— Можешь идти, Орли, — кивнул Марас сопровождающему меня извращенцу.

Снова эта проклятая мной бесчисленное количество раз комната и маслянно скалящийся моральный урод на кровати.

— Подойди, — командует он, и я рад бы не подчиниться, но чары, не дающие мне и пальцем шевельнуть по своему желанию, вынуждают ноги нести меня навстречу очередной пытке. — Я вернул тебе голос, хочу сегодня слышать тебя. Я заставлю тебя голосить, мой непокорный ашрианец.

«Мы это ещё посмотрим», — отвечаю мысленно, но с губ не срывается ни звука. Марас просто одержим идеей не просто владеть моим телом, а полностью подчинить себе. Завладеть душой, заставить подчиняться ему добровольно. Всё это время, которое я существую в этом кошмаре, этот упырь тщетно пытается заставить меня или заговорить, или закричать во время насилия. И дико злится, когда в ответ на очередную пытку, я лишь брезгливо улыбаюсь или просто смотрю так, словно он прозрачный. Конечно, такая месть ничто по сравнению со всем, что больной ублюдок творит со мной, но даже она греет остатки драной в клочья души.

В очередной раз я издевательски оскалился, взглядом выражая всё, что думаю о нём. А голове только одно — ни за что, ни единого звука. Надо абстрагироваться от происходящего, словно всё это не здесь и не со мной. Повыть от отвращения можно будет позже, в одиночестве, чтобы не радовать зарвавщую мразь.

В этот раз Марас превзошёл себя. Были моменты, когда становилось почти невозможно цепляться за остатки разума и хотелось заорать в голос. Завыть зверем от адовой боли, отвращения и полной безнадёжности собственного положения. Как и все ашрианцы, я хорошо знаком с таким понятием как боль. Ещё бы, мы ведь раса воинов. Нас с детства учат выносливости и терпению. Но этому извращенцу каждый раз удаётся открывать новые грани этого чувства.

Единственное, что помогает мне ещё держаться в этом аду — ненависть. Ненависть к своему мучителю и к этой убогой расе в целом. Жители Эромайского Королевства отличаются своей подлой, жестокой и развращённой натурой. Именно они во времена Тёмной Войны, которая была полторы тысячи лет назад, уничтожили и поработили все остальные небольшие государства. И только об Ашрианскую Империю обломали зубы. С тех времён мир разделился надвое: на владения эромайцев и ашрианцев. У нас в крови взаимная неприязнь. Не представляю, как можно уважать тех, кто потворствует рабству и полной половой распущенности. У эромайцев всё просто: любой пленник — раб, любой житель Королевства, которому не посчастливилось родиться без магической силы, — раб, любой, совершивший серьёзное преступление, подлежит лишению сил и рабству. Но даже среди рабов есть своя иерархия. Самые удачливые становятся доверенными своих хозяев. Они могут свободно перемещаться по улицам, владеют правом подписи, получают от своих хозяев множество приятных бонусов и волне могут рассчитывать рано или поздно получить вольную. По сути, среди рабов они самые свободные и порой выглядят как обычные люди. Есть каторжники. Те несчастные, которые своими потом, кровью и жизнями добывают в шахтах столь необходимые Королевству магические камни и минералы. Ну и конечно же есть постельные рабы, те, кому не повезло родиться слишком смазливыми или попасть в зону интереса очередной похотливой твари.

Про распущенность эромайцев у нас просто легенды ходят. Нет, мы не святые и нам тоже не чужды плотские радости, но всё же имеем понятия о приличиях. Рабство и принуждение кажутся дикостью. А за насилие сексуального характера мера наказания — смертная казнь. И уж тем более у нас не приветствуются однополые связи, оргии и беспорядочная смена партнёров, тогда как у эромайцев всё это норма. Конечно, и у нас всякое можно порой встретить, но различные извращения не поощряются. И при всём этом эромайцы на полном серьёзе, срывая глотки, вопят, что мы, ашрианцы, кровожадные безжалостные твари. И не понятно, что это: страх или зависть, ведь наличие второй боевой ипостаси даёт нам ощутимое преимущество в любом бою. А кровавые байки, которые сочиняют эти трусы… Как правило, правды там или нет, или настолько мало, что недоумение с буйной и явно нездоровой фантазии берёт.

