Повисла тишина, разбавляемая только треском костра. Всплеск эмоций оказался позади, ему на смену пришли стыд и сожаление. Ведь и правда не вина Мары, что я такой неудачник, что потерял в этой жизни всё, в том числе и право что-то решать, силы и само звание мужчина. Моё положение — результат собственной глупости и самонадеянности. Можно бесконечно искать виноватых и оправдания себе, но истина от этого не изменится: причина всех моих бед — я сам.
АНИЭЛЛА
От обиды неприятно щекотало в носу, на что я сильнее вцепилась пальцами в древесину бревна. Не хватало ещё разреветься тут из-за этого гада!
Пока добирались до дому и я, быстро переодевшись, разжигала костёр, готовила место отдыха и ждала, когда Кай наплескается в душе и приведёт себя в порядок, я чего только не надумала себе! Разыгравшееся воображение подкидывало картинки одна другой страшнее. К моменту, когда парень наконец соизволил выйти, я была практически убеждена, что Марас успел всё же разок надругаться над ним, и потому он такой подавленный. Всё оказалось куда прозаичнее: в ашрианце взбунтовалось ущемлённое эго! Видите ли то, что я вытащила его из лап Мараса и уберегла от беды, задело его «мужиковость»! В итоге, вместо банального спасибо, я получила лишь град упрёков! Да чёрт с ней, с благодарностью, но обвинения?! Это оказалось неожиданно больно и до невозможности обидно.
Может, и правда надо было обождать, пока этот извращенец наиграется и только потом вмешиваться? Да о чём я? Не смогла бы я бездействовать, зная, что где-то Марас издевается над Каем. Я всё ещё помню отголоски той паники, которую испытала, когда парень пропал, и ту слепящую ярость, когда увидела безобразную сцену. Лишь по пути домой до меня начало доходить: сегодня я опасно подошла к той грани, за которой сначала потеряла бы себя, а потом, скорее всего, и свою жизнь. Это лишний раз заставило меня устрашиться той мощи, что дремала во мне, ощутить себя бомбой замедленного действия. Снова остро встал вопрос контроля, потому как если я не освою это искусство, рано или поздно беда случится. Это лишь вопрос времени. Но это потом. А сейчас… Сейчас я ощущала лишь горечь. Иллюзия романтики быстро рассеялась. Закуски и вино потеряли свой вкус, пламя казалось слишком ярким, а «мебель» неудобной. Хотелось встать и, не оборачиваясь, уйти, но я продолжала сидеть, сама не знаю почему.
— Мара, прости, — раздался в тишине тихий, но твёрдый голос Кая.
От неожиданности я уставилась на ашрианца, словно у него выросла вторая голова. С того самого дня, как попал ко мне и до нынешнего момента, этот идиот не раз изрядно помотал мне нервы. Сначала его молчаливый бунт, вынуждающий чувствовать себя косоруким кукловодом. Да и потом, когда обрёл возможность двигаться и начал говорить, Кай не упускал возможности показать, что не испытывает ко мне и толики тёплых чувств. Скорее уж, терпит от неизбежности. И пусть той обжигающей ненависти, которая светилась в его необычных глазах в самом начале, уже не было, но и хорошего по отношению ко мне в его взглядах тоже не наблюдалось. При этом, как бы он ни выводил меня, даже если мы оба знали, что я на сто процентов права, он никогда не извинялся. И тут это «прости».
— Я ослышалась? — мне не удалось удержаться от сарказма.
— Нет, — повторил Кай и посмотрел прямо на меня. — Я был не прав. В том, что оказался в таком унизительном положении виноват только я сам, потому я не имел права срывать свои переживания на тебе. Ты спасла мою шкуру, и единственная из эромайцев не относишься ко мне как к комку грязи. Я же вместо благодарности нагрубил, и оправдания этому нет. Прости.
От такой длинной и откровенной речи, я немного зависла. Обычно из Кая и слово лишнее вытянуть проблематично. Парень предпочитал ограничиваться куцыми фразами и односложными ответами, а тут такое!
В груди вспыхнуло что-то непонятное и тёплое. Признательность? Наверное. И всё же, я буквально кожей ощущала горечь и безнадёжность Кая. Он столько всего вынес в рабстве у Мараса. Немыслимым образом пройдя через пытки, унижение и насилие, умудрился сохранить себя. А тут, я просто чувствовала, знала, он опасно подошёл к той грани, чтобы сдаться. Пусть Марас и не успел ничего сделать, но сам факт того, что он снова попал в его власть и оказался беспомощным, что-то сильно надломило в Кае. Меня это пугало. И я была категорически не согласна с тем, что он готов отказаться и от надежды, от веры в себя.
