— Эслан, это просто выражение такое, — поспешила я успокоить сиэрнара, — означает — не обращай внимания или оставь это. Ну как-то так.

— А-а-а-а, — глубокомысленно изрёк друг.

Лурен же, радуясь тому, что моё внимание переключилось, просто молча шёл рядом и не отсвечивал.

Когда мы дошли до развилки дорог, я наконец обратила внимание на ненормальное оживление людей вокруг. Со стороны площади доносился гул и крики, да и народу собралась приличная толпа. Желая узнать, в чём же дело, я повернула в направлении скопления эромайцев, когда Эслан крепко ухватил меня за локоть.

— Не нужно, — произнёс друг. — Тебе не стоит этого видеть.

— Эслан прав, Ани, — неожиданно поддержал сиэрнара Лурен.

Они издеваются или правда не знают, что худший способ отговорить от чего-либо, — сказать «Нельзя»? Да это уже само по себе вызов, требующий узнать, что же такое творится на площади. И даже тревожное предчувствие, гнездящееся в душе, не аргумент, чтобы передумать.

— Может, я сама решу? — обратилась я к парням, добавив в голос металла.

Пока эти двое как-то беспомощно переглядывались, я устремилась в бурное людское море. Многие были значительно выше меня, и мне пришлось постараться, чтобы найти место, откуда мне будет видно, что же творится внутри этого столпотворения.

Лучше бы я послушала ребят, лучше бы никогда не увидела открывшейся мне картины. Посредине площади находилось пространство, оцепленное Дознавателями и простыми законниками. Посередине были трое: две девушки и парень. Ещё совсем молодые, они были страшно избиты и, наверняка, непоправимо сломлены. И прямо в этот момент их насиловали на потеху жаждущей грязных и жестоких зрелищ толпе. По двое на одного несчастного.

— Воровская шайка из бедного района, — прокомментировал Лурен. — Стандартное наказание для тех, кто успел отличиться на воровском поприще. Их будут пользовать до тех пор, пока не потеряют сознание, только они накачаны под завязку снадобьем, которое не даст им так просто отключиться. В действии может поучаствовать любой желающий, на кого укажут Дознаватели. Всем участникам на развлечение даётся десять минут, после чего их сменяют другие.

От слов эромайца меня затошнило. Стандартное наказание? Что же тогда является строгим? Это же невообразимое зверство! Было больно смотреть на несчастных, от жалости сжималось сердце. В этот момент я искренне ненавидела толпу, которая подбадривала насильников. Презирала всем своим существом тварей в человеческом обличии, которые наслаждались чужими страданиями и мечтали стать временными палачами. Мерзко! Чудовищно! Невыносимо! Сама не поняла, в какой момент меня начало трясти от отвращения и гнева.

— У меня на родине за воровство отправляют на самые неприятные общественные работы, — прошептал Эслан, на лице которого застыла смесь ужаса, брезгливости и жалости.

— У нас просто изолируют от общества на определённый срок, сажая в тюрьму, — отозвалась я так же тихо.

Друг определённо испытывал эмоции, схожие с моими. В его понимании происходящее сейчас было совершенно неприемлемо. Потом с удивлением осознала, что всё же и в этом городе есть нормальные люди. Осмотревшись, увидела немало лиц, на которых застыло неприятие. Хотя до моего ужаса им было далеко. И под конец с опаской покосилась на Лурена, боясь там увидеть удовольствие.

И едва слышно выдохнула с облегчением. Парень явно не ловил кайфа, как некоторые из его соплеменников. Губы были плотно сжаты, в глазах плескалось недовольство. Увы, до моих чувств или ощущений Эслана ему явно было далеко. Скорее, он был немного раздосадован и только. Но хоть не радовался, уже хорошо.

— Что? — не выдержал Лурен, заметив, что кроме меня и Эслан кидает на него настороженные взгляды. — Может, я не разделяю вашей хромой морали, но даже по мне это перебор. Не люблю публичные развлечения подобного плана.

Тем временем шестерых насильников сменили другие шестеро. Один из мразей громко возмущался и кричал «Я не успел кончить!», на что окружающие лишь весело смеялись. Парень болезненно вскрикнул, принимая нового мучителя, а спустя секунд десять одна из девушек, на спину которой коротким кинжалом наносил порезы какой-то законченный псих, потеряла сознание. Больше смотреть на подобное зверство душевных сил у меня не было. Расталкивая окружающих локтями, стала пробираться к выходу, так как воздуха мне отчаянно не хватало в этой толпе.