— Проклятый раб! — сквозь кровавую пелену доносится голос раздражённого Мараса. — Упёртая тварь!

Наверное, я бы расхохотался, если бы мог. Если бы тело не горело адским огнём, а каждый вздох не усугублял пламя боли, от которого плавились кости. Сил оценить нанесённый ущерб не было, знаю лишь, что простынь мокрая от моей крови и скорее всего сейчас я представляю собой жалкое зрелище. И лишь бешенство упыря, так и не получившего вожделенные им крики, бальзамом проливалось истерзанную душу.

— Ты мне надоел! — бушевал проклятый извращенец. — Совершенно бесполезное ничтожество, которое даже трахать стало скучно!

После, с помощью кристалла связи, он вызвал Орли, велев тому вернуть меня в камеру и не приглашать целителя до утра. А так же позвать управляющего с формой дарственной. При этих словах у Орли маслено загорелись глазёнки, а по губам скользнула похотливая улыбочка. Нет, Бездна! Только не это! Уж лучше в шахты, чем в руки очередному извращенцу. Только моего мнения, как обычно, никто не спрашивал.

Путь до привычной камеры я почти не запомнил, так как в глазах всё плыло. Похоже, меня ожидает очередная ночь лихорадочного бреда, когда сдохнуть за радость, но об этом остаётся только мечтать. И есть только боль и отвращение, от которого хочется содрать с себя остатки кожи, лишь бы не помнить, не ощущать фантомно того паскудства, что творил недавно Марас. А впереди лишь ожидание новых унижений и непреодолимая жажда хоть ненадолго обрести власть над собственным телом и жизнью, чтобы разорвать этот круг Ада. Не так я представлял своё будущее… А кто, собственно, я? Кайлен эл Эсклиотти, воин и наследник одного из знаменитейших родов Ашрианской Империи, уже почти год, как мёртв, остался только бесправный раб, жалкая много раз пользованная оболочка. И собственное существование, без тени надежды, не более чем жестокая издёвка Богов.

АНИЭЛЛА

Когда наконец-то мир перед глазами обрёл чёткость, я обнаружила, что лежу на чём-то мягком. Приподнявшись на локтях, огляделась. Я находилась в довольно большой комнате, оформленной в пастельных тонах. Мебель и обстановка в целом выглядели дорого, даже роскошно.

— Слава Богам! — услышала я мужской голос. — Нола Мара, вы нас так всех напугали!

Нола Мара? Что это сейчас было? Он меня так приласкал?

— Вы два дня провели на грани, мы уже думали, вы не вернётесь к нам, — продолжал говорить мужчина.

Хотя, скорее не мужчина, а дедуля. Волосы незнакомца были кипельно белыми, а вокруг рта и в уголках глаз залегли морщины. В целом, неизвестный выглядел довольно дружелюбно.

Неожиданно дверь распахнулась и в комнату уверенной походкой зашёл мужчина. Нереально обалденный мужик! Длинные волосы, больше напоминающие жидкое золото, были рассыпаны по плечам. Высокий рост, расстёгнутая на несколько пуговиц рубашка, обтягивающие брюки заправленные в высокие сапоги, лишь подчёркивали шикарную фигуру мужчины.

— Нол Марас! Не думаю, что нола Мара готова к посторонним визитам, — быстро всполошился старичок.

— Кто тут посторонний, Фейн? — сморщился красавец. — Мара моя сестра.

— Да, но… — залепетал пожилой мужчина.

— Выйди! — властно приказал Марас, и, недовольно поджав губы, старик подчинился.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил меня златовласый.

До этого я сидела, глупо раскрыв рот, полностью покорённая нереальной красотой мужчины, но стоило глянуть в светло-голубые глаза незнакомца, как всё очарование развеялось, как дым на ветру. Было что-то такое в его взгляде, от чего невольно бросало в дрожь и хотелось скрыться. Нечто страшное, бесчеловечное.

— Нормально, — брякнула совершенно дизорентированная я.

— Фейн сказал, у тебя была серьёзная травма головы, — продолжил обладатель жуткого взгляда, — что последнее ты помнишь?