— Возможно, — согласился Кикаха. — Но к тому времени, когда они доберутся до Таланака, они обнаружат, что оборона сильно ослаблена вторжением тевтонов. Если мы воспользуемся ситуацией, то можем атаковать и покорить Нефритовый Город.

У Подарги мигом пропало хорошее настроение.

— Сперва мы нападем на краснобородых и рассеем их, как ястребы воробьев! Я не стану мостить дорогу тиуда!

— А почему бы не сделать их своими союзниками? — спросил Кикаха. — Битва против Колокольников, тишкетмоаков и дракландцев будет нелегкой, особенно если учесть имеющиеся у них аэролеты и лучеметы. Нам понадобится вся помощь, какую мы только сможем заполучить. Я предлагаю привлечь тиуда на нашу сторону. Добычи и убийств хватит на всех. Там всего этого более чем достаточно.

Подарга поднялась с места и одним взмахом крыла смахнула на пол столовую утварь. Ее великолепные груди вздымались и опускались от ярости. Она прожгла его взглядом бешеных глаз, из которых начисто испарился разум. Кикаха внутренне съежился, хотя выдержал ее взгляд, не отводя глаз. Он сказал:

— Пусть краснокожие убивают наших врагов и умирают за нас. Ты утверждаешь, что любишь своих орлиц, ты называешь их своими птичками. Почему бы не спасти множество их жизней, усилив себя краснобородыми?

Подарга завизжала, а потом начала бесноваться и понесла уже сущий бред. Он понял, что допустил серьезную ошибку, не соглашаясь с ней по всем пунктам, но было слишком поздно исправлять положение. Более того, он почувствовал, как его собственный рассудок затопила волна внезапно вспыхнувшей ненависти и отвращения.

Но он сумел усмирить свой гнев, чтобы не превратиться в прах, из которого не способен восстать ни один человек, и сказал:

— Я склоняюсь перед твоей мудростью, силой и могуществом, о Подарга! Будь по-твоему, как и... должно быть!

Он решил снова поговорить с Подаргой, когда к ней вернется рассудок.

Сразу же после завтрака он вывел аэролет из пещеры и поднялся на тысячу семьсот метров — к вершине монолита. Затем он пролетел над вершиной горного пика — высоким хребтом неподалеку от края монолита. Кикаха включил радио, и они с Ананой принялись громко обсуждать все, что случилось в пещерах Подарги. Во время разговора они подробно описали, где находится вход в пещеру. Они надеялись, что разговор засекут те, для кого беседа и передавалась во всеуслышание.

Когда прошло несколько часов, Анана притворилась, будто случайно заметила, что радио включено. Она жестоко обругала Кикаху за такую неуклюжесть и выключила его. Индикатор показал две точки. С края монолита, поднимавшегося из центра Индейского уровня, к ним приближалась пара аэролетов. Оба летели из дворца Властелина на вершине планеты.

Поскольку оба аэролета уже засекли беглецов своими приборами, то обнаружат и район, где исчезла их дичь.

Кикаха на предельной скорости подвел аэролет к краю уровня и резко опустился вниз. Он парил перед входом в пещеру до тех пор, пока из-за края не выскочил первый из преследователей. Тогда он резко кинул машину в пещеру и погнал через туннель, не обращая внимания на скрежет.

После этого им оставалось только ждать.

Большой лазер и ручные лучеметы находились в когтях орлиц, планировавших взад-вперед над пещерой. Когда они увидели аэролеты, то ринулись на них с зеленого неба. Колокольники, несомненно, заметили орлиц над собой, но не обратили на них внимания. Опознав в них птиц, они сосредоточились на пещере.

Тем, кто укрывался в пещере, не пришлось долго ждать. Через несколько минут одна из орлиц, держа в клюве лучемет, прилетела с докладом. В каждом аэролете находилось по трое Колокольников, все они были полностью захвачены врасплох. Их зажарили, а машины по-прежнему плавали там, где их остановили. Аэролеты остались совершенно невредимыми, если не считать нескольких сгоревших сидений и расплавленного здесь и там металла.

Кикаха предложил Подарге привести эти два судна в пещеру. В распоряжении Колокольников оставалась еще одна машина, и они могли отправить ее вниз, чтобы расследовать причину исчезновения этих двух. Собственно говоря, летательных аппаратов могло оказаться и больше, поскольку у других Властелинов имелись свои аэролеты.

