— Да, из карты это видео, — согласился Кутепов, — но где разведданные? Где план красного командования? Тем более, что там сейчас командует бывший наш сослуживец, генерал Селивачёв, а он дело знает. Итак, приказываю: по первому требованию представлять поручику Яскевичу все имеющиеся в штабе разведданные. Вся войсковая разведка: дивизионная, полковая, батальонная — работает на него. Я дважды в день, утром и вечером, подхожу к вашей карте, и вы мне докладываете положение вверенных вам красных войск.
Теперь день командира корпуса начинался и заканчивался встречей с Яскевичем.
— Как вверенные вам красные войска? — спрашивал сначала Кутепов, а в заключение говорил: — Смотрите, повешу вас, если вы напутали.
Сильный ветер с дождём гнал мусор по вокзальной площади в Курске, однако алчущие хлеба, спирта или чего-нибудь пострашнее и не думали прятаться от непогоды. Меженин пробирался сквозь эту толпу, осторожно оглядываясь, — свидетели были не нужны. Нанюхавшиеся кокаина подростки с безумными глазами и нечленораздельной речью, наколовшиеся морфием его не интересовали, он не откликался на призывы «кока чистая 100 рублей», «марафет: ампула — сотня, прямо из госпиталя»...
Наконец нашёл того, кто ему был нужен: прислонившись к вокзальной стене, сидел весёлый, хитро улыбающийся восточный человек.
— Что надо красному солдату? — спросил этот человек. — Я знаю, что надо. Красному солдату гашиш надо.
— Тихо ты. Табак мне надо крепкий с этим. Понял?
— Ну, да, чтобы спать хорошо.
— Чтобы заснул сразу очень крепко часа на два.
— Вот такой мешочка 300 рублей. Дешевле нигде не найдёшь.
Меженин осмотрелся. Люди на него не смотрят. Наверное, смотрят на плакат «Все на борьбу с Деникиным».
Со своим приобретением Игорь направился в штабную столовую. По дороге попробовал хитрый табачок — сразу бьёт по мозгам, но и махорка тоже попадается страшно крепкая. Дождался в столовой Юркина. Тот последние дни ходил угрюмый, забывчивый, рассеянный — подтвердились известия о гибели Лизы; часто повторял: «Отомстим».
— План контрнаступления готов, — начал он, — после обеда разошлют. Мне дадут на два часа. Потом поеду в часть, в Новый Оскол, разъяснять солдатам.
Когда съели суп из селёдки и пшённую кашу, Меженин успел угостить Юркина специальным табаком.
— Такой забористый, — отрекомендовал он, — сам курю его третий день. Мозги хорошо прочищает.
Возле занимаемой ими комнатки Юркина уже ждал строгий курьер штаба с пакетами и с книгой регистрации документов.
— Товарищу Юркину для ознакомления, — сказал он. — Ровно на два часа.
— Ты, Игорь, извини.
— Я всё понимаю. Я здесь покурю за дверью. Буду тебя охранять.
Минут через десять Юркин спал, сидя за столом, уронив голову рядом с небольшой пачкой машинописных прозрачных страниц.
Теперь закрыться и понадеяться на память, карандаш, бумагу...
Следующее утро в штабе корпуса началось как обычно, с той лишь разницей, что, когда Кутепов вошёл в комнату Яскевича, там уже был полковник Соболь. По обыкновению генерал спросил:
— Как вверенные вам красные войска, поручик?
— Ваше превосходительство... — заволновался Яскевич. — Есть данные. Господин полковник знает.
— Я хочу, чтобы сначала вы мне доложили.
Поручик освободил от карандашей, лупы, каких-то бумажек приколотую к столу карту и положил рядом с ней небольшую пачку тонких машинописных листов.
— Это расшифрованное разведдонесение о плане операции красных.
— Чьи данные? Какой разведки?
— Нашей, корпусной, ваше превосходительство.
— Поздравляю, полковник. Докладывайте, поручик.
