США стараются завладеть рычагами власти заведомо неуправляемых государств, таких, как Афганистан и Ирак, полагаясь только на силу.

Америка игнорирует нравы почти полутора миллиардов мусульман. Американцы постарались ограничить исламскую систему благотворительных организаций, что немедленно ожесточило миллионы мусульман. Американцы потребовали изменить расписание в мусульманских университетах: больше времени науке, меньше Корану — ничто не могло более потрясти верующих ислама.

Нахождение вооруженных сил США близ мусульманских святынь Мекки и Медины является очевидной ошибкой — оно вызывает ропот мусульманского мира. Нечувствительность официального Вашингтона к религиозным устоям исламского мира, активное использование базы Дахран и других военных структур на Аравийском полуострове порождают мнение о презрении американского гиганта к одной из великих мировых религий. Полагаться лишь на военные средства в межцивилизационном столкновении нерационально. Самоубийственно в целом цивилизационное презрение, продемонстрированное так очевидно. Роковой ошибкой американской стороны является закрытие глаз на то, что, с точки зрения мусульман, отделение церкви от государства — сугубо негативное явление, и западный призыв к такому отделению не мог не вызвать негативной реакции.

Что провоцирует межцивилизационное ожесточение — жесткие высказывания христианских проповедников, четко фиксируемые в исламской среде. Пэт Робертсон: «Гитлер делал много дурного, но мусульмане поступают с евреями еще хуже». Преподобный Джереми Фолвэлл назвал Мухаммеда «террористом». Телепроповедник Джимми Сваггарт: «Пусть Господь благословляет тех, кто благословляет Израиль, и проклянет того, кто проклинает Израиль». Преподобный Франклин Греэм назвал ислам «порочной религией»; он сказал, что христианство и ислам противостоят друг другу, как «свет и тьма». Обобщенно: «Мир ислама никогда — за всю свою историю не слышал подобных оскорблений»[512]. И такие оценки следуют не только от «Аль — Кайды», но от алжирской группы салафистов, кашмирской «Лаш–кар–э-Тайиба» афганской «Хисби Ислами», индонезийской «Джемаа Исламия» и многих сотен других исламских организаций, члены которых истово верят в то, что они — «рабы Аллаха».