— Мара… — прохрипел эромаец.

— Всё хорошо. Продолжайте. Не буду вам мешать.

После, закрыв дверь, умудрившись ей даже не хлопнуть в порыве эмоций, я бегом устремилась прочь. Стрелой пролетев лестницу и миновав первый этаж, не обращая внимания ни на что вокруг, я выскочила на улицу.

Надо будет потом сказать Каю спасибо за его жёсткие тренировки. Раньше я бы ни за что не смогла пробежать столько, а сейчас за каких-то десять минут добралась до собственного дома, а путь не особо близкий. На периферии сознания я видела, как прохожие провожают меня недоумёнными взглядами, но мне было плевать на чужое мнение. Я просто хотела в укрытие стен своего дома, чтобы дать волю эмоциям, которые душили меня.

Было больно и обидно. Горечь и разочарование сдавливали горло, мешая дышать. Слёзы туманили взгляд, и только дома я дала им волю. Почему он это сделал? Почему?!

Нет, я не любила Лурена так, как должна любить женщина мужчину, но за эти недели я успела к нему привязаться. Это сукин сын стал мне дорог! И потому мне так хотелось ему верить! А он просто предал, нарушил своё слово. Впервые ли? Неизвестно. Знаю лишь, что теперь веры ему нет и быть не может. Это конец отношений, которые, наверное, не стоило и начинать.

КАЙЛЕН

К тому, что ощущаю, когда Мара возвращается домой, каким-то неведомым образом, я уже привык. Искать причины, как так, бесполезно. Это просто необъяснимый феномен. Вот и сейчас, растянувшись на траве в саду и смотря на ночное небо, я чётко осознал — девушка вернулась. Хотелось тут же вскочить, направиться к ней и засыпать вопросами. Потребовать, чтобы не делала больше так. И лишь понимание, что это будет опять выглядеть по-идиотски, заставило меня задержаться на месте, чтобы взять себя в руки. Последнее время я и так веду себя как полный кретин. Пора вспомнить, что природа по каким-то причинам определила мой пол как мужской, и вообще, в прошлом я был воином, который гордился своей выдержкой. Хватит выглядеть клоуном. И так уже расстарался, что даже у Мары кончилось терпение.

Войдя в гостиную, я просто врос в пол, растерянно глядя на девушку, которая сидела на диване и, обняв собственные колени, давилась рыданиями и слезами. Множество вариантов событий, один другого страшнее, сразу вспыхнули в голове. За всё время, которое я знаю Мару, лишь однажды она позволила себе плакать. Тогда этот упырь, Лурен, устроил очень жестокую «шутку» над ней. В остальное время, как бы тяжело ни было, эромайка не позволяла себе проронить ни слезинки, встречая все проблемы с гордо поднятой головой. Так что же случилось сейчас? Из-за чего она рыдает так горько?

И первое, что пришло в голову, — Лурен. Неужели этот урод что-то сделал ей? Может, он её опять как-то унизил, или… с его-то чисто эромайскими наклонностями… Про «или» думать не хотелось. Страшно. Конечно, могло случиться и что-то другое, но… Да что гадать? Надо просто во всём разобраться. Не далее как сегодня я в очередной раз нахамил девушке, заявив, что жилеткой на будущее быть отказываюсь. И вроде бы, верно всё сказал, она сама начала строить дистанцию, связалась с первоклассным ублюдком, тогда как на меня только шипит. Какое мне дело до её бед? Но не получалось сейчас быть равнодушным. Каждый всхлип отзывался болезненным уколом в груди, в районе сердца. Похоже, я и в самом деле постепенно схожу с ума, раз слёзы эромайки, моей хозяйки, так отзываются во мне.

— Мара, — тихо позвал я, присаживаясь рядом.

— Кай, уйди, — всхлипнула девушка, закрывая руками лицо.

— Ну ты чего? — пробормотал я ещё растеряннее. — Тебя кто-то обидел? Это Лурен? Что он сделал, Мара? — я сам не понял, как мой допрос превратился в лепет обеспокоенной мамаши. — Он тебя оскорбил? Или он… Он тебя… — Бездна! Что же так тяжело произнести само это слово? — Он тебя, ну…

Неожиданно Мара отняла руки от заплаканного лица и изумлённо уставилась на меня, поняв ход моих мыслей. Даже всхлипывать перестала, всматриваясь в моё лицо. Потом нервно усмехнулась и одновременно снова всхлипнула, издав странный звук.