— Двенадцать Колокольников долой. Осталось тридцать восемь, — подытожил Кикаха. — У нас теперь есть кое-какая огневая мощь и транспорт.

Они с Ананой вылетели на половине аэролета. Он перебрался в парящую у входа машину, загнал ее в пещеру, а затем отправился за второй. Когда все три аэролета встали бок о бок в огромной пещере, Подарга настояла, чтобы они обучили несколько избранных орлиц управлению «волшебными» судами. Кикаха попросил сначала вернуть ручное оружие и лазер, снятые с их «половинки» аэролета. Подарга колебалась так долго, что Кикаха забеспокоился. Уж не решила ли гарпия повернуть оружие против них? Они с Ананой были совершенно беспомощны, так как одолжили свои лучеметы птицам. У него еще имелся нож, который он твердо решил метнуть в солнечное сплетение Подарги при малейшем подозрении, что это приказ о нападении. Это не спасет его с Ананой, но, по крайней мере, он прихватит с собой на тот свет и Подаргу.

Гарпия, однако, приказала своим орлицам совсем другое. Лучеметы вернули, лазер установили на турель аэролета. И все же он испытывал беспокойство. Подарга не собиралась прощать ему дружбу с Вольфом, какие бы услуги Кикаха ей ни оказал. Как только гарпия решит, что помощь людей ей больше не нужна, кончится и его жизнь. Это может случиться и через тридцать минут, и через тридцать дней, предсказать невозможно.

Улучив момент, он переговорил с Ананой и сообщил ей, чего следует опасаться.

— Я предполагала, что это непременно случится, — сказала она. — Даже если бы ты и не был другом Джадавина. Тебе угрожает опасность, потому что ты ее любовник. Гарпия знает, что, несмотря на ее прекрасное лицо и груди, она — чудовищный гибрид. Она понимает, что отвратительна для мужчин, которых она заставляет заниматься любовью. Подарга не может этого простить, она убивает мужчин, которые втайне ее презирают. Мне тоже грозит опасность. Хотя бы потому, что у меня женское тело, а она ненавидит всех женщин, так как приговорена жить в полуптичьем теле. Во-вторых, наши лица одинаковы, и она не позволит женщине с моим телом и ее лицом задерживаться на этом свете слишком долго. В-третьих, она безумна! И порою пугает меня!

— Ты, Властелин, признаешь, что боишься?

Она покачала головой.

— Даже после десяти тысяч лет жизни я боюсь некоторых вещей. Одна из них — пытки, а я уверена, что Подарга захочет страшно пытать меня — если получит такой шанс. Более того, я беспокоюсь о тебе.

— Обо мне? — поразился он. — Ты тревожишься о леблаббии?

— Ты — необыкновенный человек, — сказала она. — Ты уверен, что не Властелин хотя бы наполовину? Может быть, ты сын Вольфа?

— Уверен, что нет. — Он усмехнулся. — Неужели ты можешь испытывать человеческие эмоции? Наверное, ты просто немного привязалась ко мне! Может быть, я чуточку тебя привлекаю? Возможно — да сгинет такая мысль! — что ты даже желаешь меня? То есть, если Властелин способен на любовь...

— Ты такой же сумасшедший, как и гарпия! — воскликнула она, прожигая его взглядом. — То, что я восхищаюсь твоими способностями и смелостью, не означает, что я могу рассматривать тебя, как равного мне!

— Конечно же, нет, — согласился он. — Если бы не я, ты погибла бы дюжину раз или визжала бы сейчас в камере пыток. Вот что я тебе скажу. Когда ты будешь готова признаться, что не права, я спасу тебя от смущения. Просто назови меня любимым, вот и все. Не нужно никаких оправданий или слез раскаяния, просто назови меня любимым. Я не могу пообещать, что влюблюсь в тебя, но подумаю о перспективе стать твоим любовником. Ты чертовски привлекательна, во всяком случае — физически. И я не хотел бы обидеть Вольфа, отвергая его сестру, хотя, если поразмыслить, он тоже отзывался о тебе не очень-то нежно.

Он ожидал взрыва ярости. Но вместо этого она рассмеялась. И он был уверен, что смех ее — искренний.