— Хайя! — заорал Кикаха.

Он обернулся к полуконям, жалея, что руки у него связаны и нет оружия, чтобы погрозить им. Он не услышал собственного вызывающего крика, но надеялся, что полукони увидят его открытый рот и ухмылку и поймут, что он насмехается над ними.

К тому времени кентавры оказались в ста пятидесяти ярдах от своей добычи. Они прилагали лихорадочные усилия догнать врагов, их огромные широкоскулые лица искажались от усилий, словно от мучительной боли.

Они не могли приблизиться достаточно быстро и знали это. К тому времени, когда их дичь пронесется под углом перед правым плечом стада, они будут примерно в пятидесяти ярдах позади, а когда достигнут фронта стада, их дичь ускачет слишком далеко вперед, их же самих настигнут бизоны, и прежде чем кентавры смогут добраться до другой стороны стада, они падут под ударами нависших лбов, изогнутых рогов и режущих копыт.

Несмотря на это, полукони продолжали погоню. Один необстрелянный юнец в налобной повязке, не имевший пока скальпа или пера, сумел опередить других. Он вырвался вперед с такой быстротой, что у Кикахи расширились глаза. Никогда прежде ему не доводилось встречать такого резвого кентавра, а он повидал многих. Юнец все скакал и скакал с лицом, так искаженным невероятными усилиями, что Кикаха не удивился бы, если бы порвались мускулы его лица.

Рука полуконя ушла назад, а затем вперед, и пика полетела над ним, снижаясь по дуге. Кикаха вдруг понял, что может случиться почти невероятное.

Пике предстояло угодить в круп или в ноги его жеребца. И она снижалась по кривой, перелетая через скакавших позади тишкетмоакских солдат. Кикаха дернул поводья, направляя жеребца влево, но тот лишь повернул голову вбок и замедлил бег. Затем Кикаха почувствовал легкий толчок и понял, что пика воткнулась в тело. Конь перевернулся, передние ноги его подкосились. А задние все еще мчались, и круп взлетел в воздух. Шея жеребца прогнулась перед Кикахой, и он вылетел из седла.

Кикаха не знал, как это получилось. Кто-то внутри него взял управление на себя, как бывало и раньше, и он не упал и не заскользил по земле. Он приземлился на ноги и побежал во весь опор, видя слева черно-коричневую стену животных. Позади него, так близко, что он слышал это даже сквозь рев и топот стада, раздавался гром лошадиных копыт. Затем этот звук оказался повсюду вокруг него, и он не смог больше оставаться на ногах и заскользил, рухнув лицом в траву.

Тень пролетела над ним. Это была тень коня и всадника, когда жеребец перепрыгнул через него. Затем все семеро миновали его. Он увидел, как Анана оглянулась через плечо, как раз перед тем, как надвигающееся стадо отрезало ее — и также всех солдат — от его взора.

Они ничем не могли ему помочь. Задержка даже на секунду означала для них смерть под копытами бизонов или копьями полуконей. Он поступил бы точно также, если бы сам был на коне, а Анана упала бы со своего.

Наверное, полукони в это время победоносно вопили от восторга. Жеребец Кикахи убит, из его крупа торчит копье, а шея сломана. Их величайший враг, Обманщик, столь часто ускользавший от них, когда казалось, что он уже в руках, теперь не мог ускользнуть, если, конечно, сам не бросится под копыта бизонов, несшихся с грохотом в нескольких шагах от него.

Эта мысль, похоже, и осенила преследователей, потому что они стремглав ринулись к нему, а бросивший копье юнец попытался отрезать от стада. Другие отбросили прочь свои копья, дубинки, томагавки и ножи и помчались к своему врагу с голыми руками. Они хотели взять его живым.

Кикаха не стал колебаться. Он как можно скорее вскочил на ноги и побежал к стаду. Перед ним мелькали косматые бока животных. Бизоны достигали шести футов роста в холке и летели так, словно само время гналось за ними и угрожало уничтожить, как их собратьев на Земле.

