Вольф не знал причин амнезии. Она могла быть вызвана ударом по голове во время схватки с Ваннаксом или произойти в результате шока от ужаса, что он, беспомощный, застрял на чужой планете. Властелины так долго полагались на свою науку, что лишенные ее достижений, становились беспомощными.

Потеря памяти могла произойти из-за его долгой борьбы со своей совестью. Долгие годы до того, как его волей-неволей вытолкнули в другое мир, он был неудовлетворен собой, испытывал отвращение к своим делам и печаль от одиночества и ненадежности положения. Не было ни одного существа могущественней Властелина, и все же никто не был более одиноким, с горечью осознававшим, что любая минута может стать последней. Против него строили козни другие Властелины. И все должны были каждую минуту оставаться настороже.

Какой бы ни была причина — он стал Вольфом. Но, как и говорил Кикаха, существовало взаимное притяжение между ним, рогом и точками резонанса. Отнюдь не случайно он оказался в подвале того дома в Аризоне, когда Кикаха протрубил в рог. Кикаха подозревал, что Вольф был лишившимся памяти, изгнанным Властелином.

Теперь Вольф знал, почему он так необыкновенно быстро усваивал языки этой вселенной. Он вспоминал их. И такое стремительное влечение к Хрисеиде возникло потому, что она была самой любимой его фавориткой из всех женщин в его владениях. Он даже подумывал привести ее во дворец и сделать своей Госпожой.

Она не узнала в нем того, кем он был, встретив как Вольфа, потому что никогда не видела его лица. Тот дешевый фокус с ослепительным излучением скрывал его черты. Что же касается голоса, то он использовал прибор, чтобы усиливать и искажать его, внушая благоговение у поклонявшихся подданных. Его огромная сила тоже не была естественной, ибо он воспользовался биопроцессами для снаряжения себя мощными мускулами.

Он возместит, чем только сможет, жестокость и надменность Джадавина, являвшегося теперь столь малой частью его. Он создаст новые человеческие тела в биоцилиндрах и вставит в них мозги Подарги и ее сестер, обезьян Кикахи, Ипсеваса и всех прочих, кто того пожелает. Он позволит народу Атлантиды вновь отстроиться и не будет тираном. Он не станет вмешиваться в дела многоярусного мира, если не возникнет абсолютной необходимости.

Кикаха позвал его к экрану. Арвур каким-то образом нашел лошадь в стране мертвых и бешено гнал ее.

— Везет же дьяволу! — застонал Кикаха.

— Я думаю, дьявол гонится за ним, — заметил Вольф.

Арвур оглянулся назад и вверх, а потом принялся колотить лошадь палкой.

— Он сумеет добраться! — воскликнул Кикаха. — Храм Властелина всего в полумиле впереди.

Вольф посмотрел на огромное белокаменное строение на вершине холма. В нем находилось тайное помещение, которым он сам пользовался, когда был Джадавином.

Он покачал головой:

— Нет!

Подарга спикировала, попав в их поле зрения. Она снижалась на огромной скорости, хлопая крыльями и вытянув вперед белое на фоне зеленого неба лицо. За ней неслись ее орлицы.

Арвур скакал на лошади вверх по крутому холму. Затем ноги кобылы подкосились, и она рухнула. Арвур ударился о землю и тут же пустился бежать. Подарга налетела на него. Арвур петлял, как удирающий от ястреба кролик. Гарпия следовала за ним, повторяя его зигзаги, и, угадав, куда он метнется во время одного из своих прыжков в сторону, настигла. Когти вцепились ему в спину. Он вскинул руки в воздух, и рот его стал похож на «О», из которого вырвался беззвучный для смотревших на экран вопль.

Арвур упал, и Подарга опустилась на него. Другие орлицы приземлились и собрались вокруг посмотреть, что будет.

Тысячи лет назад Властелины пользовались лекарствами, электроникой, гипнозом и психотехникой, чтобы обходиться без сна. Дни и ночи, даже месяцы их глаза не затуманивались, а тела оставались свежими и энергичными. Но со временем мозг разрушался. Галлюцинации, безграничная злоба и беспричинное чувство близкой гибели овладевали ими. Некоторые навсегда сходили с ума, и их приходилось убивать или заключать в тюрьмы.

Именно тогда Властелины обнаружили, что даже они, творцы вселенной, владыки науки, которая поставила их лишь на ступень ниже богов, должны спать. Бессознательно их разум, лишенный сна, взбунтовался. Его оружием стало сумасшествие, которое опрокидывало опоры разума.

Поэтому все Властелины теперь спали и видели сны.

Роберт Вольф, которого когда-то звали Джадавином, Властелин многоэтажной планеты, которая была построена наподобие Вавилонской башни, видел сон.

Ему снилось, что в его спальню через окно вплыла шестиконечная звезда. Кружась, она повисла в воздухе, в ногах кровати. Это был пан лого л аз, один из древних символов религии. Вольф, имевший обыкновение мыслить главным образом по-английски, подумал о ней как о гексакулуме. Это была шестигранная звезда, ее центр сиял белым, каждая грань отбрасывала лучи своего цвета: красный, оранжевый, лазурный, пурпурный, черный и желтый. Гексакулум пульсировала, как сердцевина солнца, лучи метали молнии, слегка задевая его ресницы. Сияние скребло кожу, как могла бы скрести, выпустив когти, домашняя кошка, чтобы разбудить спящего хозяина осторожным царапанием.

— Чего ты хочешь? — спросил Вольф; он знал, что видит сон. Гексакулум несла опасность. Даже тени между лучами были густыми и зловещими. Он узнал, что гексакулум послана отцом, которого не видел в течение двух тысяч лет.

— Джадавин!

Голос был безмолвным, слова формировались шестью лучами, которые теперь изгибались, свертывались кольцами и корчились, как огненные змеи. Буквы, в которые они превращались, были древними — из первоначальной письменности Властелинов. Он видел их светящимися, однако воспринимал не столько глазами, сколько на слух, как голос, шепчущий из глубины, будто цвета проникали в центр его мозга и воскрешали давно умерший голос. Слова так глубоко потрясали его внутреннюю сущность, что приводили к смятению, заставляя поверить в кошмарный обман сна.

— Проснись, Джадавин! — воззвал голос отца.

При этих словах Вольф понял, что гексакулум со светящимися лучами была не только в его разуме — она существовала в действительности. Его глаза открылись. Он уставился на вогнутый потолок, освещенный мягким, струящимся светом, испещренный красными, черными, желтыми, зелеными бликами. Он протянул руку, чтобы дотронуться до Хрисеиды, своей жены, и обнаружил, что ее сторона постели пуста.

Он сел, огляделся и, увидев, что ее нет в комнате, позвал:

— Хрисеида!

Затем он увидел сверкающий пульсирующий шестилучевой предмет, который висел в шести футах над краем кровати. Из него донесся голос отца:

— Джадавин, сын мой, враг мой! Не ищи утраченное. Ты оказал ей честь, сделав своей супругой. Она исчезла и не вернется.

Вольф выпрямился, а потом спрыгнул с кровати. Как эта штука проникла в его замок, считающийся неприступным? Задолго до того, как шестиугольник достиг спальни, находящейся в центре замка, его должны были разбудить сигналы тревоги. Массивные двери в громадном замке обязаны были закрыться, лазерные лучи в залах — нацелиться и уничтожить нарушителя, сотни хитроумных ловушек — прийти в действие. Гексакулум должны были сжечь, разрушить, взорвать, сокрушить, утопить.

Но ни единый огонек не засиял на стене, которая только казалась фантастическим украшением, но на самом деле являлась световым сигнализатором тревоги и контрольной панелью всего замка. Она тускло и спокойно светилась, как будто непрошеный гость пребывал за тридевять земель.