— Господи, нет, — наконец произнесла девушка. — Меня и пальцем никто не тронул, Кай. Просто я в очередной раз убедилась, какая я, оказывается, наивная дура. Давно пора понять, что нет никаких принцев на белых лошадях, а счастливыми в жизни становятся те, кто обладает здоровым цинизмом и эгоизмом.

В голосе девушки звучала такая неприкрытая горечь, что меня передёрнуло. Да что же случилось-то?

— Расскажешь? — спросил я осторожно.

— Ты с самого начала невзлюбил Лурена, и когда мы начали встречаться, всем своим видом показывал своё отношение к этому. Сегодня ты и вовсе высказал, как относишься и к нему, и к нашим отношениям. Да что ты, мне и другие не раз говорили, не пара мы. Слишком разные. Мне же хотелось верить в лучшее. Верить в Лурена. Глупо. Что же, можешь сказать: «Я же тебе говорил», не обижусь. Ты был прав, Кай. Сегодня я увидела его истинное лицо, поняла цену его обещаниям и чувствую себя такой идиоткой!

Несмотря на разрешение упрекнуть, у меня и в мыслях этого не было. Да просто язык бы не повернулся сделать это! Ей и так плохо, куда добавлять? Не настолько я скотина бесчувственная.

— Ты спрашивал сегодня, куда это я собралась, и, наверное, передумал уйму вариантов. Я ходила на вечеринку…

Мара рассказала мне, как додумалась пойти туда. С искренним отвращением описала происходящее в доме. А потом поведала, как застала этого Лурена в самый разгар дикой оргии. После чего пояснила про их уговор и его обещания.

— Когда же я научусь разбираться в людях? — звенящим от слёз голосом произнесла девушка. — Так обидно! Я верила ему, а он… В прочем, к чёрту его. Тащи вино, Кай, будем пить.

Я и сам думал, что ей бы не помешало хлебнуть какого успокоительного отвара, но вино?

— Не думаю, что это хорошая идея, — заметил я.

— Я не прошу тебя думать, — поморщилась Мара. — Я прошу тебя принести бутылку и фужеры. Не хочешь пить — не заставляю. Но мне сейчас это нужно.

Может, и правда пара бокалов не повредит? Достав бутылку и бокалы, быстро подготовил снедь на закуску и вынес всё в гостиную. Маре захотелось провести время на улице, потому пришлось тащить столик в сад, точнее, в беседку. К моменту, когда я закончил, девушка уже активировала музыкальный кристалл, и пространство заливала красивая, но немного печальная мелодия.

Мара произнесла витиеватый тост, который сводился к наличию ума и отсутствию наивности. Потом между нами повисла тишина, разбавляемая лишь ненавязчивыми переливами музыки. С моей стороны было наивно полагать, что дело ограничится парой бокалов или одной бутылкой. Вино было сладким и лёгким и ушло очень быстро. Когда мы приговорили половину второй бутылки, я ощутил внутри небывалую лёгкость и благодушие. Перевёл взгляд на Мару, увы, её лицо по-прежнему было грустным. Внутри поднялся протест, мне совсем не нравилось, когда она грустит. Я хотел, чтобы девушка улыбалась.

— Может, потанцуем? — от неожиданной просьбы я впал в ступор.

Да, я очень хотел для Мары хорошего настроения, но танцы — это слишком. Это совершенно не моё. Пусть меня и учили этикету и даже танцам в силу происхождения, но я терпеть не мог выводить различные идиотские па.

— Я не танцую, — поспешил я откреститься от перспективы. — Извини.

Эромайка совсем сникла, а я почувствовал себя сволочью, отнявшей конфету у ребёнка.

— Я сегодня наговорил тебе жутких вещей про свою расу, на самом деле, не всё так страшно, — решил я немного отвлечь девушку от дум об этой сволочи Лурене и жгучем разочаровании из-за него. — Ашрианская Империя вообще лучшее государство во всём мире!

Странно, вино, похоже, виновато, но сейчас при упоминании родины в душе шевельнулась тягучая тоска, а не оглушающая боль, как обычно. Образы прошлого, лица тех, кого знал, мелькали перед мысленным взором, отдаваясь тёплой грустью на сердце.

— Ты когда-нибудь обращала внимание, что в вашем Королевстве, считай, нет других рас? Огромная редкость встретить здесь, например, эльфа. И то, как правило, несчастные попадают сюда в качестве рабов. У нас всё не так. В нашей Империи вообще нет рабства. Это отвратительно и бесчестно. Лучше подарить пленнику честную смерть, чем годами издеваться.