— Операцией поручено руководить помощнику командующего Южным фронтом бывшему генералу Селивачёву. В его распоряжении 33 полка XIII, XIV и VIII армий. Всего 150 тысяч штыков, 23 тысячи сабель, 719 орудий, 3197 пулемётов. Эта группа наступает на наш правый фланг с целью захватить район Короча—Белгород—Волчанск—Купянск. Это их славный удар.
— Не могу не напомнить вам, ваше превосходительство, как точно вы предугадали это направление, — сказал Соболь.
— Ваше превосходительство, — подхватил Яскевич. — Вы именно этот план контрнаступления красных и предвидели.
— Нетрудно было догадаться, — сказал Кутепов, как о чём-то само собою разумеющемся, — докладывайте дальше.
— В центре, в направлении Сажное—Белгород атакуют части так называемого «крепостного района»: примерно 12 неполных полков в сопровождении трёх-четырёх бронепоездов. На наш левый фланг планируется наступление XIII и XIV армий. Основное направление — Готня. Особую надежду красные возлагают на 7-ю дивизию, прибывшую с колчаковского фронта. Дивизия хорошо укомплектована, каждый полк — 1200 штыков, моральный дух высокий. С13 августа 7-я дивизия поступает в подчинение командующему ХIII армией. Её задача: развитие успеха. Южнее Готни во фланг и тыл корпуса наступают шесть полков группы Пархоменко, два полка конной бригады Гусева и ещё восемь отдельных полков с двумя-тремя бронепоездами.
— 80 полков и пять-семь бронепоездов должны окружить и раздавить наш корпус, — констатировал Кутепов, — Известна дата начала наступления?
— 16 августа, — доложил Соболь.
— Мы начнём раньше, — сказал Кутепов. — Сейчас свяжусь со штабом армии, а через час — оперативное совещание. Размножьте разведданные для офицеров. Туркула и других офицеров, отпущенных в Харьков, не вызывать. Они приедут завтра. Никакой тревоги. Штаб работает в обычном режиме. Все передвижения войск — только ночью.
Со штабом армии связываться не было смысла. Офицеры Дроздовского полка во главе с полковником Туркулом давали в Гранд-отеле обед в честь командующего Добровольческой армии генерал-лейтенанта Май-Маевского. Здесь присутствовали чуть ли не все офицеры штаба во главе с начальником. У того имелись некоторые отрывочные «ведения о готовящемся контрнаступлении красных, и он пытался доложить об этом генералу, но тот был в соответствующем состоянии.
— Оставьте, генерал, — говорил Май-Маевский. — На фронте всё благополучно. Если на таком чудесном обеде мы будем говорить о наших делах, я, как советует великий Диккенс, заставлю камни с Соборной площади восстать против вас.
Главным организатором обеда был капитан Макаров, которому пьяный разгул требовался для решения двух срочных вопросов: во-первых, неожиданно появился его старший брат, застрявший в младших унтер-офицерах, а во-вторых, Кубань брала по высшей цене эшелон спирта. Если б цистерну или пару бочек, Макаров сам бы подписался за генерала, но эшелон...
Первый вопрос решился положительно ещё в момент сборов генерала на обед. Он советовался с Макаровым, что предпочесть: мундир или лёгкий френч, когда капитан сообщил:
— Ваше превосходительство, ко мне приехал мой брат Владимир. Революция помешала ему закончить военное училище, он так и остался младшим унтер-офицером из вольноопределяющихся. Разрешите зачислить его на службу в конвой или охранную роту.
— Чудак вы этакий, — добродушно усмехнулся генерал. — Скажите дежурному генералу, чтобы его зачислили в мои ординарцы. Где ваш брат? Позовите его.
Макаров поблагодарил генерала, пригласил брата.
Генерал подал Владимиру руку, пригласил сесть, расспрашивал, отчего он до сих пор не офицер. Хорошо подготовленный младшим братом Владимир рассказал несколько историй о своих похождениях, и вопрос был решён.
— Вы с сегодняшнего дня зачисляетесь моим личным ординарцем, — сказал генерал. — Приступайте к исполнению своих обязанностей. Начнём с того, что вы будете сопровождать меня на обед в Гранд-отель.
Документ на эшелон спирта генерал подписал уже за столом под разговор о Диккенсе.
Пели Дроздовский марш:
