В одном из кресел сидела девушка. Даже в теплом свете огня ее черные волосы отливали синевой, падая до самой поясницы. В одной руке она держала приоткрытый томик Пушкина и читала вслух:

Девушка вздохнула и резко захлопнула книгу.

– Мне часто читали классиков в детстве. До сих пор тошнит – проговорила она ледяным, как арктический ветер, голосом.

Девушка грациозно повернулась ко мне и откинула волосы назад; они, словно дождь, рассыпалась по спине. Ее лицо было почти идеально пропорциональным. Острый подбородок, высокие скулы, прямой нос, четкие арки бровей. Кожа – белая, словно первый снег, – контрастировала с большими черными глазами.

Я не спеша подошла и села в кресло напротив. Мною двигало любопытство. В ней была какая-то манящая сила. Мы молча смотрели друг на друга. Она мне напоминала цветы олеандра – настолько же прекрасные, насколько смертельные.

– Марина Ольтур, – гордо представилась она.

– Судя по тому, как ты произнесла свое имя, я должна была ждать тебя всю жизнь и сейчас кататься по полу от восторга.

Ее ироничный смех раздался звуком камнепада. Тяжелый и громкий.

– Судя по тому, что ты не катаешься по полу от восторга, тебе неизвестно, кто я.

– Верно. Кроме того, ты, вероятно, жуткая стерва.

Она вытянула длинные ноги, обутые в высокие кожаные сапоги.

– Тебе обо мне известно самое главное. Не пренебрегай этим!

– Приму к сведению, – склонила я голову набок.

– Если окажешься достаточно умной, то да. Хотя Илай любит развлечься с дурочками.

– Ты пытаешься намекнуть, что он развлекался и с тобой?

– Если у тебя острый язык, ты должна быть уверена в силовом превосходстве над оппонентом, чтобы твои речи не оказались фатальными!

Появление туатов уже меня не пугало. А Марина казалась даже интересной. Опасной, да, но интересной.

– Так что ты тут делаешь? – спросила я.

Она улыбнулась.

– Причина банальна. Илай, – она провела пальцем по выступающей ключице. Ее ногти были выкрашены в цвет графита.

Я промолчала. Марина была ослепительно красива и, похоже, умна, почему она могла бы не понравиться Илаю.

– Я соскучилась по нему, неужели это недостаточно веская причина?! – вкрадчиво проговорила она. – По нему нельзя не скучать, ведь так?

Марина заглянула ко мне в глаза, словно двумя руками залезла ко мне в душу, нащупывая слабые стороны. Ее тяжелый взгляд ощущался холодом в костях, настолько сильным, что просто обжигал.

– Так.

Она мягко улыбнулась.

– То, что он захотел поиграть с тобой, меня не расстраивает, даже наоборот. Илай сможет оценить достоинства в сравнении. И потом, платоническая любовь – миф. Так и не может существовать ничего между вами. Вы противоположности! – она вздернула подбородок кверху.

Я не хотела ей ничего отвечать.

– Я могу понять его, – продолжала она. – Мы всегда желаем получить то, чего у нас нет. Но часто выходит так, что когда мы всё же достигаем желаемого, оказывается, что это совсем не то, что нам нужно. В тебе есть всё, чего нет в нем. Добродетель, чистота, жертвенность… Но кому это нужно в наше время? покачала головой она. Марина выглядела безжизненно красивой, как фарфоровая кукла. – Их ценность давно утеряна. Всё равно что пытаться раплатиться в магазине франкскими шиллингами эпохи Карла Великого. Он другой, Лила! – прошептала она, закинув ногу за ногу. – Можно нарядить тигра в костюм кролика, но нельзя его заставить есть морковку. Сейчас Илай верит в то, во что хочет верить. А хочет он тебя.

– Тогда что ты тут делаешь?

– Мало ли, чего он хочет, – остро усмехнулась она. – Я пришла забрать свое.

– Возьми… если сможешь, – невозмутимо произнесла я.

Она улыбнулась так, что я затаила дыхание. Ее взгляд блеснул, как лунный свет на черной поверхности океана.

– Как просто ты сдаешься! – Марина пренебрежительно сузила глаза. – Я верю, что тот, кто не борется за свое счастье, – его не заслуживает.

Всё внутри забурило, громко протестуя, – ведь Илай не вещь. Нельзя просто кинуть жребий и решить, кому он достанется.

– Он сам решит, что для него лучше, – сказала я твердым голосом.

– Давай проверим, – выглянула она из-за кресла. – Ударь меня. Если он не будет сопротивляться – никогда не приближайся к нему.

Марина с грацией пантеры спрыгнула с кресла.

Она подошла к полке и одним движением скинула книги на пол, открывая мне обзор. Теперь я могла видеть Илая и Джареда, заходящих в библиотеку.

– Не могу понять, куда они подевались… Они были там! – бросил Джаред.

– Мы узнаем. Сначала хочу отвезти Лилу домой.

– Я видел… – начал Джей.

Марина взялась двумя руками за полку и игриво выглянула из-за нее.

– Марина! – лицо Джареда вспыхнуло и вытянулось.

– Ты уже говорил, – сказал Илай, скривившись. Затем он тоже увидел Марину и нежно улыбнулся. Он подошел к ней близко и протянул руку.

Марина закуталась в его объятия и положила голову на грудь.

Она торжествующе смотрела на меня и улыбалась.

Илай провел руками по ее волосам и поцеловал в губы. Девушка занесла руку за спину и показала мне средний палец. Я вздрогнула и вцепилась руками в подлокотники. Сцена предо мной не нуждалась в комментариях. То, как его глаза блестели, когда он смотрел на нее, с какой нежностью обнимал… Илай был счастлив.

Мне здесь не место. Я тихо встала и попятилась назад, к выходу. Подальше от омерзительного, горестного чувства. Убогое, собственническое право на то, что мне не принадлежит. Никому не принадлежит. Свобода выбора – главное достоинство души, то, что никто и никогда не сможет отнять. Если я поддамся ревности, то я не более чем животное, недостойное называться человеком.

В голове, некстати, вспыхнули слова Филла про черного ангела и его фасад. Он был прав? Всё это – лишь забава? Адреналин забурлил внутри, пробуждая самые унизительные мысли. Мне просто было больно, очень больно. Я не могла видеть, как он прижимает ее к себе. Илай смотрел на нее так, как раньше смотрел на меня.

Сделав несколько шагов к выходу, я не могла оторвать от него глаз. Хотела, но не могла. Скорее пытаясь уйти, я плохо понимала, что делаю. Просто открыла стеклянную дверь, нырнула в пустоту ночи.

– Какого х… ты вытворяешь? – услышала я голос Джареда, но мне было всё равно.

Я уже стекала онемевшими ногами по деревянными ступеням. Они вывели меня на узкую дорожку, теряющуюся в лесу. Свет из окон уже не достигал этого места, здесь было абсолютно темно. Практически на ощупь я неслась сквозь лес, без разбора цепляя кусты и ветки. Они больно хлестали по лицу и рукам. Внутри клокотало страшное чувство. Ярость вперемешку с обидой, под соусом из обманутых надежд, то, что способно задушить и растоптать, взорвать и растерзать всё хорошее и доброе.

Единственным желанием было провалиться сквозь землю, раствориться, разорваться на атомы. Хотелось закричать.

Небо разродилось чередой молний, светло-голубыми трещинами разрывающими небо. Снова хлынул ливень, с такой силой, что казалось, где-то сорвало гидрант. Ослепляющие вспышки чередовались с бешеными раскатами грома, от их гневных криков тряслась земля. Не было ни малейшего сомнения – Илай поймет, что дождик закапал неспроста.

По лицу хлестнула очередная ветка, попав прямо в глаз. Я застонала, зажимая его рукой. Из поврежденного глаза потекла слеза. Это не из-за Илая, убеждала я себя. Просто больно.

Пытаясь понять, где я и куда идти дальше, я огляделась по сторонам. Кругом темнота. Мне требовалось идти, механически двигаться вперед, не застывая в подобном состоянии. Куда-нибудь, где я не увижу Илая, где не опушусь до слез и брани в его адрес. Мне нужно было время, чтобы успокоиться. Ужасная ревность ощущалась горечью во рту и пустотой в сердце.