— Послушай, — начала я, осторожно подбирая слова, — не нужно воспринимать случившееся сегодня так остро. Ты же умный парень, Кай, и должен понимать, что шансов выстоять против людей Мараса или его самого у тебя изначально не было. И не потому, что ты глупее или физически слабее, вполне вероятно, в честной схватке ты бы вышел победителем, но тут о честности и речи не идёт. На их стороне магия, которой тебе противопоставить нечего. И я даже понимаю, как гадко ощущать себя заранее проигравшим. Сама через это в Университете не раз проходила. Но знаешь, что главное? Не сдаваться, иначе все те сволочи, которые так хотят тебя сломать, победят.
— Очнись, — скривил Кай губы в горькой усмешке, — они уже победили. Причём, давно.
— А вот и не правда, — с такой точкой зрения я была категорически не согласна. — Того же Мараса до дрожи бесит сам факт, что несмотря на все его усилия, ты ему не покорился. Скорее всего, он и появился-то лишь из-за донесения, что ты сам ходишь и разговариваешь. Вот он и примчался убедиться лично. И конечно же, загорелся идеей вернуть свою игрушку хотя бы на время, в надежде, что теперь ты будешь сговорчивее. Сегодня я поняла один факт — Марас на тебе просто помешан. Сомневаюсь, что хоть один его постельный и покорный мальчик вызывает такую бурю эмоций, как ты. Это, конечно, пугает. Но говорит о том, и пусть этот гад никогда этого вслух не признает, что подсознательно Марас видит в тебе достойного противника. Уверена, если уровнять ваши возможности, он бы вообще в панике бежал, как и все те, кто, зная, что находятся в заведомо выигрышном положении, позволяют себе вести себя как скоты. Так что ты зря себя изводишь, Кай. Твоей стойкости можно только позавидовать и восхититься ей. Уверена, будь у тебя возможность, ты бы показал не мало других черт характера, присущих настоящим мужчинам. И кто знает, может, когда-нибудь судьба и предоставит тебе такой шанс, главное верить в это и в самого себя.
Чуть усмехнувшись, парень смерил меня снисходительным взглядом. Было видно: многое из сказанного мной он считает полной чушью. Да я и сама не во всё верю. Я даже не уверена, что мне удастся выжить в этом мире. Только иногда любому человеку необходима чья-то поддержка. Как сейчас Каю. Я сделала всё правильно, в этом я была уверена. Сейчас да, но вот до этого…
— А ещё, мне тоже следует извиниться перед тобой, — с трудом смогла я выдавить из себя. Признаваться в собственных ошибках всегда тяжело. — Мне изначально стоило послать Мараса с его приглашением. Я малодушно трусила остаться без лишней финансовой поддержки и обрести очередного недоброжелателя. В общем… Да, дурой была! Чего отпираться от правды? Марасу плевать на всё и всех, если это не касается его интересов, а наши с ним слишком разнятся, потому мы бы неизбежно поругались, это было лишь вопросом времени. К тому же моя трусость чуть не стоило мне, тебе да и самому Марасу жизней.
С каждым произнесённым словом мне становилось легче. Всё сказанное было сущей правдой. Сохранить с Марасом подобие родственных отношений было возможно лишь в случае, если бы я беспрекословно выполняла все его требования, например, отдала бы ему Кая. Вполне возможно, он бы пожелал заполучить его обратно насовсем. Мне такой вариант не подходит. Совсем. Я и так уже пошла на сделку с совестью, научилась отворачиваться от чужих страданий и молчать, видя звериную жестокость эромайцев. Прогнулась под этот мир настолько, что самой противно. Но отказаться от Кая, отдать его извращенцу, садисту и насильнику Марасу, тем самым предавая не только парня, но и саму себя, окончательно отрекаясь от той Аниэллы, которой являюсь на самом деле? Нет. Ни за что. Да и просто, этот порой невыносимый, раздражающий до нервного тика придурок стал мне до странного дорог. Он был мне самым близким существом в этом чуждом мире. И потому я была готова драться за него до конца. И плевать на холодные доводы разума, говорящего мне, что такой противник как Марас может мне существенно усложнить жизнь.