Кикаха мчался, видя краешком глаза несущегося к нему галопом юнца. Он издал дикий крик и прыгнул вперед, вытянув перед собой руки. Его стопа ударилась о массивное плечо, и он вцепился в лохматый мех. Оттолкнувшись от земли, он скользнул, упал вперед и прижался животом к спине бизона. Он смотрел вниз, на крутую долину, образованную правым и левым боками двух бизонов.

Кикаха поднимался и опускался, чувствуя подступавшую дурноту. Он медленно, но верно соскальзывал под копыта.

Отпустив зажатые в кулаках клочки волос, Кикаха вцепился в другой бок, справа от него, и сумел так извернуться, что ноги оседлали спину бизона. Перед ним очутился горб, и беглец повис, ухватившись за его волосы.

Если Кикаха и сам почти не верил в удачу, то юнец-полуконь, думавший, что Обманщик уже у него в руках, и вовсе не поверил своим глазам. Он несся рядом с бизоном, на котором сидел Кикаха, и его глаза были широко раскрыты, а рот искажен гримасой. Он вытянул перед собой руки, словно все еще думал, что сгребет ими Обманщика. Кикаха из последних сил держался за шерсть горба. Он знал, что полуконь через мгновение оправится от потрясения, и тогда выхватит нож или томагавк из-за пояса и метнет в него, а если и промахнется, то запас оружия на этом не закончится.

Кикаха подтянул ноги и оказался сидящим на корточках на хребте огромного бизона, сложив ступни вместе и вцепившись одной рукой в мех. Он медленно поворачивался, не обращая внимания на тряску. Затем он бросился на спину бизона, бежавшего рядом.

Что-то темное пролетело, вращаясь, над его правым плечом. Оно попало в горб ближайшего бизона и, отскочив, упало под ноги стада. Это был томагавк.

Кикаха снова подтянулся, на этот раз быстрее, подобрал под себя ноги и прыгнул. Одна нога соскользнула, когда он покидал спину, но Кикаха был так близко к другому бизону, что успел вцепиться в мех обеими руками. Он висел так некоторое время, и пальцы его ног касались травы всякий раз, когда бизон приседал в своем галопирующем беге. Затем он немного соскользнул вниз, оттолкнулся от земли и подбросил себя вверх. Кикаха перекинул одну ногу через спину бизона и, подтянувшись, уселся верхом.

Юнец-полуконь все еще держался вровень с ним, другие тоже понемногу настигали. Наверное, они полагали, что он упал между бизонами и был растоптан в пыль. Если так, то, должно быть, они испытали потрясение, увидев его восставшим из мертвым, — Обманщика, хитрого, скользкого, увертливого врага, насмехавшегося над ними из пасти смерти.

Юнец, глядя на Кикаху, буквально сошел с ума. Неожиданно его громадное тело на четырех летящих копытах воспарило, и какое-то время он стоял на спине бизона у края стада. Он прыгнул на горб следующего, словно скачущий по движущимся горам горный козел.

Теперь Кикаха испытал изумление. Полуконь держал в руке нож и усмехался, словно говоря:

«Наконец-то тебе предстоит умереть, Кикаха! А меня будут воспевать по вигвамам и типи народов прерий и гор!»

Что-то такое, должно быть, проносилось в его огромной голове. Он стал бы самым знаменитым обитателем прерий и окрестностей, если бы преуспел. Его бы называли Убийцей Обманщика, Который Проскакал По Бешеным Бизонам, Чтобы Перерезать Горло Кикахе.

Но на третьем прыжке его копыто соскользнуло с мохнатого тела, и он перекатился через горб и упал между двух бизонов, взметнув задние ноги и задрав к небу хвост. И тут юнцу пришел конец, хотя Кикаха и не видел, что сделали копыта бизонов.

И все-таки попытка была великолепной и почти успешной, и Кикаха отдал ему честь, хотя тот и был полуконем. А затем человеку пришлось подумать о собственном выживании.

Некоторые кентавры подтянулись вровень с ним и начали осыпать его стрелами.

Но прежде чем они выпустили первую стрелу, он соскользнул по боку бизона, на котором скакал, вцепившись обеими руками в мех и зацепившись согнутой ногой за спину. Позиция его была ненадежной, так как шерсть на каждом подскоке выскальзывала из-под пальцев, а соседний бизон находился так близко, что вполне мог раздавить своей массой.