— Что же это, — зашептала я выбравшись на открытое пространство и хватая ртом воздух. — Они же люди. Как так можно?

— Тише, успокойся, — забормотал Эслан, стараясь привести меня в чувство.

— И этот мир я должна спасать? Постоянно лезть из кожи вон, стараясь выучить как можно больше. Зачем? Чтобы такие вот твари и дальше могли издеваться над себе подобными? — от пережитого потрясения звучно постукивали зубы.

— Ани, мир жесток, и в нём полно различных уродов, но это не значит, что все такие, — неожиданно произнёс Лурен, заставив меня удивлённо воззриться на него.

— Лурен прав, — теперь Эслан поддерживал эромайца. Просто какой-то день единства! — Жестокость неотъемлемая часть этого мира. Но есть ещё добро, верность, дружба, любовь. Есть хорошие люди, которые стоят того, чтобы их спасать. Нельзя из-за кучки мразей опускать руки.

Любовь… О, да! Любовь определённо принесла мне много «счастья»! Перед глазами тут же всплыл образ брюнета с сине-фиолетовыми глазами, который я поспешила отогнать. Парни правы, должно быть что-то, за что стоит бороться. И если мне не повезло в личной жизни, это не повод раскисать и проклинать светлое чувство.

В угнетающем молчании мы добрались до дома Эслана. Вопреки привычке, сиэрнар сходу отправился не в бассейн, восстановить силы, а на кухню. Через пять минут парень вручил мне кружку травяного успокоительного чая.

— А мне? — возмутился сидящий рядом Лурен.

— А с тобой всё в порядке, — буркнул Эслан. — Сам сделаешь, если надо.

Друг ушёл принимать водные процедуры, а эромаец готовить себе чай. Я же сидела и, прихлёбывая горячий напиток, размышляла. Увиденное сегодня в очередной раз пошатнуло мой настрой. Но впервые за последние дни мне удалось противостоять депрессивным мыслям. И пусть душа по-прежнему напоминает рваную тряпку, а разбитое сердце продолжает кровоточить, я больше не сдамся. Не позволю себе утонуть в отчаянии и жалости к себе. Мне есть за что бороться и сражаться. За Эслана, который определённо должен дожить до старости, за Лурена, пусть он местами и засранец, но не так он и плох. За саму себя и шанс вернуть обратно свою жизнь. И даже за Кая, который хоть и предал меня, разбив сердце, но я всё равно хочу, чтобы он жил и был счастлив.

КАЙЛЕН

У дома меня поджидала Илнета. Наглость некоторых людей такова, что остаётся лишь невольно восхититься. Сказал же, не приближаться, но видимо бывшая возлюбленная как обычно наплевала на мои слова.

— Я полночи тебя жду, — залепетала Илнета, — где ты был, Кай?

— Это тебя не касается, — отозвался холодно. — Лучше скажи, я что тебе говорил, а?

— Не приближаться к твоему дому, — прошептала девушка. — Но ты же не серьёзно?

— Более чем серьёзно, — нехорошо усмехнулся я, принимая частичную трансформацию.

Нет, калечить или убивать Илнету я не собирался. Вот ещё, руки марать. А вот припугнуть её очень даже не лишним будет.

— Ты мне ничего не сделаешь, — убеждённо произнесла она, — ты меня любишь, как и я тебя.

Не дав мне ответить на очередной поток лжи, девушка подскочила ко мне вплотную и, вцепившись в мою рубашку, впилась в мои губы. И меня накрыло. Нет, в этот раз равнодушием и не пахло. Мне было мерзко до тошноты. Даже когда во время учёбы в Академии на спор поцеловал девушку, такого отторжения не было. Сейчас же гадливость дрожью пробежала по телу. Каждая моя частица взбунтовалась против этого поцелуя. Илнета говорила, будто быть со мной ей было противно, только вот я теперь сам брезговал ею. У меня не было выбора, и вся грязь, в которой меня вываляли, — насилие, она же сама с радостью пошла по рукам. Она предала всё светлое, что между нами было, да и что было-то? Моя глупая одержимость и её подлый расчёт? Так что сейчас во мне её близость и мягкие губы, касающиеся моих, вызывали лишь горечь и отвращение. Как же много значит отношение! Недавно я считал её невестой, и пусть и ушло наслаждение от её присутствия, но и отторжения не было. Сейчас же…